Зодчие (10)
Баканов Иван Михайлович. 1870 - 1936
Палех. Шкатулка. 1934
Можно назвать "Въезд князя в город" и использовать в качестве иллюстрации
Начало романа ЗДЕСЬ
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
…И шествовал на высоконогом, в дымчатых яблоках коне князь Михаил Олелькович, правнук славного князя великого литовского Ольгерда и по матери правнук Дмитрия Ивановича Донского, брат князя киевского Семеона, князь Слуцкий, князь Копыльский, а ныне - приглашенный свободным вечем Новгородским на наместничество государь, православный христианин. За ним шествовали бояры его числом дюжина, и маршалки, в вороные латы облаченные, и поп-духовник Савл, и челядь домашняя чуть поодаль, и воины благородные, и малое войско безымянное, снаряженное кто чем. Затем следовали купцы киевские на телегах с добром, купцы из Вильно, краковские купцы, мелкие торговцы со скарбом в переносных ларях, слуги, несущие лари да рулоны с отрезами суконными на плечах. И было среди купцов несколько темнолицых, востроглазых, темноволосых, в иноземные кафтаны обряженных - жидовины, племя аспидово.
Дождик ноябрьский сиротски моросил, над Волховом нависли черные тучи, недобрый осенний ветер кружил над головами горожан и гостей последние буроватые листья, но непогода не пугала простой люд - не каждый день Господин Великий Новгород встречает своего князя-наместника. Все дивились на гостей, рассматривая наряды, сбрую, товары, дивясь чужим обычаям и манерам. Голландцами да ганзейцами торговый город не удивишь, но каждый раз, принимая новую ватагу заграничных купцов, сбегались новгородцы на них поглазеть да посудачить - иноземцев здесь любили.
Гости двигались через Великий Волховский мост от Торговой стороны, под Пречистой (1), мимо Пушечного двора к Владычему дому, обнесенному каменной стеной. Шествовали неспешно, важно, под гулкое пение колоколов. Настырно и тревожно тенькал вечевой колокол, ему низко и важно вторил Софиевский благовест, сменяющийся то перебором, то трезвоном, поддакивали звоны на новеньком храме Преподобного Сергия.
Направлялись первым делом в храм, стоять обедню: сначала - богово, а уж потом дела. Княжие хоромы, недавно срубленные вместо погоревших, были здесь же, поодаль.
Михаил Олелькович собой был муж основательный, телом обильный, да вот только стати бы ему подзанять - пузат, сутул, да росточком не вышел. Так-то, на добром коне и не скажешь сразу, а как спешится - мелковат. Да и лик плоский, рябой, бабий - неказистый княжишько. А вот платье на нем доброе: польский кафтан раззолоченный, поверх долгополая ферязь накинута, соболем подбитая, сабля турецкая с каменьями да высокая шапка меховая, диковинная. А особо дивно то, что безбород князь, как поганый лях.
Толпа народца по обочинам, разинув рты, лицезрела шествие. Задние напирали на передних, чуть не валя их под ноги всадникам. Среди посадских выделялись два рослых парня, мнущихся, не знающих, куда руки деть; по всему видать - не местные. Они прислушивались, о чем говорят ближние, стараясь не упустить важное.
-Батюшки-святы, - сойкала мордатая баба с огромным тюком за плечами, - а лик-то у князя гладкий, как у татарина. Это чавой-то он без бороденки?
-«Чаво-чаво», - со знанием дела отозвался здоровенный новгородец в куцем тулупе, из коротких рукавов которого несуразно торчали красные ручищи. - Латинянин оттого что. Аль ты латинян не видала? Все они с голыми рылами.
- Да не, Митька, - возразил другой, ростом поменьше и одетый получше. - Гляди эвона - на звоны крестится по-нашински. Неужто народ кликнул бы вероотступника на княжение?
-А то ты народ наш не знаешь? - ухмыльнулся краснолапый, - Сегодня кликнул, завтра - в Волхов! Гляди-ко, боярин Туча и ближние его волком на князя глядят. Миром не кончится.
-Зато Борецкие да Гребенки не нарадуются! - вступил в разговор старый кузнец, глава ковальской артели Сидор Печенега. - Марфа Семеновна вольна стала властвовать. Уж сколь годков назад супружник ея Исаак Андреевич богу душу отдал, а она все не уймется, - кряжистый старик в раздражении передернул огромными плечами.
По всему видно было, что Сидор пользовался большим почетом - собеседники его закивали-заподдакивали. Пришлые парни, молча слушая их, все не могли взять в толк, о чем речь шла. Наконец, один из них, тот, что в талии потоньше, совсем молодой, безбородый, решился спросить:
____________________________________________________________________
(1) Пречистая - икона Богородицы на Пречистенской башне над вратами.
-Это, никак князь впереди на коне?
-Так и есть - князь, подтвердил здоровенный, - Да только сами его впервые зрим. Из Слуцка он прискакал.
-А баба у храма его встречает - аль княгиня? - спросил второй пришлый, рыжий, с сытой рожей.
-Она тут у нас поважнее княгини будет. Марфа Семеновна это, Исаака Борецкого вдовица, нынешнего нашего посадника матушка, - ответил второй новгородец, тот, что одет был получше.
-А я так себе разумею, - подхватил верзила, - не бабьего это ума дело - на вече верховодить. Сына в посадники пристроила, а вершит все сама.
-Из ляшского она рода, сказывают, - отозвался малый в добром кафтане. - В Вильне сродственники у ней, торговые дела тиуны ее с ними ведут. Борецким Москва - как чёрту заутреня!
-Ой, да где Москва, а где Ильмень-озеро? Нешто у князя московского нет дел иных, окромя наших свар?
-Москва, чай, далече…- задумчиво молвил рыжий чужак.
-Э-э-э, милай, ростом ты велик, а неразумен, аки дитя! - кузнец горестно нахмурил брови. - Ранее, может, и не было дела до нас князю Ивану, но теперь, старанием адовой бабы вот энтой, жди беды. Князя литовского хлебом-солью привечаем, Казимиру польскому в ножки бухнулись, супротив князя Ивана рыпаемся - со дня на день встречайте войско московское. Марфа Семеновна с оказией в Вильну съедет, да землями своими откупится, а нищий да сирый мужик кровушкой своей да печенками дань платить будет, да домом погоревшим, да хозяйством разоренным.
-Литовцы - они навроде татар будут? - Спросил пришлый парень, тот, что стройный.
Краснорукий ухмыльнулся:
-Вы откуда такие незнамые будете? Из лесу что ль?
-Из Вереек мы, верст двадцать от Нового Торга (1).
-Деревенские? - насмешливо переглянулись молодые новгородцы.
-«Деревенские»! - озлился рыжий. - Село немалое, со своим храмом. Эвон он, - кивнул на сотоварища, - попович, грамоту разумеет. А мой тятька постоялый двор при яме держит. Раз не новгородские, так, мыслишь, лаптями щи хлебаем?
-Не бузи, молодец, - миролюбиво вступился кузнец, - Горяч больно. Много у нас тут народу пришлого, через раз - тати иль ушкуйники. А вы, посадские, не больно нос задирайте. Литовцы, мил человек, навроде нас будут, - пояснил он стройному. - Говор у них схожий, да и в Христа они веруют, не в татарского Магомета.
-Да вера-то у них иная, вражья, у литовцев-то? - встревожено заговорила баба с тюком. - Набегут, так и почнут храмы наши рушить…
-Даниловна, ты что ж мешок на плечи взгромоздила? - улыбнулся кузнец. - Скинула б наземь, чай, не умыкнем. Вера-то… Этот, князь который, вроде, нашей веры. А литовцы, как ляхи - самый главный латинский поп у них верховодит, папой они его кличут. Скоро все и узнаем, чья вера почем. Старики не зря концом света пугают - знамения не запросто кажутся.
Даниловна спустила мешок на землю и истово перекрестилась освободившейся рукой:
-Бабы наши говорили, опять из Ильменя ухало да стонало.
-Врут, поди… - неуверенно протянул рыжий.
-Вот те крест! А снохе моей леший верхом на петухе во сне привиделся. Верный знак - к большой беде!
-Сноха твоя как с полудня березовицу хлестать зачнет - ей еще и не такое приведется! - прыснул новгородец в кафтане. Все загоготали в голос.
-Тьфу, охальники, - обиделась баба, и тут же опять ахнула, увидев что-то в толпе шествующих, - Гляди-ка, чудные какие! Черные да востроносые. И кудри, как у бабы простоволосой, до плеч. Ктой-то, а, дядь Сидор?
-Жидовины, христопродавцы. Да уж были тут такие-то. Их в Литве превеликое множество. Торгуют они разностями, деньгу на деньгу меняют. Вера у них чудная - тряпицей покроются и воют страшно.
-А этот вон, ликом сухой, без кудрей, - что за ларь за ним тащат?
-Навроде лекаря он. Зелья там у него всякие, вроде, притирки. Завсегда они в таких ларях свои жбаны да шкатулки возят.
-Колдун, что ли?
-И-э-э-эх, «колдун»! Долгий у бабы волос, короток ум. Ученый человек, навроде лекаря, говорю.
-Платье какое дивное, словно скоморох разряжен. А сукно доброе! И зыркает как, вражина!
-Не смотри, Даниловна! Еще сглазит - родишь жидовинского младенчика! - молодежь опять захохотала в голос.
-И опять на вас тьфу, дурачье! -с этими словами баба в сердцах дернула тюк с земли, пытаясь разом закинуть его на плечо.
-Ох, и резва ты! Дай-ко вспомогу, - кузнец придержал мешок, помогая поднять его. - Ты гляди - велик, а на вес легок. Сено, что ль?
-Да, как погорели мы по весне, так и на лежанку постелить нечего. Домишко новый скоро справили, а скарбом не обзавелись пока. Вот, ходила к Людиным сенца за полкопейки набрала. У них подволок (2) сухой, просторный, сено не вологое - в самый раз на постелю.
Князь со свитой тем временем повернули к Софии. Михаил Олелькович спешился, при этом стало его не видать с того места, где стаял кузнец с собеседниками.
-Невелик мужичек, - заметил долговязый малый с красными руками. - В храм сейчас пойде.
И точно, князь степенно поднялся по ступеням и вошел в собор, за ним потянулась свита и знатные новгородцы. Иноземные купцы свернули к постоялому двору - негоже жидовинам да латинянам православный храм своим иноверским смрадом осквернять.
-Расходиться надобно, сегодня вече не зашумит, поди, - заметил невысокий в ладном кафтане.
-Попомни мое слово, вьюнош, - шуметь ему еще и шуметь…
__________________________________________________
(1) Новый Торг - Торжок
(2) Подволок - чердак
Первые 40 страниц есть. Отмечаем, или 50 подождем?)))