Маленькое путешествие маленького самолета, или «...в тайге мороженого нам не подают».
Мотор легко откликается на движение ручки газа, привычно выходя на взлетные обороты и Самолёт, разбежавшись, отрывается от полосы аэродрома Торбеево. Я закладываю левый крен с небольшом набором, и мой Самолёт ложится на курс, который через сорок пять минут приведет его к Коломне, а спустя ещё полчаса - к конечной точке нашего сегодняшнего маршрута.
Это был, наверное, самый необычный и приятный маршрут из всех, которые я летал за свою пятилетнюю практику. Накануне, еще в выходные, на слете Микродельтоss, о котором я раньше рассказывал, у меня родился план слетать в деревню Колионово, к Михаилу (michael_077), посмотреть на его развитое крестьянское хозяйство. Тем более, что у себя в ЖЖ Михаил написал волшебные для меня слова о созревшей малине. Но в выходные ветер не позволил летать далеко, зато вчера, во вторник, небо оказалось укрыто легчайшим шелком облаков, которые не давали солнечной энергии проникать на землю и создавать термическую активность, одного из главных соперников всему сверхлегкому, поднимающемуся в летние небеса. С утра я приехал на аэродром вместе с другом нашей семьи, Лешей, со вкусом откатал несколько пассажиров и тут мне пришла в голову мысль, что было бы неплохо, разу уж так повезло с погодой, слетать в Михаилу в гости.
Звоню в Колионово:
- Примете через полтора-два часа?
- Конечно, прилетайте, ждем!
План полета был готов еще с выходных, все попутные аэродромы, их частоты и позывные выписаны на отдельный листок, запасные площадки назначены. Леша, разумеется, не нашел причин отказаться слетать со мной. Мы заправились, прогрели машину и взлетели.
И вот Самолёт в воздухе. Под нами не спеша проплывает летняя, цветущая земля. Поля, деревеньки, порой, заброшенные так далеко в леса, что диву даешься: кто же тут живет? Я сверяю местность под крылом с картой, навигатор в планшете на колене неспешно отсчитывает время до следующей контрольной точки. Леша помогает вести навигацию и сличение местности с картой. Небольшой попутный ветерок добавляет удовольствия от полета.
И вот впереди вырастают из белесоватой дымки первые пригороды Коломны. Я выхожу на связь с аэродромом Коробчеево.
- 022-й вызывает «Бережковку», установка связи, ответьте.
- Ответил, 022.
- Добрый день. Иду курсом 79, высота 400 по 990 гектопаскалей, разрешите проход над точкой в ноль-вторую минуту следующего часа.
- Откуда и куда, хоть, летите-то?
Докладываю нашу начальную точку и конечный пункт маршрута. Нам разрешают пройти на двухстах метрах в пяти километрах севернее аэродрома: над площадкой идут прыжки парашютистов, и предпосылки встречи парашюта и самолета не нужны ни им, ни нам. Подтверждаю разрешение и команду доложить траверз, затем без всякой радости занимаю двести метров, сбросив так трудно доставшуюся моему двухтактному мотору высоту. Отмеряю на глаз пять километров и понимаю, что нас загоняют в лес, да еще так низко, что деться в, случае чего, будет совершенно некуда. Я начинаю потихоньку «сползать» в сторону аэродрома, при этом вертя башкой как радар. Вижу справа раскрывшиеся купола парашютистов, взлетающий белый самолет на полосе. Но РП на вышке разгадал мою маленькую «хитрость»:
- 022-й, я же сказал пять километров!
- Просим прощения, но уж больно у вас лес страшный, мы в случае отказа мотора до поля не дотянем. Парашютистов ваших наблюдаем, самолет на взлете тоже. Все видим!
В голосе РП слышится законное недовольство.
- Ясно все. Какой, хоть, у вас тип? Не могу разобрать.
- Сверхлегкий самолет, Джетфокс.
- Не понял, какой?
Я гляжу на указатель скорости, где стрелка практически застыла у отметки 95 км/ч.
- Джет-фокс. Реактивная лиса в переводе.
С той стороны, слышу, сдерживают усмешку. Ну и ладно, нам не привыкать. Мы не обижаемся на тех, кто не знает, что мой Самолёт лучше всех других на свете. Главное - мы с ним это знаем.
Докладываю траверз, прошу переход на частоту следующего аэродрома по пути следования, благодарю за сопровождение и прощаюсь.
Следующий аэродром называется Сельниково. Позывной «Баня» говорит сам за себя, на мои запросы никто не отвечает. Сообщаю в пустоту свое местоположение, высоту, курс, удаление и план про проходу точки, на всякий случай усиливаю осмотрительность. Самолёт скользит над полями, которые все чаще сменяются лесами - это предвестники простирающихся далеко за горизонт бескрайних шатурских лесов и болот. Туда нам путь закрыт - для двухтактного сердца моего маленького аэропалана эти места непреодолимы. Но наша цель уже близко, навигатор отсчитывает крайние километры до Колионово.
И вот конечная точка нашего путешествия. Позади 116 километров пути, под нами Егорьевское шоссе и знакомый поворот в деревню. Вон и знаменитая автобусная остановка, за ней отвоеванная Михаилом районнная больница, которую с трудом удалось отстоять от цепких лап охочих до чужого добра чиновников. Но где же обещанное поле, подготовленное для посадки? Я внимательно вглядываюсь в землю, делаю проход над деревней и хозяйством Михаила в надежде, что нас заметят и как-то обозначат место посадки.
Никого не видно, я принимаю решение садиться на дорогу. Делаю контрольный проход и с разворота сажаю самолет на асфальт. Разворачиваю птичку и мы медленно и гордо въезжаем в деревню, по пути спугнув чью-то Ниву, которая удрала от нас задним ходом в какой-то закуток.
Разумеется, посмотреть на зрелище самолета на автобусной остановке сбежалась добрая часть деревни. Мы тепло здороваемся с Михаилом и остальными, решаем вопрос насчет бензина, осматриваем хозяйство, общаемся, я отвечаю на стандартные вопросы о самолете. Но где же то поле, которое готовили нам в качестве аэродрома? По глазам людей вижу, что без покатушек не обойдется и предлагаю перелететь на него. Поднимаюсь в воздух в одиночку, легкий самолет отрывается от дороги практически мгновенно. Кружусь над деревней, и, наконец, замечаю машущих мне руками людей внизу. Увы! Поле совершенно не подходит для посадки: бывшая пашня, разъезженная трактором, со здоровыми комьями земли. Да и подходы: с одной стороны лес, с другой молодые высаженные деревца. Я делаю проход, отрицательно качаю головой и поднимаюсь повыше, чтобы высмотреть что-нибудь более подходящее. Замечаю поле с великолепной газонной травой, делаю пару контрольных проходов. Ветер боковой, но на такое поле не страшно садиться и с боковым.
Есть посадка. Быстро съезжаются остальные. Михаил великодушно разрешает использовать это поле для покатушек и начинается действо. Я так и не сосчитал потом количество посадок, в бортжурнал вписал примерное число, сколько уж смог вспомнить. Но вы бы видели глаза этих людей, бóльшая часть из которых никогда не поднималась в воздух. Простые работяги, те, кто работает в поле, засучив рукава чинит технику, сеет, пашет, жнет. Вы бы видели как они смотрели на свою землю! А я смотрел на них и в очередной раз понимал самым своим нутром, что патриотизм - он не в захваченном Крыме, не в «освобождении братского народа от фашизма, даже вопреки его воле». Он - в глазах сидящих рядом со мной людей, которые от зари до зари возделывают свою землю, сроднившихся с ней, ставших ее частью. Именно здесь, в Самолёте и под его крыльями сейчас и находится Родина, моя бедная Родина, исковерканная, испоганенная жадными и глупыми безумцами, чьи амбиции и авантюры толкают ее во мрак самых худших человеческих поступков, оставляют ее без будущего.
И вот все желающие полетали, самолет заправлен в обратную дорогу. А мы... нас снабдили малиной. Даже не так: малиной. Три пятилитровых баклажки, доверху набитых отборной, разносортной ягодой! Стоило мне только заикнуться о деньгах - Михаил замахал руками: ничего не нужно, летите и прилетайте еще, скоро, вон, яблоки поспеют! Так, с изумленными лицами, мы с Лешей погрузились в Самолет, помахали на прощанье нашим гостеприимным друзьям и легли на обратный курс - домой.
Мы летели в ветренном небе, а по самолету распространялся дивный аромат колионовской малины, свежей, только что собранной. Я не выдержал, отодвинул микрофон от лица и погрузил руку в ближайшую баклажку: «...в тайге мороженного нам не подают». А все-таки, ни в каком Боинге-Эйрбасе вам свежей малины не предложат ;). Мы летели, любовались открывающимися видами и ели, ели, ели эту чудесную малину со вкусом детства. И не могли остановиться...
Использованы фотографии Леши Кашлева и Михаила.
Это был, наверное, самый необычный и приятный маршрут из всех, которые я летал за свою пятилетнюю практику. Накануне, еще в выходные, на слете Микродельтоss, о котором я раньше рассказывал, у меня родился план слетать в деревню Колионово, к Михаилу (michael_077), посмотреть на его развитое крестьянское хозяйство. Тем более, что у себя в ЖЖ Михаил написал волшебные для меня слова о созревшей малине. Но в выходные ветер не позволил летать далеко, зато вчера, во вторник, небо оказалось укрыто легчайшим шелком облаков, которые не давали солнечной энергии проникать на землю и создавать термическую активность, одного из главных соперников всему сверхлегкому, поднимающемуся в летние небеса. С утра я приехал на аэродром вместе с другом нашей семьи, Лешей, со вкусом откатал несколько пассажиров и тут мне пришла в голову мысль, что было бы неплохо, разу уж так повезло с погодой, слетать в Михаилу в гости.
Звоню в Колионово:
- Примете через полтора-два часа?
- Конечно, прилетайте, ждем!
План полета был готов еще с выходных, все попутные аэродромы, их частоты и позывные выписаны на отдельный листок, запасные площадки назначены. Леша, разумеется, не нашел причин отказаться слетать со мной. Мы заправились, прогрели машину и взлетели.
И вот Самолёт в воздухе. Под нами не спеша проплывает летняя, цветущая земля. Поля, деревеньки, порой, заброшенные так далеко в леса, что диву даешься: кто же тут живет? Я сверяю местность под крылом с картой, навигатор в планшете на колене неспешно отсчитывает время до следующей контрольной точки. Леша помогает вести навигацию и сличение местности с картой. Небольшой попутный ветерок добавляет удовольствия от полета.
И вот впереди вырастают из белесоватой дымки первые пригороды Коломны. Я выхожу на связь с аэродромом Коробчеево.
- 022-й вызывает «Бережковку», установка связи, ответьте.
- Ответил, 022.
- Добрый день. Иду курсом 79, высота 400 по 990 гектопаскалей, разрешите проход над точкой в ноль-вторую минуту следующего часа.
- Откуда и куда, хоть, летите-то?
Докладываю нашу начальную точку и конечный пункт маршрута. Нам разрешают пройти на двухстах метрах в пяти километрах севернее аэродрома: над площадкой идут прыжки парашютистов, и предпосылки встречи парашюта и самолета не нужны ни им, ни нам. Подтверждаю разрешение и команду доложить траверз, затем без всякой радости занимаю двести метров, сбросив так трудно доставшуюся моему двухтактному мотору высоту. Отмеряю на глаз пять километров и понимаю, что нас загоняют в лес, да еще так низко, что деться в, случае чего, будет совершенно некуда. Я начинаю потихоньку «сползать» в сторону аэродрома, при этом вертя башкой как радар. Вижу справа раскрывшиеся купола парашютистов, взлетающий белый самолет на полосе. Но РП на вышке разгадал мою маленькую «хитрость»:
- 022-й, я же сказал пять километров!
- Просим прощения, но уж больно у вас лес страшный, мы в случае отказа мотора до поля не дотянем. Парашютистов ваших наблюдаем, самолет на взлете тоже. Все видим!
В голосе РП слышится законное недовольство.
- Ясно все. Какой, хоть, у вас тип? Не могу разобрать.
- Сверхлегкий самолет, Джетфокс.
- Не понял, какой?
Я гляжу на указатель скорости, где стрелка практически застыла у отметки 95 км/ч.
- Джет-фокс. Реактивная лиса в переводе.
С той стороны, слышу, сдерживают усмешку. Ну и ладно, нам не привыкать. Мы не обижаемся на тех, кто не знает, что мой Самолёт лучше всех других на свете. Главное - мы с ним это знаем.
Докладываю траверз, прошу переход на частоту следующего аэродрома по пути следования, благодарю за сопровождение и прощаюсь.
Следующий аэродром называется Сельниково. Позывной «Баня» говорит сам за себя, на мои запросы никто не отвечает. Сообщаю в пустоту свое местоположение, высоту, курс, удаление и план про проходу точки, на всякий случай усиливаю осмотрительность. Самолёт скользит над полями, которые все чаще сменяются лесами - это предвестники простирающихся далеко за горизонт бескрайних шатурских лесов и болот. Туда нам путь закрыт - для двухтактного сердца моего маленького аэропалана эти места непреодолимы. Но наша цель уже близко, навигатор отсчитывает крайние километры до Колионово.
И вот конечная точка нашего путешествия. Позади 116 километров пути, под нами Егорьевское шоссе и знакомый поворот в деревню. Вон и знаменитая автобусная остановка, за ней отвоеванная Михаилом районнная больница, которую с трудом удалось отстоять от цепких лап охочих до чужого добра чиновников. Но где же обещанное поле, подготовленное для посадки? Я внимательно вглядываюсь в землю, делаю проход над деревней и хозяйством Михаила в надежде, что нас заметят и как-то обозначат место посадки.
Никого не видно, я принимаю решение садиться на дорогу. Делаю контрольный проход и с разворота сажаю самолет на асфальт. Разворачиваю птичку и мы медленно и гордо въезжаем в деревню, по пути спугнув чью-то Ниву, которая удрала от нас задним ходом в какой-то закуток.
Разумеется, посмотреть на зрелище самолета на автобусной остановке сбежалась добрая часть деревни. Мы тепло здороваемся с Михаилом и остальными, решаем вопрос насчет бензина, осматриваем хозяйство, общаемся, я отвечаю на стандартные вопросы о самолете. Но где же то поле, которое готовили нам в качестве аэродрома? По глазам людей вижу, что без покатушек не обойдется и предлагаю перелететь на него. Поднимаюсь в воздух в одиночку, легкий самолет отрывается от дороги практически мгновенно. Кружусь над деревней, и, наконец, замечаю машущих мне руками людей внизу. Увы! Поле совершенно не подходит для посадки: бывшая пашня, разъезженная трактором, со здоровыми комьями земли. Да и подходы: с одной стороны лес, с другой молодые высаженные деревца. Я делаю проход, отрицательно качаю головой и поднимаюсь повыше, чтобы высмотреть что-нибудь более подходящее. Замечаю поле с великолепной газонной травой, делаю пару контрольных проходов. Ветер боковой, но на такое поле не страшно садиться и с боковым.
Есть посадка. Быстро съезжаются остальные. Михаил великодушно разрешает использовать это поле для покатушек и начинается действо. Я так и не сосчитал потом количество посадок, в бортжурнал вписал примерное число, сколько уж смог вспомнить. Но вы бы видели глаза этих людей, бóльшая часть из которых никогда не поднималась в воздух. Простые работяги, те, кто работает в поле, засучив рукава чинит технику, сеет, пашет, жнет. Вы бы видели как они смотрели на свою землю! А я смотрел на них и в очередной раз понимал самым своим нутром, что патриотизм - он не в захваченном Крыме, не в «освобождении братского народа от фашизма, даже вопреки его воле». Он - в глазах сидящих рядом со мной людей, которые от зари до зари возделывают свою землю, сроднившихся с ней, ставших ее частью. Именно здесь, в Самолёте и под его крыльями сейчас и находится Родина, моя бедная Родина, исковерканная, испоганенная жадными и глупыми безумцами, чьи амбиции и авантюры толкают ее во мрак самых худших человеческих поступков, оставляют ее без будущего.
И вот все желающие полетали, самолет заправлен в обратную дорогу. А мы... нас снабдили малиной. Даже не так: малиной. Три пятилитровых баклажки, доверху набитых отборной, разносортной ягодой! Стоило мне только заикнуться о деньгах - Михаил замахал руками: ничего не нужно, летите и прилетайте еще, скоро, вон, яблоки поспеют! Так, с изумленными лицами, мы с Лешей погрузились в Самолет, помахали на прощанье нашим гостеприимным друзьям и легли на обратный курс - домой.
Мы летели в ветренном небе, а по самолету распространялся дивный аромат колионовской малины, свежей, только что собранной. Я не выдержал, отодвинул микрофон от лица и погрузил руку в ближайшую баклажку: «...в тайге мороженного нам не подают». А все-таки, ни в каком Боинге-Эйрбасе вам свежей малины не предложат ;). Мы летели, любовались открывающимися видами и ели, ели, ели эту чудесную малину со вкусом детства. И не могли остановиться...
Использованы фотографии Леши Кашлева и Михаила.