Откуда берутся мои дети. Часть 2
Итак, продолжаю сагу про роды.
Тыкс, где я закончила, ах да, решили нас резать. Под местным наркозом. Что б вы вошли в положение - я в жизни не была в больницах. Меня никогда не оперировали, никогда не кололи наркоз (ну кроме как у зубного), да черт, я никогда не лежала так вот горизонтально, окруженная толпой народа в зеленых масках.
Муж сидел в изголовье и пытался отвлечь меня. Отвлечь от того, что у меня в животе сейчас ковыряются несколько врачей. Боли, конечно, не чувствуешь, но ты чувствуешь, что что-то происходит там, ниже талии. Страшно ужасно, но тебе не до страха. Я пыталась поддерживать разговор с нужем, мы планировали поездки на это лето, придумывали дизайн отремонтированной ванной, в общем, говорили обо всем, кроме как о том, что сейчас меня режут, вапщета.
И так за разговором и не заметили, что где-то в противоположном углу комнаты вдруг заорал младенец.Мой младенец?? Достали? почему не показали? Мужа позвали. А меня? Я тоже хочу посмотреть! Плохо я всё это помню. Ребенок плохо дышал, как добрая половина кесарят, потому его померили и тут же решили нести в детскую интенсивную терапию для приведения в порядок. Не знаю почему, но я совсем за ребенка не волновалась - что с ним будет-то? Ничего с ним не случится, детки они как тараканы - живучие.
Перед тем, как нести в детское отделение, мне его показали. Ну мастер Йода такой. Ладно, разгладится, подумала я, все рождаются крокодилами, и ничего, потом все становятся конфетками.
Итак, мужа с ребенком отправили учиться дышать (как потом выяснилась, он нормально задышал еще до прихода в отделение, и помощь не понадобилась). И в тот момент, когда муж развернулся и понес младенца, я закричала, чтоб он его ни на секунду не оставлял. Чтоб ни в коем случае не подменили! Я всех раскушу. А то подсунут гладенького. А я хочу именно этого морщинистого крокодильчика.
Муж поклялся не оставлять младенца (кстати, он только недавно признался, что клятву-то он нарушил по просьбе мочевого пузыря, но поскольку мне потом выдали именно моего крокодила, то я не обижаюсь).
После того, как меня зашили, хирург подошла ко мне и рссказала вкратце о том, как они выковыривали младенца. Оказывается, он встал в позу "не хочу рожаться" - затылком прижался к спине и вытянулся в струнку, вместо того, чтобы свернуться клубочком. А в таком положении не рождаются. Не знаю, как это называют по-русски, но по-шведски это зовется höd rakställning. Один процент кесаревых именно по этой причине, вроде. Как я потом узнала, что врачи понятия не имели, почему ребенок не рождался, и решили резать потому что видели, что дальше ждать опасно. А когда разрезали поняли, что он бы И НЕ РОДИЛСЯ. живым.
Врачиха всё это мне рассказала и как бы между прочим добавила - мальчик и через кесарево не хотел выходить, так он пригрелся в животе. Они его никак не могли расслабить и сложить, чтобы вытащить через маленое отверстие, поэтому им пришлось расхерячить увеличить разрез. Короче, вместо десятисантиметрового ровного шрамика, у меня двадцатисантиметровая ухмыльная улыбочка такая на животе.
Мальчики ушли, меня зашили, и повезли в специальное послеоперационное отделение, где за мной должны были наблюдать пару часов, и потом отпустить обратно в родильное, где меня по идее уже должны ждать мальчики. Эти два часа я провела в слезах и соплях. До меня начало доходить все события последних часов. Я все-таки на смогла родить, не сумела, не дорожала. Я завалила самый главный экзамен. Кто это младенец мне теперь? Можно ли его называть сыном? Будет ли он меня называть мамой?
Всё напряжение последних дней стало по капельке, по слезинке выливаться. Медсестры, приходившие каждые 5 минут, проверявшие давление и еще какую-то хрень, пытались меня успокоить, говорили, что кесарево это не конец света. Скорей всего, это была вынужденная мера, чтобы спасти меня и ребенка. Бла-бла-бла - ну а что им еще говорить? Кто я им - очередная недорожавшая тетка? Очередная слабачка? Которая вот-вот утонет в своих слезах.
А что с мальчиками? Про ребенка я почему-то совсем не волновалась, мне просто хотелось быть с мужем. Хотелось, чтоб меня успокоил кто-то, для кого я - герой. Любимый герой без страха и упрека :) Медсестры мне сообщили, что муж с ребенком уже ждут меня в родильном отделении, и что меня вот-вот к ним отвезут. Но это "вот-вот" растянулось надолго, и мне очень хотелось услышать его голос. Медсестра сжалилась и принесла мне телефон. Только от всех нервов я не могла вспомнить номер мужа. Несколько раз набирала - каждый раз попадала не туда. Какой-то Даниэль отвечал, а я извинялась. Знал ли этот Даниэль, что ему звонила недорожавшая, промокшая от слез, выпотрошенная тетка. Отработанный биологический материал... Больше всего на свете желающая услышать голос мужа, а попадающая к нему...
Медсестра, видя мои попытки позвонить НЕ Даниэлю, сдобрилась, прогуглила телефон мужа и принесла мне бумажку с волшебными цифрами.
Я их раз пять набирала, но на том конце никто не отвечал. Как потом выяснилось, муж сидел с ребенком на затекших руках, панически боясь шелохнуться. А телефон лежал в нескольких метрах от него... И он был уверен, что это звонил кто угодно, но только не я - мой мобильный ведь был у него в кармане.
Но день закончился неплохо. Меня все-таки привезли к мальчикам, я потрогала крокодильчика, и он даже понял, что делать с маминой грудью. Вроде мой, выдохнула я.
Если бы я знала, что кормление дастся сложно, что первые два месяца я не буду просыхать от слез, и что через полгода я все еще с трудом буду говорить слово "родила", и биться в истериках при виде родов в фильмах. Знала бы я всё это - я бы, может, вернула младенца в магазин. Но чека у меня не осталось, и нам пришлось забирать его с собой домой.
Конец второй серии.
Заранее скажу, что на этом приключения не окончились. Ждите третью и последнюю часть марлезонского балета.
Тыкс, где я закончила, ах да, решили нас резать. Под местным наркозом. Что б вы вошли в положение - я в жизни не была в больницах. Меня никогда не оперировали, никогда не кололи наркоз (ну кроме как у зубного), да черт, я никогда не лежала так вот горизонтально, окруженная толпой народа в зеленых масках.
Муж сидел в изголовье и пытался отвлечь меня. Отвлечь от того, что у меня в животе сейчас ковыряются несколько врачей. Боли, конечно, не чувствуешь, но ты чувствуешь, что что-то происходит там, ниже талии. Страшно ужасно, но тебе не до страха. Я пыталась поддерживать разговор с нужем, мы планировали поездки на это лето, придумывали дизайн отремонтированной ванной, в общем, говорили обо всем, кроме как о том, что сейчас меня режут, вапщета.
И так за разговором и не заметили, что где-то в противоположном углу комнаты вдруг заорал младенец.Мой младенец?? Достали? почему не показали? Мужа позвали. А меня? Я тоже хочу посмотреть! Плохо я всё это помню. Ребенок плохо дышал, как добрая половина кесарят, потому его померили и тут же решили нести в детскую интенсивную терапию для приведения в порядок. Не знаю почему, но я совсем за ребенка не волновалась - что с ним будет-то? Ничего с ним не случится, детки они как тараканы - живучие.
Перед тем, как нести в детское отделение, мне его показали. Ну мастер Йода такой. Ладно, разгладится, подумала я, все рождаются крокодилами, и ничего, потом все становятся конфетками.
Итак, мужа с ребенком отправили учиться дышать (как потом выяснилась, он нормально задышал еще до прихода в отделение, и помощь не понадобилась). И в тот момент, когда муж развернулся и понес младенца, я закричала, чтоб он его ни на секунду не оставлял. Чтоб ни в коем случае не подменили! Я всех раскушу. А то подсунут гладенького. А я хочу именно этого морщинистого крокодильчика.
Муж поклялся не оставлять младенца (кстати, он только недавно признался, что клятву-то он нарушил по просьбе мочевого пузыря, но поскольку мне потом выдали именно моего крокодила, то я не обижаюсь).
После того, как меня зашили, хирург подошла ко мне и рссказала вкратце о том, как они выковыривали младенца. Оказывается, он встал в позу "не хочу рожаться" - затылком прижался к спине и вытянулся в струнку, вместо того, чтобы свернуться клубочком. А в таком положении не рождаются. Не знаю, как это называют по-русски, но по-шведски это зовется höd rakställning. Один процент кесаревых именно по этой причине, вроде. Как я потом узнала, что врачи понятия не имели, почему ребенок не рождался, и решили резать потому что видели, что дальше ждать опасно. А когда разрезали поняли, что он бы И НЕ РОДИЛСЯ. живым.
Врачиха всё это мне рассказала и как бы между прочим добавила - мальчик и через кесарево не хотел выходить, так он пригрелся в животе. Они его никак не могли расслабить и сложить, чтобы вытащить через маленое отверстие, поэтому им пришлось расхерячить увеличить разрез. Короче, вместо десятисантиметрового ровного шрамика, у меня двадцатисантиметровая ухмыльная улыбочка такая на животе.
Мальчики ушли, меня зашили, и повезли в специальное послеоперационное отделение, где за мной должны были наблюдать пару часов, и потом отпустить обратно в родильное, где меня по идее уже должны ждать мальчики. Эти два часа я провела в слезах и соплях. До меня начало доходить все события последних часов. Я все-таки на смогла родить, не сумела, не дорожала. Я завалила самый главный экзамен. Кто это младенец мне теперь? Можно ли его называть сыном? Будет ли он меня называть мамой?
Всё напряжение последних дней стало по капельке, по слезинке выливаться. Медсестры, приходившие каждые 5 минут, проверявшие давление и еще какую-то хрень, пытались меня успокоить, говорили, что кесарево это не конец света. Скорей всего, это была вынужденная мера, чтобы спасти меня и ребенка. Бла-бла-бла - ну а что им еще говорить? Кто я им - очередная недорожавшая тетка? Очередная слабачка? Которая вот-вот утонет в своих слезах.
А что с мальчиками? Про ребенка я почему-то совсем не волновалась, мне просто хотелось быть с мужем. Хотелось, чтоб меня успокоил кто-то, для кого я - герой. Любимый герой без страха и упрека :) Медсестры мне сообщили, что муж с ребенком уже ждут меня в родильном отделении, и что меня вот-вот к ним отвезут. Но это "вот-вот" растянулось надолго, и мне очень хотелось услышать его голос. Медсестра сжалилась и принесла мне телефон. Только от всех нервов я не могла вспомнить номер мужа. Несколько раз набирала - каждый раз попадала не туда. Какой-то Даниэль отвечал, а я извинялась. Знал ли этот Даниэль, что ему звонила недорожавшая, промокшая от слез, выпотрошенная тетка. Отработанный биологический материал... Больше всего на свете желающая услышать голос мужа, а попадающая к нему...
Медсестра, видя мои попытки позвонить НЕ Даниэлю, сдобрилась, прогуглила телефон мужа и принесла мне бумажку с волшебными цифрами.
Я их раз пять набирала, но на том конце никто не отвечал. Как потом выяснилось, муж сидел с ребенком на затекших руках, панически боясь шелохнуться. А телефон лежал в нескольких метрах от него... И он был уверен, что это звонил кто угодно, но только не я - мой мобильный ведь был у него в кармане.
Но день закончился неплохо. Меня все-таки привезли к мальчикам, я потрогала крокодильчика, и он даже понял, что делать с маминой грудью. Вроде мой, выдохнула я.
Если бы я знала, что кормление дастся сложно, что первые два месяца я не буду просыхать от слез, и что через полгода я все еще с трудом буду говорить слово "родила", и биться в истериках при виде родов в фильмах. Знала бы я всё это - я бы, может, вернула младенца в магазин. Но чека у меня не осталось, и нам пришлось забирать его с собой домой.
Конец второй серии.
Заранее скажу, что на этом приключения не окончились. Ждите третью и последнюю часть марлезонского балета.