Фрейд: когда культура пасует перед дикостью. Часть 1.

[agantis]

[Доклад, представленный на заседании клуба  "Красная весна" 26.01.16]
Всякое миропонимание базируется на том, каким мы представляем себе человека. Плох он или хорош? Константен он или способен к изменению? Разумен ли он или абсолютно иррационален? В основе каждого глобального проекта или мировой идеи - тайно или явно - лежит определённая его модель.
Из этого понятно, что ответ на вопрос о «природе человека» может быть найден и в художественной литературе, и в философии, и в религии. Однако тем интересней узнать точку зрения такой «специализированной» на человеке науки, ка психология.
Приступая к внимательному разбору её вопросов и позиций, мы не можем обойти некоторый базовый уровень, с которым так или иначе соотносится и всё последующее знание, и вся последующая практика. Эту базу составляют 3 столпа: Фрейд, Адлер и Юнг. Как древнегреческие философы начинали с вопроса о движущих силах и основаниях мира, так и первые психотерапевты за всеми рассуждениями о лечении неврозов неизменно поднимали концептуальный вопрос о движущих силах и моделях человека.


Карикатурно их позиции можно изобразить следующим образом.
Фрейд (1856-1939) говорит: все проблемы проистекают из того, что вы хотите убить и изнасиловать всех окружающих, а они этого не хотят (см. пресловутый Эдипов комплекс). Он - «дикое», звериное, нутряное начало. Или «инстинктивный» уровень. В споре о том, является ли человек от природы злым (а именно он ведётся при выдвижении моделей человека), Фрейд отвечает не просто утвердительно - с введением влечения к смерти, танатоса (и здесь важно то, КАК он его вводит), ядро, составляющее человека, оказывается абсолютно, предельно злым, а свободная воля, способная злу противостоять, почти пропадает.
Адлер (1870-1937) говорит: все проблемы проистекают из того, что место, которое вы хотите занять в обществе, не соответствует месту, на котором хочет видеть вас это самое общество, отчего вы начинаете ощущать себя неполноценным (оно же - комплекс неполноценности). Он - такое буржуазное, механически-социальное начало. Или социальный уровень. Адлер, кажется, до конца держит солидный фасад и не бросается в крайности.
Юнг (1875-1961) говорит: все проблемы исходят из разлада большого мира реальных внешних явлений и столь же большого (и столь же самостоятельного по отношению к человеку) мира внутренних духовных явлений. Он - мистическое начало. Или духовный уровень. И кончает он, насколько можно судить, абсолютной ставкой на власть эзотерики и оккультизма над человеком, когда «духовные явления» превращаются в полноценных духов и богов.


В принципе, нас интересует именно концептуальная сторона вопроса - каков человек, какие у него перспективы, и что из этого следует «политически». Однако для адекватного понимания вопроса нам не избежать хотя бы самого краткого изложения механизмов функционирования психики по Фрейду. Чтобы сразу же не потерять из вида главные вопросы, я вкратце обрисую, куда движется вся логика в целом.
Ранний Фрейд - это примерно то, что большинство людей ожидает от психоанализа: противостояние импульсов (в первую очередь - сексуальных) из бессознательного и некоего цензора, исходящего из требований реальности с её нормами, законами и т.п. Здесь - все эти неврозы, сновидения, комплексы и т.д.  Фрейд на этом этапе формулирует в общем виде те тезисы, что лежали в основе направлений Адлера и Юнга. Подтверждая их существование, в итоге он идёт своим, особенным путём, соответствующим его собственным склонностям  - и все предпосылки для этого видны уже во «введении в психоанализ».
Соответственно, скоро оказывается, что цензор - не самостоятельный игрок, а всего лишь инструмент для более эффективной реализации неизменных интересов этого бессознательного центра. Далее оказывается, что сексуальные импульсы - как бы абсурдно это ни звучало - это такие же инструменты реализации более фундаментального интереса центра, который заключается… в смерти. К этому времени всё бессознательное окрашивается в тёмные тона и оказывается неотделимым от деструкции - направленной как вовне человека, так и вовнутрь. Если здесь вы спросите: «Какие же выводы должен был сделать Фрейд из такой мрачной картины?» - то я отвечу: «Все выводы, включая политические. И он их сделал». Однако будем разбираться со всем по порядку.

Публикуя в 1917 году своё «введение», Фрейд ещё колеблется. Он оговаривает каждое своё утверждение, замечает, что «не всё так однозначно»; он выражает крайний скепсис - и тут же поправляется: «хотя может, всё окажется хорошо». Видно, что Фрейд не хочет ступать на тернистый путь признания неисправимости зла. Но уже в 1920 выходит «По ту сторона принципа удовольствия», в котором расставлены все точки над i.
Впрочем, и дополняя «введение» в 1932 году Фрейд выражается расплывчато. Что не мешает ему через пару месяцев выводить в письме Эйнштейну следующие пассажи:
«Конфликты интересов разрешаются среди людей с помощью силы. Так обстоит дело во всем животном мире, из которого человек не должен себя исключать… Живое существо, если можно так выразиться, сохраняет свою жизнь тем, что разрушает чужую. Но все же определенная доля влечения к смерти остается действовать и внутри живого существа, и мы в своей практике пытались вылечить наших пациентов, у которых деструктивное влечение было загнано вовнутрь. Мы даже пришли к крамольной мысли о том, что возникновение нашей совести объясняется именно этим поворотом агрессии вовнутрь… Это своего рода биологическое извинение всех ужасных и опасных устремлений, которые мы пытаемся преодолеть. При этом нужно признать, что они ближе к природе, чем наше восстание против них, для которого мы также еще должны найти объяснение»
«То, что люди распадаются на вождей и подчиненных, является врожденным и неустранимым неравенством людей. Подчиненные и зависимые составляют огромное большинство, они нуждаются в авторитете, который вместо них берет на себя принятие решений, которым они подчиняются по большей части добровольно и безусловно. И здесь можно порассуждать о том, насколько важно было бы воспитать прослойку самостоятельно думающих, бесстрашных, стремящихся к истине людей, которые могли бы управлять несамостоятельными массами.»

Также упомянутая расплывчатость явно не мешала Фрейду в другом месте выступать со следующим предложением:
«Но возникает вопрос: не следует ли нам уступить и поддаться им [разрушительным  стремлениям]? Не следует ли нам признать, что мы с нашим культурным отношением к смерти психологически жили выше, чем нам положено, и должны поскорее повернуть обратно, смириться с истиной? Не лучше ли было бы вернуть смерти в действительности и в наших мыслях то место, которое ей принадлежит, и понемногу извлечь на свет наше бессознательное отношение к смерти, которое до сих пор мы так тщательно подавляли? Я не могу призывать вас к этому как к высшей цели, поскольку прежде всего это было бы шагом назад, регрессией. Но наверняка она способствовала бы тому, чтобы сделать для нас жизнь более сносной, а ведь нести бремя жизни - долг всех живущих. В школе мы слышали политическое изречение древних римлян, гласившее "Si vis pacem, para bellum". Хочешь мира - готовься к войне. Мы можем изменить его сообразно нашим нынешним потребностям: "Si vis vitam, para morten". Если хочешь вынести жизнь, готовься к смерти.»
Но всё это - лишь проблематизация, обоснование нашего внимания к линии Фрейда. Не будем сразу забегать вперёд.


Итак, с чего начинает Фрейд? Он отмечает: в «точных» науках мы не мыслим в понятиях «простой случайности» - например, если при соединении двух веществ произошла реакция, мы не можем сказать: «Ну и что? Сейчас произошла, а завтра - нет. Это случайность, она не важна». Напротив, мы станем раскапывать причину произошедшего - ибо в физическом мире ничего не происходит просто так, везде властвуют причинно-следственные связи.
В психологии же - картина обратная: даже когда у нас есть все основания видеть в тех или иных действиях человека скрытую причину (например, при оговорках, которые мы ныне назвали бы «оговорочками по Фрейду»: нужно публично назвать босса хорошим человеком - а называете его свиньёй), мы легко списываем это на ничего не значащую «случайность». И ясно почему: мы считаем, что в нашей душевной жизни нет ничего, что не было бы подконтрольно (в той или иной степени) нашему сознанию. Значит, если мы оговорились - это «техническая» ошибка, лишённая какого-то самостоятельного смысла.
Однако, если всё-таки быть последовательными, то необходимо установить наличие некоего источника действий («характерных» ошибок, оговорок, но и не только), отличного от сознания.  Далее, Фрейд утверждает: практика показывает, что в психике можно выделить целый механизм, работа которого затрагивает самые разные сферы - от ошибок и до неврозов. Проиллюстрировать же этот механизм удобно на примере сновидений.


Обратите внимание, в каких словах Фрейд описывает сон: “Наше отношение к миру, в который мы так неохотно пришли, кажется, несет с собой то, что мы не можем его выносить непрерывно. Поэтому мы время от времени возвращаемся в состояние, в котором находились до появления на свет, т. е. во внутриутробное существование.” [Запомним здесь негативное отношение к внешнему миру] Соответственно, во сне - в идеале - должна быть ликвидирована всякая психическая деятельность, являющаяся проявлением внешнего мира, несущим раздражение. Если же остатки её сохраняются, то они перерабатываются в сновидения.
Сновидение является объединением некоей достаточно сильной внутренней тенденции (которая и проявляется как сновидение, является его движущей силой) и воспоминаний, используемых ей как язык, на котором она проявляет себя (т.е. составляющих видимое содержание сновидения). Прямым проявлением тенденции являются аффекты - поэтому они бывают очень устойчивы, сохраняясь даже при изменении буквального содержания сновидения.
Однако итоговый вид сновидения складывается под действием цензуры, вытесняющей и замещающей неприемлемые с точки зрения «морали» элементы - поэтому он может быть абсурден и в любой степени далёк от реального «мотива».
Понятно, что эти внутренние тенденции - как раз и проистекают из того же «невидимого» для нас центра, что и ошибки. Содержание тенденций - попытка исполнения «тайного» желания. Фрейд  говорит, что желания эти могут быть разными: и телесными (голод, похоть), и «психическими» (ожиданием важной поездки). Но в основе лежит честолюбивое самоутверждение и эротика (интересно замечание, что эротика - единственно возможное проявление честолюбия у женщин).
Здесь следует логичный вопрос о кошмарах - какое желание исполняют они? Для ответа Фрейд использует показательное сравнение: в человеке сидят как бы две личности, одной исполнение желания (допустим, сексуального) приносит удовольствие, однако другой оно принесёт нечто противоположное - страх. Кошмары часто имеют содержание, избежавшее цензуры, т.е. неприкрытое исполнение желания. Но, раз желание является недозволенным, отвергаемым, - то за его исполнением следует наказание, - т.е. страх. Это наказание можно рассматривать как исполнение желания цензурирующего лица.


«Официальная» тема Фрейда - неврозы - раскрывается через те же схемы.
В основе неврозов - сексуальные желания; симптомы служат либо замещению удовлетворения, либо защите от него; причина образования невроза - реальность не даёт удовлетворения желаний.
Невроз - это компромисс в борьбе двух стремлений (вытеснения и вытесняемого). В зависимости от того, какое из них перевешивает, происходит либо замещение удовлетворения, либо защита. Так, в неврозах навязчивых состояний есть два периода с соответствующими симптомами.
Однако невроз возникает не всякий раз, когда наше желание не удовлетворено. Для объяснения этого необходимо уточнить сам механизм удовлетворения желаний.
Желания в человеке можно представить в виде некоторой энергии, которую Фрейд называет либидо. Человек может переносить только ограниченное количество неудовлетворённого либидо. Мы пришли к классической “схеме парового котла с клапаном”, требующим периодической разрядки.
Самый простой способ “разрядить” либидо - исполнить соответствующее желание. Если это невозможно, остаются два варианта: либо изменить объект желания (возможность этого называется подвижностью либидо), либо изменить само желание и перевести энергию в другую активность (сублимация).
В некоторых случаях подвижность либидо ограничивается - происходит фиксация либидо, при которой желание можно удовлетворить только на ограниченном наборе объектов, взятых из какого-то промежуточного этапа развития ребёнка и потому не совсем пригодных для полноценного удовлетворения. Частным случаем является направление либидо вообще не на внешний мир, а на самого себя.
Итого, невроз складывается из вынужденного отказа в удовлетворении желания (внешнего фактора) и невозможности сменить объект вследствие фиксации либидо (внутреннего фактора).