Трибьют или из закромов Родины
Мдя, захочешь рассмешить кого-то - расскажи о своих планах. Хотела закончить двухгодичной давности рассказы про велосипед. Вместо этого вырыла текст, которому больше четырех лет. Потрясла малость, невероятно умилилась и офигела от размера. Еще больше офигела от того, как скучаю по тем, про кого он отчасти писался, поэтому решила закончить. Простыня вышла ппц какая здоровая, так что будет частями, потом склею. Все совпадения неслучайны и это, Кларел, я тогда стопудово не знала, что ты стремишься в детские библиотекари!
"Пиджаки"
- Ключи взял?
- Да.
- Растворы хорошо упаковал?
- Да.
- Покажись. Так, вроде все на местах. Хотя… а ну-ка, глянь мне в глаза? Так и знала, линзы забыл! Сдохни, недотепа!
- Уже.
Это - мое обычное утро. Контроль и проверки, все должно быть учтено, малейшая оплошность может дорогого стоить. Я - Кайя, двадцать шесть лет, Рыбы, не замужем. Стоящего напротив меня охламона зовут Лейт, ему семьдесят четыре года, сорок восемь из которых он числится условно мертвым. Проще говоря Лейт - «пиджак». После принятия мучительной для большинства поправки Паркинсона такие, как он, получили равные с живыми права. Но стереотипы - штука упрямая, и если он хоть в чем-то облажается, то последствия будут куда как неприятнее, чем для такого же, но живого и дышащего субъекта.
Пуристы могут начать задавать свои бесконечно унылые повторяющиеся вопросы, вроде «зачем молодой женщине делить кров с трупом?», «не вызывает ли все это мысли о некрофилии?» или «что вы делаете в полнолуние, это же невероятно опасно?!» Ответы на всю эту чепуху у меня давно уже заготовлены, так что могу удовлетворить стороннее любопытство, не отвлекаясь от упорядочивания лейтовго взгляда. Я живу с, гм… трупом потому, что это удобно. За прошедшие восемь лет и три гражданских брака я убедилась, что просто не в состоянии соответствовать чьим бы то ни было матримониальным ожиданиям. Я равнодушна, лжива, эгоистична, у меня омерзительный характер, и я не умею, и более того - не желаю уметь - хорошо готовить и вести домашнее хозяйство. Не подарок, правда? Тем не менее, при определенных условиях со мной все же можно ладить. Но как только на горизонте начинают маячить призраки обручальных колец и колыбелек в кружевах, я тут же задаю стрекача. Детские комплексы, знаете ли.
Потому-то Лейт для меня просто идеален. Он исправно вносит свою половину арендной платы, не имеет вредных привычек - полнолуния не в счет, это не привычка, это особенности постмортальной физиологии, - и, самое главное, при любых обстоятельствах остается невозмутим. Как говорится, сам не живет и другим жить не мешает. А за свое душевное спокойствие и возможность при необходимости орать и швыряться майонезными баночками я готова платить не только личным временем.
Что же до полнолуний, то Лейт и тут показал себя истинным джентльменом: сейфбокс был первым, что он купил, когда заселился в эту квартиру. Так что все, что остается мне в итоге - это вовремя защелкнуть замки и вывернуть рубильник. Поверьте, это куда как проще, чем уворачиваться от объятий вдрызг пьяного живого. Всегда, правда, остается вероятность того, что в районе отключат электричество, но это, примерно, то же самое, как если бы на меня из окна шестого этажа выпал рояль. Пятьдесят на пятьдесят.
Непокорная линза, наконец, занимает положенное ей место, взгляд Лейта становится кристально-прозрачным, почти неотличимым от человеческого.
- Моргни.
- Зачем? Все просто великолепно, большое спасибо.
- Моргни, кому говорят! Присохнет - опять будешь вечером отмокать. И не забывай моргать хотя бы раз в пять минут. Глазные капли в сумке, в левом кармашке. Ты меня слышишь?
- У вашей конторы квартальная вечеринка, я слышал.
- Угум. Так что вполне возможно, что меня не будет до завтрашнего вечера. Надеюсь, что ты сам со всем справишься. Дверь никому не открывай, кроме газовщика, если придет. Хотя, что ему тут ночью ловить?
- Да, мамочка, слушаюсь. До завтра, и будь осторожнее со спиртным.
- Я не пью, сдохни уже отсюда!
- Уже.
Лейт мягко закрывает дверь, ключ дважды проворачивается в замке. Смотрю на циферблат и понимаю, что до выхода мне осталось еще четыре часа. Черт бы побрал публичные библиотеки с их графиком работы для жаворонков! Можно было, конечно, проигнорировать все эти утренние сборы, но Лейт просто феноменально безразличен ко всему, что касается состояния его оболочки. А это может привести к очень плачевным последствиям. Нет, никаких отвалившихся рук-ног или выпавших глаз не будет - тот, кто анимировал Лейта, был настоящим виртуозом. Мой сосед получился просто куколкой, а все эти патентованные склянки от «Post Mortem» помогают придать ему дополнительный лоск. Но, поскольку Лейт работает библиотекарем - абсолютная память условно живого для такой должности чертовски полезна - он контактирует с живыми постоянно. И далеко не все посетители его детской библиотеки придут в восторг от того, что формуляр им заполняет «пиджак».
Поэтому лучше для всех, если Лейт выглядит настолько живым, насколько это вообще возможно. Это вынуждает тщательно следить за всеми деталями его утреннего марафета, начиная от прически, заканчивая осветляющими контактными линзами. Температура оболочки остается, пожалуй, единственным проблематичным аспектом очеловечивания, коль скоро лейтов «родитель» накрепко позаботился о запахе. Полынь плюс еще какая-то растительная горечь - и никакой тебе тухлятины или медикаментов. Просто куколка, я же говорю.
Выглянув в окно, я с ненавистью нахожу там сияющее солнечное утро и иду на кухню подбодрить себя кофе. За ночь мой дорогой сосед почти успел выполнить норматив на звание Золушки недели: перемыл всю оставшуюся со вчера посуду, до блеска начистил чугунные наследственные сковородки - я в свое время просто дара речи лишилась, когда он выволок их из здоровенного сундука, с которым въехал. Лейт утверждает, что эти монстры достались ему от бабушки, и это самая интимная подробность его биографии, которая мне известна. Я нелюбопытна, поэтому ничего специально не выспрашиваю. А Лейт не любит вспоминать прошлое без особого повода. Нас обоих это вполне устраивает, и для меня это еще один плюс проживания с соседом-«пиджаком». Люди, в отличие от таких, как он, порой бывают просто невыносимыми со своим вечным желанием «узнать друг друга поближе».
Поскользнувшись на полу, в сотый раз напомнила себе, что стоит проинструктировать Лейта на предмет интенсивности уборки. «Пиджаки» не подвержены мышечной усталости, поэтому кафельные поверхности в нашем жилище постоянно напоминают идеально отшлифованный каток. Для того, чтобы демонстрировать гостям, это просто великолепно, но для ходьбы - кошмарно, синяки с локтей и коленей не успевают сходить.
Кофе как обычно убегает, покрывая плиту коричневой коркой. Я с омерзением тру блестящую поверхность и думаю о том, чем же порадовать мое дорогое начальство сегодня.
Так уж вышло, что по жизни я - довольно бестолковое и бесполезное существо. Нет, это не демоны заниженной самооценки говорят моим голосом, это просто констатация факта. Я охотнее начинаю, чем заканчиваю, почти никогда не довожу ничего до логического завершения и, в придачу ко всем этим сомнительным достоинствам я ужасно несобранная. Полный букет. После успешного - учиться я все-таки люблю - окончания университета я пару лет болталась в каком-то аутичном вакууме, делая вид, что пытаюсь жить очередной семейной жизнью и самосовершенствуюсь путем порчи бумаги. Впрочем, писатель из меня вышел примерно такой же, как и домохозяйка. Дни шли, я все глубже и глубже проваливалась куда-то в первородную тьму, пока в один прекрасный миг не осознала, что еще немного - и от невероятной неповторимой бесполезной меня ничего не останется! Открытие вышло немного запоздалым: к тому моменту я уже успела растерять все свои старые связи, а обзавестись новыми, будучи парниковым овощем, было сложновато, - но весьма шокирующим.
Недолго думая, выбрала из своих пожитков самое любимое, спаковала пару скромных чемоданов и сообщила своему тогдашнему гражданскому супругу, что я так больше не могу. После чего вышла в ночь, аккуратно закрыв за собой дверь, и уехала в неизвестном ему направлении. Не спешите осуждать меня за черствость и тунеядство: я исправно высылаю ему деньги каждый месяц в счет того, что он тратил на меня в те годы. Правда, до позвонить и пообщаться моя совестливость и храбрость не доходят, но, по слухам, у него и без этого все в порядке.
После беспримерного побега от обыденности передо мной в полный рост встал тот факт, что я не умею ровным счетом ничего полезного, а из друзей в записной книжке только электрик, сантехник и моя первая неудавшаяся любовь. Пребывая в состоянии полного мозгового коллапса, я не придумала ничего лучшего, чем написать на картонке про «делаю что угодно за двести шэн, интим не предлагать», повесить ее на шею и в таком виде усесться на лебединой площадке в Большом парке.
Полицейские успели прибыть как раз к тому моменту, когда передо мной появилась Мэй и, поправив очки, сообщила что да, она готова за эту сумму взять меня в вечное рабство с полным пансионом. Выглядела она располагающе, плюс, запах копченостей из ее пакета доносился просто ошеломляющий, так что я решительно отклонила исходящее от полисменов любезное приглашение осмотреть новый приют для бездомных и отправилась следом за своей новой хозяйкой.
Воистину, небеса хранят детей, пьяных и идиотов - я не попала ни на стол к начинающим аниматорам, ни в подпольный бордель, ни даже в подсобку мясного отдела на рынке.
"Пиджаки"
- Ключи взял?
- Да.
- Растворы хорошо упаковал?
- Да.
- Покажись. Так, вроде все на местах. Хотя… а ну-ка, глянь мне в глаза? Так и знала, линзы забыл! Сдохни, недотепа!
- Уже.
Это - мое обычное утро. Контроль и проверки, все должно быть учтено, малейшая оплошность может дорогого стоить. Я - Кайя, двадцать шесть лет, Рыбы, не замужем. Стоящего напротив меня охламона зовут Лейт, ему семьдесят четыре года, сорок восемь из которых он числится условно мертвым. Проще говоря Лейт - «пиджак». После принятия мучительной для большинства поправки Паркинсона такие, как он, получили равные с живыми права. Но стереотипы - штука упрямая, и если он хоть в чем-то облажается, то последствия будут куда как неприятнее, чем для такого же, но живого и дышащего субъекта.
Пуристы могут начать задавать свои бесконечно унылые повторяющиеся вопросы, вроде «зачем молодой женщине делить кров с трупом?», «не вызывает ли все это мысли о некрофилии?» или «что вы делаете в полнолуние, это же невероятно опасно?!» Ответы на всю эту чепуху у меня давно уже заготовлены, так что могу удовлетворить стороннее любопытство, не отвлекаясь от упорядочивания лейтовго взгляда. Я живу с, гм… трупом потому, что это удобно. За прошедшие восемь лет и три гражданских брака я убедилась, что просто не в состоянии соответствовать чьим бы то ни было матримониальным ожиданиям. Я равнодушна, лжива, эгоистична, у меня омерзительный характер, и я не умею, и более того - не желаю уметь - хорошо готовить и вести домашнее хозяйство. Не подарок, правда? Тем не менее, при определенных условиях со мной все же можно ладить. Но как только на горизонте начинают маячить призраки обручальных колец и колыбелек в кружевах, я тут же задаю стрекача. Детские комплексы, знаете ли.
Потому-то Лейт для меня просто идеален. Он исправно вносит свою половину арендной платы, не имеет вредных привычек - полнолуния не в счет, это не привычка, это особенности постмортальной физиологии, - и, самое главное, при любых обстоятельствах остается невозмутим. Как говорится, сам не живет и другим жить не мешает. А за свое душевное спокойствие и возможность при необходимости орать и швыряться майонезными баночками я готова платить не только личным временем.
Что же до полнолуний, то Лейт и тут показал себя истинным джентльменом: сейфбокс был первым, что он купил, когда заселился в эту квартиру. Так что все, что остается мне в итоге - это вовремя защелкнуть замки и вывернуть рубильник. Поверьте, это куда как проще, чем уворачиваться от объятий вдрызг пьяного живого. Всегда, правда, остается вероятность того, что в районе отключат электричество, но это, примерно, то же самое, как если бы на меня из окна шестого этажа выпал рояль. Пятьдесят на пятьдесят.
Непокорная линза, наконец, занимает положенное ей место, взгляд Лейта становится кристально-прозрачным, почти неотличимым от человеческого.
- Моргни.
- Зачем? Все просто великолепно, большое спасибо.
- Моргни, кому говорят! Присохнет - опять будешь вечером отмокать. И не забывай моргать хотя бы раз в пять минут. Глазные капли в сумке, в левом кармашке. Ты меня слышишь?
- У вашей конторы квартальная вечеринка, я слышал.
- Угум. Так что вполне возможно, что меня не будет до завтрашнего вечера. Надеюсь, что ты сам со всем справишься. Дверь никому не открывай, кроме газовщика, если придет. Хотя, что ему тут ночью ловить?
- Да, мамочка, слушаюсь. До завтра, и будь осторожнее со спиртным.
- Я не пью, сдохни уже отсюда!
- Уже.
Лейт мягко закрывает дверь, ключ дважды проворачивается в замке. Смотрю на циферблат и понимаю, что до выхода мне осталось еще четыре часа. Черт бы побрал публичные библиотеки с их графиком работы для жаворонков! Можно было, конечно, проигнорировать все эти утренние сборы, но Лейт просто феноменально безразличен ко всему, что касается состояния его оболочки. А это может привести к очень плачевным последствиям. Нет, никаких отвалившихся рук-ног или выпавших глаз не будет - тот, кто анимировал Лейта, был настоящим виртуозом. Мой сосед получился просто куколкой, а все эти патентованные склянки от «Post Mortem» помогают придать ему дополнительный лоск. Но, поскольку Лейт работает библиотекарем - абсолютная память условно живого для такой должности чертовски полезна - он контактирует с живыми постоянно. И далеко не все посетители его детской библиотеки придут в восторг от того, что формуляр им заполняет «пиджак».
Поэтому лучше для всех, если Лейт выглядит настолько живым, насколько это вообще возможно. Это вынуждает тщательно следить за всеми деталями его утреннего марафета, начиная от прически, заканчивая осветляющими контактными линзами. Температура оболочки остается, пожалуй, единственным проблематичным аспектом очеловечивания, коль скоро лейтов «родитель» накрепко позаботился о запахе. Полынь плюс еще какая-то растительная горечь - и никакой тебе тухлятины или медикаментов. Просто куколка, я же говорю.
Выглянув в окно, я с ненавистью нахожу там сияющее солнечное утро и иду на кухню подбодрить себя кофе. За ночь мой дорогой сосед почти успел выполнить норматив на звание Золушки недели: перемыл всю оставшуюся со вчера посуду, до блеска начистил чугунные наследственные сковородки - я в свое время просто дара речи лишилась, когда он выволок их из здоровенного сундука, с которым въехал. Лейт утверждает, что эти монстры достались ему от бабушки, и это самая интимная подробность его биографии, которая мне известна. Я нелюбопытна, поэтому ничего специально не выспрашиваю. А Лейт не любит вспоминать прошлое без особого повода. Нас обоих это вполне устраивает, и для меня это еще один плюс проживания с соседом-«пиджаком». Люди, в отличие от таких, как он, порой бывают просто невыносимыми со своим вечным желанием «узнать друг друга поближе».
Поскользнувшись на полу, в сотый раз напомнила себе, что стоит проинструктировать Лейта на предмет интенсивности уборки. «Пиджаки» не подвержены мышечной усталости, поэтому кафельные поверхности в нашем жилище постоянно напоминают идеально отшлифованный каток. Для того, чтобы демонстрировать гостям, это просто великолепно, но для ходьбы - кошмарно, синяки с локтей и коленей не успевают сходить.
Кофе как обычно убегает, покрывая плиту коричневой коркой. Я с омерзением тру блестящую поверхность и думаю о том, чем же порадовать мое дорогое начальство сегодня.
Так уж вышло, что по жизни я - довольно бестолковое и бесполезное существо. Нет, это не демоны заниженной самооценки говорят моим голосом, это просто констатация факта. Я охотнее начинаю, чем заканчиваю, почти никогда не довожу ничего до логического завершения и, в придачу ко всем этим сомнительным достоинствам я ужасно несобранная. Полный букет. После успешного - учиться я все-таки люблю - окончания университета я пару лет болталась в каком-то аутичном вакууме, делая вид, что пытаюсь жить очередной семейной жизнью и самосовершенствуюсь путем порчи бумаги. Впрочем, писатель из меня вышел примерно такой же, как и домохозяйка. Дни шли, я все глубже и глубже проваливалась куда-то в первородную тьму, пока в один прекрасный миг не осознала, что еще немного - и от невероятной неповторимой бесполезной меня ничего не останется! Открытие вышло немного запоздалым: к тому моменту я уже успела растерять все свои старые связи, а обзавестись новыми, будучи парниковым овощем, было сложновато, - но весьма шокирующим.
Недолго думая, выбрала из своих пожитков самое любимое, спаковала пару скромных чемоданов и сообщила своему тогдашнему гражданскому супругу, что я так больше не могу. После чего вышла в ночь, аккуратно закрыв за собой дверь, и уехала в неизвестном ему направлении. Не спешите осуждать меня за черствость и тунеядство: я исправно высылаю ему деньги каждый месяц в счет того, что он тратил на меня в те годы. Правда, до позвонить и пообщаться моя совестливость и храбрость не доходят, но, по слухам, у него и без этого все в порядке.
После беспримерного побега от обыденности передо мной в полный рост встал тот факт, что я не умею ровным счетом ничего полезного, а из друзей в записной книжке только электрик, сантехник и моя первая неудавшаяся любовь. Пребывая в состоянии полного мозгового коллапса, я не придумала ничего лучшего, чем написать на картонке про «делаю что угодно за двести шэн, интим не предлагать», повесить ее на шею и в таком виде усесться на лебединой площадке в Большом парке.
Полицейские успели прибыть как раз к тому моменту, когда передо мной появилась Мэй и, поправив очки, сообщила что да, она готова за эту сумму взять меня в вечное рабство с полным пансионом. Выглядела она располагающе, плюс, запах копченостей из ее пакета доносился просто ошеломляющий, так что я решительно отклонила исходящее от полисменов любезное приглашение осмотреть новый приют для бездомных и отправилась следом за своей новой хозяйкой.
Воистину, небеса хранят детей, пьяных и идиотов - я не попала ни на стол к начинающим аниматорам, ни в подпольный бордель, ни даже в подсобку мясного отдела на рынке.