Саперный переулок, дом 23 - Аренс Аполлон Иванович и Вера Владимировна. Часть 6.
предыдущая часть: https://agbutin.livejournal.com/7084.html
Сестры Аренс и их брат Лев
Сестры Аренс
У Евгения Ивановича и Евдокии Семеновны было четверо детей: дочери Вера (1883 - 1962), Зоя (1886 - 1969), Анна (1892 - 1943) и сын Лев (1890 - 1967).
У каждого из них сложилась своя интересная жизнь, их биографиям посвящено большое количество страниц, но, наверное, наиболее интересно мне сейчас переплетение их судеб с именами Николая Гумилева и Анны Ахматовой, хотя, повторюсь, и без влияния этих примечательных личностей о жизни детей Аренс есть что рассказать.
Напишу только о наиболее привлекавших внимание подробностях.
Николай Гумилев.
Поэт сыграл заметную роль в жизни сестер Аренс.
Лев Аренс писал в воспоминаниях:
«Я помню Гумилёва еще по Царскому Селу. Я был тогда гимназистом, учился вместе с племянником его, Колей Сверчковым, а Гумилёв уже кончал гимназию.
Наши родители были дружны. С. Я. Гумилёв был знаком с моим отцом по делам служебным. Мой отец работал в Адмиралтействе, а С. Я. был морским врачом. И наши матери дружили».
Из уже цитировавшейся выше записи П.Н. Лукницкого в дневнике от 1925 года:
14.11.1925. АА (Ахматова. - Сост.) много говорила сегодня об отношениях Николая Степановича к ней и о романах Николая Степановича с женщинами… В 1908 году, весной, вернувшись из Парижа и побывав по пути в Севастополе, у АА (где они отдали друг другу подарки и решили не переписываться и не встречаться), Николай Степанович в Царском Селе познакомился с Аренсами (то есть знакомство могло быть и раньше, но - сблизился). Зоя была неудачно влюблена в Николая Степановича, приходила даже со своей матерью в дом Гумилевых. Николай Степанович был к ней безразличен до того, что раз, во время ее посещения, вышел в соседнюю комнату, сел в кресло и заснул. Вера Аренс, тихая и прелестная, «как ангел», пользовалась большими симпатиями Николая Степановича…»
Вере Гумилев посвятил стихотворение «Сады души».
Вере Евгеньевне Аренс
Микель Анджело, великий скульптор,
Чистые линии лба изваял.
Светлый, ласкающий, пламенный взор
Сам Рафаэль, восторгаясь писал.
Даже улыбку, что нету нежнее,
Перл между перлов и чудо чудес,
Создал веселый властитель Кипрей,
Феб златокудрый, возничий небес.
1907
Посвящение тронуло молодую девушку, и в дневнике она пишет: «Размышляя о том, что хотелось бы остаться жить в памяти людей после смерти, и, отчаявшись оставить большой исчерпывающий портрет (картину) хочу, чтоб на могильном камне были вырезаны слова Николая Гумилёва о моей красоте». А в письме Гумилева от 6 октября 1908 года появляются загадочные строки «Многоуважаемая Вера Евгеньевна. Приветствую Вас из Константинополя. Я долго ждал Вас, или Вашего письма, но так и не дождался…»
В книге «Николай Гумилев» Юрий Зобнин пишет:
«10 сентября. На пароходе «Россия» [Гумилев - А.Б.] следует в Константинополь, где задерживается на неделю, ожидая прибытия В. Е. Аренс, которая согласилась сопровождать его в этой поездке. Отправив открытку предполагаемой спутнице, ненадолго отправляется в Афины. Получив послание В. Е. Аренс с сообщением о ее намерении выйти замуж за инженера В. А. Гаккеля, отправляется в Африку».
Не обошел Гумилев влиянием и брата. Из воспоминаний Льва Аренса:
«...Я пробовал свои силы в литературе. Мною были написаны три новеллы…
Я решил пойти с этими новеллами и стихами своими к Гумилеву.
Гумилев прослушал мои стихи, прочитал новеллы и отозвался о них довольно-таки критически, сказал, что слог мне не удается,
слишком много прилагательных и т. д. Отзыв Гумилева охладил мой творческий пыл, и я бросил писать почти до 30-ти лет, когда я вошел в группу, примыкавшую к футуристам...»
Вера Аренс в 1912 году вышла замуж за инженера Владимира Андреевича Гаккеля.
Зинаида Серебрякова. Портрет Веры Гаккель
Ее рассказы, лирические стихи, переводы, рецензии и библиографические заметки печатались в журналах «Современник», «Вестник Европы», «Летопись». В первые послереволюционные годы Вера Аренс - все еще активный участник литературной жизни: выступает на вечерах вместе с Осипом Мандельштамом, поддерживает знакомство с Сергеем Есениным и Владимиром Маяковским, по приглашению Горького участвует в работе издательства «Всемирная литература», где ее переводы редактирует Александр Блок.
После 1930-х годов ее переводы появлялись в печати лишь изредка, а ее собственные стихи никогда не были изданы отдельной книгой. Всю блокаду Вера Аренс прожила в Ленинграде, в 1942-м потеряла мужа. Умерла в 1962 году.
Пунины
А в жизнь семьи Аренс вошли братья Пунины.
Зоя Аренс в 1912 (или по другим источникам - в 1913) году вышла замуж за Александра Николаевича Пунина (1890 - 1942). Считается, что родители Александра были против его женитьбы. Младшая сестра Аренс - Анна - в 1917 году вышла замуж за его брата, в будущем известного искусствоведа, Николая Николаевича Пунина (1888 - 1853).
В Первую Мировую войну их брат, Леонид Пунин (1892 - 1916), организовал так называемый Отряд особой важности на Северном фронте - аналог диверсионно-разведывательного подразделения более поздних времен. В него же поступил и Александр Пунин, затем и их младший брат Лев Пунин (1897 - 1963), там же работала сестрой милосердия и их сестра Зинаида (1894 - 1980). В 1916 году Леонид погибает в бою. Александр в 1917 году становится «атаманом» отряда, но в сентябре того же года вынужден был покинуть и отряд, и армию, не сойдясь во взглядах с революционно настроенными бойцами.
После установления советской власти А. Н. Пунин посвятил себя биологии и педагогической деятельности, работал директором школы. Зоя Аренс - Пунина тоже занималась преподаванием. Она посвятила себя обучению глухонемых детей, была автором пособий и книг. Семья Александра и Зои находилась в близких отношениях с семьей старшего брата Николая Пунина и Анны Аренс : братьев связывали не только родственные, но и дружеские отношения, подружились и их дочки Марина и Ирина. В середине 30-х, когда семья Александра осталась без крова, их приютил Николай в своей квартире в Фонтанном Доме. Семья А. Н. Пунина прожила у брата около года, пока не получила квартиру (наб. Фонтанки, д. 2). Помогал старшему брату и Александр - опасаясь ареста, Николай Николаевич прятал в его квартире свои архивы и дневник.
В 1929 году в Фонтанном Доме поселился сын Анны Ахматовой и Николая Гумилева - Лев Гумилев. «Лева поселился у нас и учился в школе на 1-й Роте. Директором школы был Александр Николаевич Пунин. Хотя школа была расположена далеко, но она была одной из лучших в городе. Левины анкетные данные в то время могли служить препятствием для его поступления в школу, но благодаря покровительству Александра Николаевича это удалось обойти», - вспоминала Ирина Пунина.
В блокаду Александр и Зоя остались в Ленинграде. 9 февраля 1942 года Александр Пунин скончался. Зоя Евгеньевна намного пережила мужа и умерла в 1969 году.
Анна Ахматова
Особую роль в судьбе Анны Евгеньевны Аренс - Пуниной сыграла Анна Ахматова. Особую - печальную.
Николай Николаевич Пунин и Анна Евгеньевна Аренс поженились 3 июля 1917 года.
В первые послереволюционные годы известный к тому времени искусствовед Николай Пунин работает заместителем начальника Отдела изобразительных искусств в Наркомпросе, заведующим литературно-издательской секцией. Исполняет обязанности комиссара Русского музея и некоторое время - Эрмитажа. Некоторое время служит в качестве заместителя наркома по делам музеев и памятников, постоянного члена Петроградской коллегии по делам искусств и художественной промышленности, заведующего Петроградским отделом ИЗО.
Анна Евгеньевна работает, как и до революции, врачом.
2 августа 1921 года Пунина арестовывают в первый раз - по делу «Петроградской боевой организации». Тогда же состоялась последняя встреча Пунина с Н.С. Гумилевым.
Из письма Н. Н. Пунина к Евг. И. Аренсу: «...Привет Веруну (Вере Евгеньевне Гаккель (Аренс)), передайте ей, что встретясь здесь с Ник.(олаем) Степанов.(ичем), мы стояли друг перед другом, как шальные, в руках у него была "Илиада", которую от бедняги тут же отобрали». На открытке стоял штемпель: Петроград, 13.8.21., а адрес отправителя был следующий: IV отд. камера 32 7 VIII Шпалерная, 25. На ул. Шпалерной находился дом предварительного заключения, где содержались «таганцевцы», Пунин встретил Гумилёва в момент отправки группы арестованных на Шпалерную из здания ПетрогубЧК на ул. Гороховой, д. 2.
Гумилева расстреляли.
Анна Евгеньевна Пунина (Аренс) хлопотала об освобождении мужа у Луначарского, Пунина освобождают 6 сентября («за отсутствием состава преступления»). 8 ноября того же 1921 года у супругов рождается дочь Ирина.
Из рассказа Анны Каминской, дочери Ирины Каминской (Пуниной), внучки Николая Пунина и Анны Пуниной (Аренс) о жизни в Фонтанном доме:
«Квартиру в этом доме Пунин получил как сотрудник Русского музея и переехал туда в 1922 году с женой и моей маленькой мамой, их годовалой дочерью. Жизнь строилась очень просто: хозяйкой была Анна Евгеньевна, хозяином - Николай Николаевич. У них собирались художники, актеры и просто родственники. Этот уклад не изменился даже после их развода и женитьбы Пунина на Анне Андреевне Ахматовой в 1923 году. Всех вас, конечно, интересует вопрос, как это было возможно в подобной ситуации. Мне кажется, что Николай Николаевич и Анна Андреевна были людьми какого-то высшего пилотажа в смысле интеллекта, они говорили на одном языке. Анна Евгеньевна была человеком очень интересным, образованным, развитым, но более приземленным. Для нее развод был тяжелейшим ударом, она с трудом переносила всю эту жизнь, но Николай Николаевич не хотел, чтобы она уходила. Несмотря на то, что отношения Пунина и Ахматовой исчерпали себя к 1938 году, Анна Андреевна осталась жить в нашей квартире в Фонтанном доме. Конечно, биография Николая Николаевича очень сложная, но в силу его оптимизма - довольно счастливая. Все-таки его жизнь блестяще состоялась: после него осталось колоссальное количество учеников, которые его боготворили, искусствоведы, художники, скульпторы, графики - все, у кого он читал лекции в Академии художеств и в Университете в битком набитых студентами аудиториях.
Моя бабушка, Анна Евгеньевна Аренс, была врачом, вплоть до блокады проработала на скорой помощи и погибла во время эвакуации в Самарканде, заразившись от больного тифом».
Об этом загадочном союзе-сожительстве написано очень много, нет возможности упомянуть даже малую долю. Приведу длинную цитату из книги Тамары Катаевой «Другой Пастернак: Личная жизнь. Темы и варьяции».
«Анна Евгеньевна Аренс («Галочка», работающий врач, жена Николая Пунина) попала в такую же ситуацию, что и Женя Пастернак, когда Пунин… влюбился в Анну Ахматову... Пунин не оставил жены с ребенком, остался жить с ними... Анне Андреевне была выделена комната в общей квартире, Пунин ночевал у нее, и Ахматова называла его мужем. Все знакомые, правда, называли всю компанию иначе: «Пунин с женой и Анна Андреевна», «Пунины и Ахматова»...
Были семейные праздники (пунинские), Ахматова уходила из дома к друзьям. Но все же Анна Пунина страшно страдала. Здесь не перестанешь страдать, даже если соперница вернется на свое место…
Вот переписка 1932 года: Ахматова сожительствует с Пуниным… («Новый быт!») десять лет, Анна Евгеньевна с Ирочкой… отдыхает в санатории. Пунин заботливо шлет ей письмо на полстраницы, два абзаца из четырех - про Анну Андреевну…
Вот ее ответ:
«Милый мой друг Ни!
Прошло три дня, как получила Ваше письмо…, а получив его, я плакала, хотела писать сразу, но разболелась голова, нервы дрожали во всем теле…, и решила ждать...
…Я решилась не писать психологических писем и вообще не писать больших писем, чтобы не задумываться, но Ваше письмо меня разбудило. Простите, жизнь свою я снизила и продолжаю снижать своею ревностью, своею бессмысленной лошадиной работой, притупляющей мозг и духовную жизнь». (В доме у Пуниных за столом громко говорили о «дармоедах», - Анна Андреевна не работала - и она с сыном Левой «замирали в гордых и обиженных позах». Сразу оговорюсь, что по малолетству Лева здесь ни при чем.) «Знаете, мне уже даже не любовь нужна и не ласка. Вы ведь хорошо знаете меня, я не сентиментальный человек, хотя плачу... (я себя ненавижу за это, ведь это тоже унижение), мне нужна вера в Вас, что Вы мне не измените» (под изменой понимаются уже чрезвычайно изощренные моменты, учитывая, что Пунин ночует в комнате у Ахматовой и Пунина берет себе ночные дежурства, чтобы не находиться ночью в той же квартире, или что она называет изменой?) «и не предадите. О…, тогда хватило бы у меня мужества на все. Мне нужно Ваше уважение, и мне кажется, я его заслужила, так говорят люди…, я даже забыла об этом, и казалось, что все брезгуют мною.
…Я не могу понять, как я себя выношу и как еще считаю себя правой, доброй, честной и т.д., живя в таких условиях, и что Вы можете думать обо мне и кем считать?» [ПУНИН Н.Н. Мир светел любовью. Дневники, письма. Стр. 317-318.]»
Вот такие страсти кипели в Фонтанном доме.
Статья «Из семейной переписки А. А. Ахматовой» [Звезда. - 1996. - № 6. - С. 131-159]
«…в 1935-м он [Н.Н. Пунин - А.Б.] был арестован вместе с Л. Н. Гумилевым и группой студентов, друзей Л. Н. Гумилева, по обвинению в террористической деятельности - только прямое обращение Ахматовой к Сталину спасло их тогда. В 1938 г. Л. Н. Гумилев был арестован вторично и осужден.
Семья Пуниных провела в Ленинграде первую, самую страшную, блокадную зиму. Когда она эвакуировалась из Ленинграда в конце февраля 1942 г., Пунин был в таком состоянии, что ни он сам, ни близкие почти не сомневались в его скорой смерти. Самоотверженный и профессиональный уход за больным его первой жены - врача, Анны Евгеньевны Аренс-Пуниной, сыграл, может быть, решающую роль в его выздоровлении. Но сама Анна Евгеньевна не пережила войну, она умерла в Самарканде 28 августа 1943 г.»
Из интервью Анны Каминской (Виктор Бузинов "Анна КАМИНСКАЯ. Дочь Фонтанного дома")
«Но был и третий арест в августе 1949 года; следствие и суд, приговоривший Пунина к длительному заключению в сталинском концлагере у Полярного круга. Его судили - это звучит сегодня странно, даже фантастично - за любовь к Сезанну и Ван Гогу!.. Тогда по стране шла охота на космополитов. Вспомнили и два прошлых ареста, в одном из которых он якобы привлекался "за контрреволюционные преступления", в другом - "как участник террористической группы". Словом, судили его как врага режима...
Николай Николаевич умер 21 августа 1953 года и похоронен под колышком с табличкой "Х-11" на лагерном кладбище в Абези (Коми АССР)».
Из другого интервью Анны Каминской
«Анна Ахматова тоже приехала к вам в квартиру?
- Она приехала в Ленинград раньше нас из Ташкента 1 июня 1944 года. Анна Андреевна стала добиваться, чтобы ее прописали в Фонтанном доме. А когда ее прописали, где-то в августе, она переехала к нам. В то время мы жили в бытовом отношении очень сложно. Медленно не сразу застеклили окна. С едой было плохо. Но Николай Николаевич был счастлив, что снова преподает в Академии художеств, в Ленинградском государственном университете. Он много работал, писал статьи - был на подъеме… А потом случилось страшное Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. (О журналах «Звезда» и «Ленинград»), где осуждалось творчество Анны Ахматовой и Михаила Зощенко.
Анна Андреевна переживала?
- Конечно, переживала. Но она очень достойно держалась. Вообще, она всегда была очень мудрой женщиной.
Вы были с ней близки?
- Конечно, мы жили одной семьей. В семье были непростые, сложные отношения. Но все равно это было одна семья... После постановления многие, из приходящих к нам в гости до этого, отступились. И больше не приходили. Но выявились и настоящие друзья. Приходила Ольга Берггольц, приносила еду, часто посещала нас машинистка Евгения Михайловна Берковская. Ведь тогда Анну Андреевну исключили из Союза писателей, она лишилась рабочей продовольственной карточки. Мы делились с ней едой, да и она с нами... После постановления мы были осторожны, - кому открывать двери, а кому нет. Анна Андреевна ждала ареста. В нашей ванной было окошко, откуда можно было увидеть тех, кто стоял на лестнице. И когда кто-то звонил в дверь, мы, я и Анна Андреевна, тихонько подходили к лесенке, ведущей к окошку ванной, я залезала, она поддерживала эту лестницу. Если за дверью кто-то был незнакомый, то дверь не открывали…»
Анна Каминская, Ирина Пунина и Анна Ахматова
Из статьи Бориса Докторова «Анна Каминская. Следуя зову судьбы»
«...в поселке Комарово под Ленинградом… в 1955 году Литературный Фонд советских писателей предоставил Анне Андреевне Ахматовой небольшой летний домик, который она называла «Будкой»: кухня и две комнаты, одна - совсем маленькая, другая - побольше…
Очень точна, симпатична короткая зарисовка о той жизни, сделанная Ириной Николаевной Пуниной: «С 1956 года Ахматова проводила лето, а иногда и осень в Комарово, все больше привязывалась к этому месту. Дел и забот там хватало на всех, говорила она с хитринкой, - особенно, когда с 1962-63 годов поток посетителей стал расти в геометрической прогрессии. Аня Каминская и “сопровождающие ее лица” - как назвала ее друзей Анна Андреевна в одном из писем - часто бывали в Комарово. Они много помогали по хозяйству, привозили из Зеленогорска дрова, пилили и кололи их, растапливали дачу перед приездом хозяйки, убирали участок, привозили и отправляли почту. По вечерам регулярно разжигали костер... Анна Андреевна простодушно и с видимым удовольствием участвовала в нехитрых молодежных развлечениях, особенно в сидении у костра и чистке грибов» [2, с. 30].
К настоящему времени об Анне Ахматовой написано немало... Но никто не отметил мужество и самоотдачу Ирины Пуниной и позже - Анны Каминской в обеспечении, казалось бы, самого простого, а в действительности - неимоверно сложного - повседневной жизни Ахматовой. Сначала в Фонтанном доме, потом на Красной Конницы и на Широкой и, конечно же, в «Будке». А времена были тяжелейшими и в силу политико-социальной атмосферы в стране, и по причине глубокой материальной неустроенности. Не буду вдаваться в детали, но отмечу, что на протяжении многих лет отношения Ахматовой с её сыном - Львом Николаевичем Гумилевым - были очень сложными. Именно Ирина Николаевна и Аня долгие годы составляли семью Ахматовой, даже тогда, когда ее брак с Н.Н. Пуниным распался, и когда Пунина уже не стало».
Здесь, наверное, пора вернуться к судьбе Льва Аренса, ведь его жизнь тоже тесно переплелась с жизнью Анны Ахматовой.
В 1909 году Лев окончил Николаевскую Императорскую
Царскосельскую гимназию, поступил на естественное отделение (биология)
физико-математического факультета Петербургского университета.
По окончании университета в 1915 году он пошёл добровольцем в военно-морской флот. Воевал на Чёрном море, где получил солдатские георгиевские медаль и крест, был произведён в подпоручики.
Лев Евгеньевич Аренс. Фото 1916 г.
После Первой мировой войны вернулся в Петроград и по приглашению А.В.
Луначарского работал секретарём комиссии при первом Народном
комиссариате просвещения. В конце 1918 года поступил в институт имени П. Ф. Лесгафта, где проработал - с перерывами - около 19-ти лет.
В 1919-1920 годах состоял ассистентом кафедры гистологии Крымского (Таврического) университета и секретарём Крымского наробраза. В Крыму женился на караимке Сарре Иосифовне Савускан.
4 марта 1935 года он был осуждён Особым совещанием при НКВД СССР к
заключению в исправительно-трудовой лагерь, как социально опасный элемент, то есть за происхождение, сроком на 5 лет.
Срок он отбывал в Медвежьей горе (Карельская АССР), работая там по
специальности - научным сотрудником сельскохозяйственной опытной
станции Беломорско-Балтийского комбината. Сарра Иосифовна с младшим сыном была отправлена в ссылку в Астрахань. Другие дети остались в Ленинграде и жили у сестер Льва Аренса: старший сын Евгений жил в семье Веры Евгеньевны Аренс-Гаккель, средний сын Игорь жил у Анны Евгеньевны в Фонтанном Доме. Вместе с Анной Ахматовой и Львом Гумилевым.
Освободился Лев Евгеньевич в 1939 году. Семья воссоединилась в Ленинграде.
Из статьи Валерий Мешков, Кирилл Финкельштейн, Ольга Байбуртская.
«Серебряного века дети…»
«К середине июля 1940 года относится запись Л. Чуковской о том, что Сарра Иосифовна Аренс помогает Анне Ахматовой по хозяйству: «И стряпает, и кормит ее». Но летом 1940 г. в поисках работы по специальности Лев Евгеньевич уехал с семьей в г. Глухов Сумской области Украины. О бедственном положении семьи Льва Аренса в это время свидетельствует письмо его сына Игоря к Н.Н. Пунину: « … мы, в буквальном смысле, дохнем с голоду. Есть нечего, а купить не на что. Старые запасы, как и все запасы имеют свойство истощаться, так что мы очутились на краю бездны. Папа совсем истощился, глаза впали, щеки худые, как посмотришь на него, так и спазмы подступают к глотке, а слезы катятся сами собой. Мама выглядит не лучше. Даже я и Юра чувствуем себя худо...».
Во время войны Аренсы потеряли двух своих сыновей. Юра Аренс умер 3 октября 1941 года в Хоперском заповеднике (Воронежская область), где семья поселились вскоре после начала войны. Игорь Аренс находился в Ленинграде, работал на станции скорой помощи, с 1941 снова жил в Фонтанном Доме с Пуниными. В феврале 1942 года был в дистрофическом состоянии помещен в стационар и умер 4 апреля.
После войны Лев Аренс занимался научной деятельностью, около 10 лет был
сотрудником Тебердинского государственного заповедника, был членом
Географического и Энтомологического обществ, кандидатом биологических
наук.
Когда Аренсы вернулись в Ленинград, они возобновили дружеское общение с Ахматовой. В шестидесятые годы, когда Анна Андреевна Ахматова уезжала летом жить в Комарово в своей знаменитой «Будке», ей помогали вести хозяйство приезжавшие туда Сарра Иосифовна и Лев Евгеньевич. Об этом времени и об Аренсах в старости вспоминал друг Ахматовой, поэт Анатолий Найман, часто бывавший в Комарово у Ахматовой:
«Хозяйство в комаровском домике вела Сарра Иосифовна Аренc, почти семидесятилетняя старушка, маленькая, с утра до вечера в переднике, всегда с улыбкой на морщинистом личике с всегда печальными глазами. Тихая, нежная, услужливая, самоотверженная, она боялась Ахматовой, но ничего не могла поделать с неистребимым желанием дать отчет о расходах и находила момент пробормотать что-то о подорожавшем твороге, на что та немедленно разъярялась: «Сарра! Я вам запретила говорить мне про творог». Еще больше Ахматовой она боялась - и безгранично любила и почитала - своего мужа, Льва Евгеньевича, брата первой жены Пунина. Он тоже был маленького роста, с выразительным живым лицом чудака, с живыми веселыми глазами и длинной белой бородой, которая развевалась по ветру, когда он ехал на велосипеде, а ездил он на велосипеде главным образом купаться на Щучье озеро. Ботаник и, кажется, с ученой степенью, он знал названия и свойства множества растений... Он сочинял стихи, исключительно для души, и когда на дне его рождения, праздновавшемся на веранде в присутствии Ахматовой и Раневской и еще десятка гостей, в основном молодых, друг его сына, выпив, сказал в умилении: «Дядя Лева, прочтите ваши стихи», - рявкнул, не давая ему договорить: «Молчать! Думай, перед кем сидишь!» [Найман А. Рассказы об Анне Ахматовой. М., ЭКСМО, 2002, с. 209.]
Сарра Иосифовна была из тех скромных, часто незаметных людей, на ком и держатся семьи. По возможности, по-своему Аренсы скрасили последние годы Анны Андреевны.
В начале марта 1966 года им пришлось провожать ее в последний путь.
Поэт Евгений Рейн, входивший в кружок молодых ленинградских поэтов, друживших с Ахматовой в те годы, в своем стихотворении об этом событии не забыл о Льве Аренсе. В его строках есть и неточности, есть и преувеличении, но это простительно, когда они относятся к человеку, ставшему одной из легенд Серебряного века:
Семидесятипятилетний Аренс
читает собственное сочиненье
на смерть Ахматовой.
Малюсенький, лохматый,
совсем седой - командовал эсминцем
в пятнадцатом году на Черном море.
Георгиевский кавалер, друг Гумилева,
ныне орнитолог,
лет восемнадцать разных лагерей,
в Кавказском заповеднике работа
и десятирублевые заметки о птицах
для пионерской прессы, он немного
Ахматову переживет.
Лев Евгеньевич ненадолго пережил Ахматову и скончался после тяжелой болезни 23 июля 1967 года. Крымчанка, евпаторийка Сарра Иосифовна прожила после него еще 15».