Фрейд: когда культура пасует перед дикостью. Часть 2.
[Продолжение доклада, представленного на заседании клуба "Красная весна" 26.01.16. Часть 1 - здесь]
В прошлой статье мы остановились на том, что подошли к описанию механизма, лежащего в основе психики человека и определяющего все её проявления, в частности - рассмотренные нами сновидения и неврозы. Теперь мы должны «крупными мазками» набросать его схему и перейти к обсуждению того, что нас действительно интересует - как соотносится начало, порождающее влечения, и часть, представляющая собой некие культурные запреты.
Итак, структура личности, обеспечивающая описанное формирование сновидения и невроза, определяется борьбой сознательных установок и эгоистических тенденций. Сознательные установки - это “те, которые признаются видевшим сон в бодрствующем состоянии, с которыми он согласен”. Они отвечают за цензуру и сопротивление при толковании сновидения или невроза. Эгоистические тенденции выражаются из своего отношения к сознанию: они “неприличны в этическом, эстетическом, социальном отношении”. В основном, стремления эго - либидозные, т.е. направленные к получению удовольствия. В первую очередь, сексуального. Другим сильнейшим стремлением является ненависть и месть.
Осталось выделить в бессознательном два уровня: первый уровень - тот, где хранятся как бы забытые воспоминания, и откуда берётся содержание сновидений - его можно назвать «предсознательным». Второй - тот, откуда ведут своё происхождение желания - это инфантильный (детский) уровень собственно бессознательного.
В дальнейшем Фрейд уточняет термины: влечения Я - вместо сознательных установок и либидо - вместо стремлений эго (если быть совсем точным, либидо - это энергия, в которой выражается сила стремлений эго; аналогия с голодом, который является выражением влечения к пище). Оба имеют свой путь развития, зависящий, впрочем, и от их взаимодействия. Либидо подчиняется принципу удовольствия - т.е. всегда ищет максимального и прямейшего удовлетворения. Влечения я следуют принципу реальности - т.е. пытаются балансировать между необходимостью удовлетворения либидо и возможными неудовольствиями, исходящими из опасностей реального мира.
Интересы Я - это интересы самосохранения. Одновременно, Я стремится оставаться в согласии с сексуальностью, вернее - подчинить её себе, чем объясняется упомянутая зависимость в развитии Я и либидо. И либидо, со своей стороны, изначально не противоречит интересам самосохранения.
Однако сексуальность - это ещё и единственная функция организма, связывающая его с родом. Ради интересов рода она может подвергнуть организм смертельной опасности, обещая ему высокое наслаждение. Если организм считает главным себя, а свою сексуальность - лишь средством своего удовлетворения, то с биологической точки зрения он - лишь звено в цепи поколений, поддерживаемой сексуальностью. Поэтому рано или поздно либидо вступает в борьбу с инстинктом самосохранения. Возможно, это происходит только у человека - из-за особенно сильного развития у него либидо и, как следствие, форм душевной жизни.
По крайней мере на данном этапе, бессознательное для Фрейда ещё не является совсем «злым» началом. Оно - не просто область скрытого или вытесненного, это - особая система, со своими желаниями, способами выражения и душевными механизмами. Помимо инстинктивных стремлений, в ней можно найти бессознательные знания, логические отношения, отношения сравнения (благодаря которым возможно замещение при цензуре сновидений). Конечно, в основном бессознательное наполнено архаичными и регрессивными содержаниями. Но и они не так однозначны: например, в нём хранятся символы - некие образы и ассоциации, которые не выводятся из опыта отдельного человека и даже отдельной культуры, а являются достоянием древнего человечества.
В целом же для Фрейда более характерно следующее замечание: «именно те вожделения, которые казались чуждыми человеческой природе, оказываются достаточно сильными для преодоления сопротивления сознания». Даже самые ужасные извращения - это лишь возвращение к состоянию ребёнка, неограничивающего своё естественное желание ни в чём. Иначе говоря, состоянию человека естественного, не «покорёженного» запретами культуры.
Фрейда уже на этом этапе волнует раскрытие истинной природы человека, не признаваемой и скрываемой обществом. Он сразу же увязывает с этой «непризнанностью» жестокости Первой Мировой. Такое масштабное зло в культурном мире - не случайность; оно возможно лишь как проявление глубинных тенденций, истинной сущности человека, которой боялись и на которую старались просто закрывать глаза. Фрейд восклицает: нельзя исключать зло из душевной конституции человека. Однако, имеется ли в виду только необходимость признания наличия источника зла в человеке, или принципиальная его неустранимость - ещё не ясно.
Вообще, Фрейд на раннем этапе постоянно осторожничает и открещивается от выдвижения на первое место «зла». Он объясняет радикальность своей теории исключительно необходимостью привлечь внимание к проблеме злого начала в условиях полного его отрицания. Фрейд утверждает, что благородные тенденции нельзя умалять, однако сразу же иллюстрирует их механизмом цензуры. А это - будущие концепции Я и Сверх-Я, специфичность которых мы ещё увидим.
Давайте на этом остановимся и подведём промежуточный итог. Уже в этой схеме собственно сознание человека является не «атакующей» стороной, а «защищающейся». Оно действует только в ответ на позывы либидо. Соответственно, если мы хотим воздействовать на человека - идти через сознание оказывается не лучшим выбором.
Так, в лечении невротика смысл не в том, чтобы объяснить больному его ситуацию - он не сможет воспринять её. Знания будут висеть в воздухе, а действовать будет бессознательное. Задача - в том, чтобы найти в воспоминаниях невротика «дыру» от вытесненного желания и, «растеребив» его, начать работать с возникшим сопротивлением. Поскольку сопротивление (как и цензура) - уже механизм Я, которое сознательно и является нашим союзником, то здесь можно приводить доказательства и обращать внимание больного на его иррациональные реакции.
Если быть совсем точным, то психоанализ - это разыгрывание старой травматической ситуации в общении врача и пациента. Поскольку пациент стал сильнее (травмы - в основном из детства, а ребёнок - более беспомощен, чем взрослый), ситуация - менее напряжённой, а главный «обидчик» сместился (перенёсся) на врача, подыгрывающего больному, - то вся ситуация в целом может быть переиграна в здоровом ключе.
В принципе, сам Фрейд роняет слова о том, что в итоге нужно стремиться к максимальному включению вытесненного и бессознательного в сознание - с тем, чтобы человек больше владел собой. Однако это остаётся просто робко произнесённым благим пожеланием, поскольку всю энергию человеку дают импульсы либидо, а «машинка по их производству» неизбежно остаётся вне контроля сознания. Да и «включение в сознание» производится не раз и навсегда, а только в ответ на очередную частную, автоматически наступающую реакцию вытеснения.
Наконец, главным двигателем даже этого якобы опирающегося на Я процесса «осознания», по словам Фрейда, не может являться интеллектуальное, разумное решение - ему не достаёт глубины и свободы. Единственный действенный стимул - иррациональное отношение к врачу: вера в него, его силу и умение. Только тогда все разъяснения и душеспасительные беседы действительно «дойдут» до пациента. А всё это - производная любви к врачу, в существенной степени - невротической.
Итак, круг замыкается. Есть процесс, в котором сознанию отведена небольшая корректирующая роль - и оно не может выйти за её рамки. Всё, что можно сделать - это устранить на его пути заторы, но и то - посредством либидо, а не Я.
Я хочу обратить внимание ещё на одну вещь: в предложенной схеме не может идти и речи о целенаправленном укреплении культуры, норм, моральных принципов. Ведь всякое усиление цензуры служит лишь увеличению вероятности невроза и потере контроля над истинными влечениями. Так, Фрейд приводит пример дочери дворника и дочери домовладельца, проходящих одни и те же этапы развития, но с разным результатом: дворничиха здорова, культурная же девушка - больна. Он говорит: «Различие двух судеб, несмотря на одинаковые переживания, происходит от того, что Я одной девушки проделало развитие, не имевшее места у другой. Дочери дворника сексуальная деятельность казалась столь же естественной и не вызывающей сомнения, как в детстве. Дочь домовладельца испытала воздействие воспитания и приняла его требования. Ее Я из предоставленных ему побуждений создало себе идеалы женской чистоты и непорочности, с которыми несовместима сексуальная деятельность; ее интеллектуальное развитие снизило ее интерес к женской роли, предназначенной для нее. Благодаря этому более высокому моральному и интеллектуальному развитию своего Я она попала в конфликт с требованиями своей сексуальности».
Здесь же стоить вспомнить предложение Фрейда отбросить культурную норму и вернуться к естественному отношению к смерти. Мы ещё увидим, что эта линия - далеко идущая.
В общем и целом, если встать на место исследователя, пришедшего к подобным выводам, то несложно понять дальнейшую траекторию. Необходимо сосредоточиться на реальном двигателе - бессознательном, его конечных целях, и понять, как из него возникло сознание. О чём, по большому счёту, и заявляет Фрейд: структуру Я исследовать мы почти не можем - нарциссические неврозы, способные пролить на её свет, нам неподвластны. А вот в бессознательном мы «покопаться» сможем.
Какие бездны раскрылись при этом «копании» - об этом в следующий раз.