Homeless
В этом мире нет ничего моего.
- Я буду только пить чай и забивать гвозди. - сказал незнакомый гитарист, пристраивая футляр на тротуаре и дергая струну. - И всё!
- А почему твои песни про любовь?
- Это отлично продается! - рявкнул он, тряхнул острой бородкой, зажмурился и рванул аккорд. Запел про то, как прекрасно стоять на небесной горе, если сперва поднять туда любимую, взяв на руки.
Какой неприятный тип... Второго куплета я не дождался - кинул ему для порядка сто рублей и двинул по улице. Воскресение - день без забот! Погуляю до Эрмитажа, а потом найду мою любимую Кикимору, и - желательно - постараюсь не попадаться на глаза Гере.
.....
- Влади, а на вокзале говорили, ты стал приличным человеком - то ли кабачки на дачах начал воровать, то ли обезьянье дерьмо убирать в зоопарке!
- Чтоб тебя, Гера...
Влади - это я. Гера - здоровенный детина в одних трусах и тапочках, а сейчас, на минуточку, минус десять по Цельсию. Одному богу известно, как он год за годом ухитрялся не замерзать насмерть. Невзирая на свой размер, Гера всегда возникает из ниоткуда - прямо как сейчас, посреди улицы.
Я сразу начал думать, как от него избавиться, не хотел даже жать пухлую волосатую руку, но он протягивал её так жалобно, словно просил подаяние.
- Влади, без тебя скучно... Пойдем смеяться над Эльзой! У неё в волосах теперь живут муравьи, а Гном говорит, что они хотят погреться!
- Нет. Я иду к Кикиморе.
- К Кики? - удивился Гера. - Я тоже хочу к Кики! Хочу погреться к тёплой нежной Кики, чтобы она обняла старого доброго Геру и растерла его спину водкой!
Меня передернуло.
- Гера, к Кики я иду один.
- Какой эгоист! - сурово сдвинул он брови. - Ну а мне что делать?
- Пой про любовь. - сердито ответил я. - Говорят, это отлично продается.
На мое счастье, нас обступила громкая ватага студентов - кто-то резко засмеялся, вскрикнул - Гера отвлекся, и я слился с толпой. Мельком посмотрел назад и понял, что трюк удался - болван хлопал глазами, не понимая, куда я подевался. Пока он догадался обернуться, я уже исчез в подворотне и минуту спустя оказался совсем на другой улице.
Никогда не понимал, Гера без ума или просто дурачок? Один раз, когда все принесли еду, которую удалось достать за день, он кинул в кучу мёртвую чихуахуа - отбилась у кого-то из богачей. Все подняли крик, отогнали его - а он взял собаку и устроил себе в уголке барбекю.
....
- Почему Влади так долго? Говорил, в районе полудня... - Кикимора и вправду была нежной, теплой и от неё приятно пахло - как-то сказала по секрету, что знает место в стоках, где всегда идет тёплая вода и зимой можно стирать одежду и даже купаться.
- Гулял через Невский, Геру встретил. Еле убрался...
- А почему с собой не взял?
Я промолчал.
- Какой эгоист! - воскликнула Кики, ласково ударив меня в лоб. - Бросай это дело! Я каждого и ничья. Может и замуж за тебя пойти, а?
Я достал из кармана пачку купюр, протянул.
- Кики, у меня деньги есть. У меня много чего теперь есть, я работаю. Пойдем со мной?
Кики воровато цапнула деньги, спрятала в матрас и довольно улыбнулась.
- Дурак Влади, хоть и цивил. Я каждого и ничья, и не будет иначе.
Она потянулась, закурила ментоловую сигарету. Полезла из под одеяла - полотна из древних курток и дубленок, нацепила тапочки, поежилась, отпила водки из горла, потрусила к окну, зябко обнимая себя за плечи.
Я залюбовался. Тонкая, костлявая и все равно - игривая как котенок. Дура. Стоит на пятачке света, в воздухе минус, а она согреться хочет... Докурила, промерзла, завизжала, кинулась обратно под одеяло обниматься.
- Когда Влади успел таким стать? Откуда куртка, костюм, деньги? Ходят слухи, кабачки на дачах начал подрезать и...
Всегда считал очаровательной её манеру говорить о собеседнике в третьем лице.
- Да-да, обезьянье дерьмо... Все дело в нём. - вздохнул я и сменил тему. - А на Невском гитарист-гастролер.
- Уверен, что гастролер? - хихикнула Кики. - Будто Влади каждого Питерского в лицо знает!
- Поёт про любовь, любит чай и гвозди забивать...
- Так это Таллин!
- Таллин? Какой Таллин?
Кики мечтательно закатила глаза.
- Всегда приносит арбуз и пачку сладких сигарет. По гвоздям у него реально бзик - приходит и сразу гвоздь забивает, никак без этого не может! Вон посмотри...
Она показала вверх. Я посмотрел на потолочную балку и увидел, что она вся в гвоздях - тонких и с палец в обхвате, коротких и длинной в пару ладоней. Столько гвоздей, что балка изнутри должна походить на поролон.
Все сразу стало просто. Я думал мягко уговаривать и объяснять, а сейчас говорил жёстко, словно в отместку.
- Кики, вас отловят на днях. Каждого. Кого закроют, кого пристрелят - как повезет. Полицаи будут со стволами и собаками. Детей в приют, кого поумнее - отправят в колонию.
- Откуда..? - Кики смотрела куда-то сквозь меня.
- Я дал наводку и подал идею. Нахрен притон. Нахрен детскую конуру, в которой нормально живет один из сотни. Нахрен Геру с трусами на половину проспекта....
- И меня нахрен? - осторожно спросила она.
- Теперь поняла, где я работаю? - бросил я вместо ответа.
Она отвернулась. Стало тихо, но я понял, что она беззвучно плачет. Хотел обнять - Кики не сопротивлялась, но и не подавалась. Наконец, вроде уснула.
Утром продолжу... Около часа мерз и курил в одних трусах, глядя в маленькое окно чердака. Не помню, как лег спать. Утром проснулся и увидел, что Кики рядом нет. Сунул руку в карман брюк и понял, что денег тоже нет, и мобильника.
Спускаясь вниз, подумал, что про любовь надо просто петь, тогда хоть на гвозди хватит. А в целом - ничего здесь нет моего. Все мое - всех и никого. И не будет иначе.
- Я буду только пить чай и забивать гвозди. - сказал незнакомый гитарист, пристраивая футляр на тротуаре и дергая струну. - И всё!
- А почему твои песни про любовь?
- Это отлично продается! - рявкнул он, тряхнул острой бородкой, зажмурился и рванул аккорд. Запел про то, как прекрасно стоять на небесной горе, если сперва поднять туда любимую, взяв на руки.
Какой неприятный тип... Второго куплета я не дождался - кинул ему для порядка сто рублей и двинул по улице. Воскресение - день без забот! Погуляю до Эрмитажа, а потом найду мою любимую Кикимору, и - желательно - постараюсь не попадаться на глаза Гере.
.....
- Влади, а на вокзале говорили, ты стал приличным человеком - то ли кабачки на дачах начал воровать, то ли обезьянье дерьмо убирать в зоопарке!
- Чтоб тебя, Гера...
Влади - это я. Гера - здоровенный детина в одних трусах и тапочках, а сейчас, на минуточку, минус десять по Цельсию. Одному богу известно, как он год за годом ухитрялся не замерзать насмерть. Невзирая на свой размер, Гера всегда возникает из ниоткуда - прямо как сейчас, посреди улицы.
Я сразу начал думать, как от него избавиться, не хотел даже жать пухлую волосатую руку, но он протягивал её так жалобно, словно просил подаяние.
- Влади, без тебя скучно... Пойдем смеяться над Эльзой! У неё в волосах теперь живут муравьи, а Гном говорит, что они хотят погреться!
- Нет. Я иду к Кикиморе.
- К Кики? - удивился Гера. - Я тоже хочу к Кики! Хочу погреться к тёплой нежной Кики, чтобы она обняла старого доброго Геру и растерла его спину водкой!
Меня передернуло.
- Гера, к Кики я иду один.
- Какой эгоист! - сурово сдвинул он брови. - Ну а мне что делать?
- Пой про любовь. - сердито ответил я. - Говорят, это отлично продается.
На мое счастье, нас обступила громкая ватага студентов - кто-то резко засмеялся, вскрикнул - Гера отвлекся, и я слился с толпой. Мельком посмотрел назад и понял, что трюк удался - болван хлопал глазами, не понимая, куда я подевался. Пока он догадался обернуться, я уже исчез в подворотне и минуту спустя оказался совсем на другой улице.
Никогда не понимал, Гера без ума или просто дурачок? Один раз, когда все принесли еду, которую удалось достать за день, он кинул в кучу мёртвую чихуахуа - отбилась у кого-то из богачей. Все подняли крик, отогнали его - а он взял собаку и устроил себе в уголке барбекю.
....
- Почему Влади так долго? Говорил, в районе полудня... - Кикимора и вправду была нежной, теплой и от неё приятно пахло - как-то сказала по секрету, что знает место в стоках, где всегда идет тёплая вода и зимой можно стирать одежду и даже купаться.
- Гулял через Невский, Геру встретил. Еле убрался...
- А почему с собой не взял?
Я промолчал.
- Какой эгоист! - воскликнула Кики, ласково ударив меня в лоб. - Бросай это дело! Я каждого и ничья. Может и замуж за тебя пойти, а?
Я достал из кармана пачку купюр, протянул.
- Кики, у меня деньги есть. У меня много чего теперь есть, я работаю. Пойдем со мной?
Кики воровато цапнула деньги, спрятала в матрас и довольно улыбнулась.
- Дурак Влади, хоть и цивил. Я каждого и ничья, и не будет иначе.
Она потянулась, закурила ментоловую сигарету. Полезла из под одеяла - полотна из древних курток и дубленок, нацепила тапочки, поежилась, отпила водки из горла, потрусила к окну, зябко обнимая себя за плечи.
Я залюбовался. Тонкая, костлявая и все равно - игривая как котенок. Дура. Стоит на пятачке света, в воздухе минус, а она согреться хочет... Докурила, промерзла, завизжала, кинулась обратно под одеяло обниматься.
- Когда Влади успел таким стать? Откуда куртка, костюм, деньги? Ходят слухи, кабачки на дачах начал подрезать и...
Всегда считал очаровательной её манеру говорить о собеседнике в третьем лице.
- Да-да, обезьянье дерьмо... Все дело в нём. - вздохнул я и сменил тему. - А на Невском гитарист-гастролер.
- Уверен, что гастролер? - хихикнула Кики. - Будто Влади каждого Питерского в лицо знает!
- Поёт про любовь, любит чай и гвозди забивать...
- Так это Таллин!
- Таллин? Какой Таллин?
Кики мечтательно закатила глаза.
- Всегда приносит арбуз и пачку сладких сигарет. По гвоздям у него реально бзик - приходит и сразу гвоздь забивает, никак без этого не может! Вон посмотри...
Она показала вверх. Я посмотрел на потолочную балку и увидел, что она вся в гвоздях - тонких и с палец в обхвате, коротких и длинной в пару ладоней. Столько гвоздей, что балка изнутри должна походить на поролон.
Все сразу стало просто. Я думал мягко уговаривать и объяснять, а сейчас говорил жёстко, словно в отместку.
- Кики, вас отловят на днях. Каждого. Кого закроют, кого пристрелят - как повезет. Полицаи будут со стволами и собаками. Детей в приют, кого поумнее - отправят в колонию.
- Откуда..? - Кики смотрела куда-то сквозь меня.
- Я дал наводку и подал идею. Нахрен притон. Нахрен детскую конуру, в которой нормально живет один из сотни. Нахрен Геру с трусами на половину проспекта....
- И меня нахрен? - осторожно спросила она.
- Теперь поняла, где я работаю? - бросил я вместо ответа.
Она отвернулась. Стало тихо, но я понял, что она беззвучно плачет. Хотел обнять - Кики не сопротивлялась, но и не подавалась. Наконец, вроде уснула.
Утром продолжу... Около часа мерз и курил в одних трусах, глядя в маленькое окно чердака. Не помню, как лег спать. Утром проснулся и увидел, что Кики рядом нет. Сунул руку в карман брюк и понял, что денег тоже нет, и мобильника.
Спускаясь вниз, подумал, что про любовь надо просто петь, тогда хоть на гвозди хватит. А в целом - ничего здесь нет моего. Все мое - всех и никого. И не будет иначе.