11. Духовные дети. И внуки
По логике вещей, тексты моей дочки - мои духовные внуки. А внуков, как принято считать, любят больше детей. Последнее не всегда работает, но в конкретно моем случае всё так: дочкины тексты люблю больше своих.
Сочинять она стала рано, лет в шесть. Часами валялась на диване, подбрасывая ногами огромную плюшевую собаку и бормоча сказки. Иногда я записывала их на диктофон и потом расшифровывала. Помню одну, длинную, с продолжениями, про синего оленя. У него был друг, пушистый кот. И враги. Однажды враги погнались за ними, и кот стал отставать, и взмолился оленю, и тот сделал его одним целым с собой. Кот стал его длинным пушистым хвостом.
В 10 лет была первая публикация: стишок о любимом щенке в детском журнале. Вместе с милым фото:
А в 14 уже во взрослом журнале, эзотерическом - философская «Притча о Люцифере». (Правда, тираж был крохотным и журнал вскоре приказал долго жить.)
Большая проза пришла в 16. «Повесть о Питере и о Трубе». Я очень обрадовалась, когда она стала писать: хоть какое-то, но отвлечение от ужаса-ужаса неформальных тусовок и бунта свободы. Пусть пишет, и даже неважно что. И была немало удивлена, что повесть оказалась хорошей и самобытной. Правда, как и в моем случае (в судьбах у нас немало синхронов), написав две трети, она отложила текст и вернулась к нему только через три года. Всего через год повесть была опубликована. Вместе с нашим общим кошмарным романом о самоубийцах. А потом еще раз, уже одна - в журнале «Крещатик».
Здесь она с А. Житинским, писателем и издателем, и немецким классиком Гюнтером Грассом:
Первая вещь - одна из самых моих любимых. Причудливая композиция: сказки и мистика переплетаются с историями реальных людей: уличных музыкантов и аскеров - друзей, подружек, возлюбленных. Многих уже нет: Лис, Петерс, Егоров, Тано... В том числе самого талантливого.
Дочка фанатично любила Питер, воспринимала его живым и одушевленным. У Даниила Андреева есть два Петербурга - светлый, небесный и инфернальный. У Ники же он един, переменчивый и амбивалентный.
И еще одна повесть о невыносимой любви к Питеру, сновидческая, поэтичная, иррациональная: «Затерянные в сентябре». Тоже ее люблю.
В жанре фантастики только одна вещь - повесть «Грань». Сильная. Кто-то укорял за печальный конец. Кто-то признавался, что плакал. Даже мужчины. Действие происходит в постапокалипсическом мире, где одной из проблем стали массовые психические нарушения. Написано 13 лет назад, а в последние 5-6 лет мне кажется это предвидением, как бывает у писателей. Массовое съезжание крыш - в сторону озлобления и отупения...
В 25 лет дочку едва не приняли в Союз Писателей. Практически приняли, но в последний момент она передумала: влом платить взносы и приходить на собрания. Да еще вечные комплексы...
Дочка не любила школу, нечасто посещала ее в старших классах, отсюда - плохая грамотность. С детства правила все ее тексты, и не только запятые, но и язык. Порой вставляла что-то от себя, а однажды даже ввела нового персонажа. Правда, второстепенного. При этом мы не всегда помнили, кто что написал. И даже спорили по поводу какого-нибудь удачного эпизода - мой или ее? Забавно...
Ее друг издал две ее повести и один роман за свой счет, тиражом 200 экз. Помню его глубокомысленную фразу: «Есть современная литература, и есть Ника Созонова». Эта фраза плюс еще некоторые свидетельства дают мне основание надеяться, что мне так нравятся ее тексты не потому, что она моя единственная дочурка.
Но вот что бескрайне огорчает - что пишет она сейчас все меньше и меньше. Особенно после рождения младшей дочки. Большие вещи перестала писать, только миниатюры и сказки. Изо всех сил пытаюсь надеяться, что это временно. Вот подрастет Васька, вот станет она меньше вкалывать, и...
И еще - заметила интересную вещь. Мы с дочкой сочиняем абсолютно по-разному. Она говорит, что в голову к ней приходит совершенно готовая история, от и до. Остается только сесть и записать. Поскольку она ленива, не все пришедшие истории оказываются записанными. (Так, внушительный роман в жанре фэнтези написан только наполовину.)
Я же, когда начинаю текст, никогда не знаю, как он закончится. Он рождается постепенно. И концовка нередко бывает ошеломительной. (Как тут не вспомнить Пушкина, для которого замужество его героини Татьяны Лариной оказалось сюрпризом.) Наверное, где-то здесь пролегает разница между писателем-«медиумом» и пишущим «из себя».
П.С. Утром узнала, что сегодня, оказывается, день дочери. Никогда не слышала о таком.
Всё не просто так. )