Воинствующий постмодернизм. Часть 2. Практика
Прошлую («теоретическую») статью завершил тезис о том, что постмодернизм используется не для привнесения света в массы, а как оружие. Должны ли мы теперь, ради его обоснования, погрузиться в паутину элитных связей и спецслужбистских игр? К счастью, нет: на дворе новый миллениум, границ больше нет, всё говорится открыто и с особым цинизмом, - надо только внимательно слушать, не лениться читать и обладать минимальным «нравственным чувством». К сожалению, именно эти качества не пощадила сегодняшняя действительность. Посему сейчас я возьму одну «фактурную» статью и, не спеша, (насколько могу) её разберу.
Статью опубликовала «афиша Daily»; написана она в жанре «опроса экспертов» и посвящена упомянутым уже мультимедийным выставкам Босха и Ван Гога.
Начинается всё мнением «капиталиста». Показательно, что поначалу он обсуждает одни только деньги: права на то, права на это… Договор там, суд сям… Думали, окупится или нет… Но вот, под конец, появляется «элитное»: «А вообще интересно наблюдать за теми, кто стоит в очереди - многие путали Ван Гога с Гогеном и знали про Ван Гога только то, что он отрезал себе ухо. Всё». Вот так, «походя», высказывается высокомерное отношение: срубили денег на быдле - а чего ещё с ним делать?
Далее - излюбленное постмодернистское: «Безусловно, не все подобные проекты положительно воспринимают: «Нельзя так брать и играть с вечным! Это кощунство!». Но сколько людей, столько и мнений.» Нет «правильного» и «неправильного», «доброго» и «злого». Есть мнения: у вас - одно, у меня - другое. А мнения - они все равноценны. Их даже нет смысла обсуждать, тем более - осуждать. Замечу: есть приёмы «оборонные» - «это моё мнение», «ничего не истинно и всё позволено», но рядом всегда идут атакующие, подчёркивающие разницу в уровнях между постмодернистом и всеми остальными.
Теперь - дама посерьёзней: куратор выставки. «Пытался ли Босх передать на картинах разложение Европы? Казалось ли ему его время аморальным? Хотел ли он сказать своим современникам «это мы с вами»? Хотел ли он сказать, что смертные грехи всегда присутствуют в жизни человека? А может, он был сумасшедшим содомитом, живущим в секте?». Какая вообще разница? «…По сути его герои невероятно милые и очень забавные, они могут понравиться всем. Средневековье вообще эпоха очень забавных вещей».
Дама, конечно, упоминает, что по-настоящему - то тема «серьёзная». Однако не затем она выставку курирует, чтобы что-то в Босхе раскрывать. Ведь можно отбросить смысл и просто полюбоваться смешными фигурками - ха-ха! Как весело! И уже всё средневековье становится весёлым. Монахи какие-то, отшельники - ха-ха! Ведьмы, инквизиция - ха-ха! Человеческая низость, грехи, ад - ха-ха!.. Т.е. выбор сознательно сделан в пользу «содомита». Цинизм же и высокомерие - в том, что обозначено: «но я-то для себя знаю, что это не так».
Впрочем, даме стоит отдать должное. Постулируя, что «не надо переоценивать нашего зрителя», - она ничего и не скрывает. Ни использования постмодернистских технологий: «Если все время говорить зрителю - «это чистой воды Бодрийяр», то он будет чувствовать себя идиотом, он и фамилии этой не знает» (Бодрийяр, как считается, и ввёл концепт т.н. симулякра - формы без содержания/смысла, подчиняющей себе реальность, кроме маленьких её (элитных?) островков). Ни отношения к российской действительности и состоянию народа: «мистический и задорный Босх очень подходит российской действительности, потому что время сейчас мрачноватое - наше русское веселое Средневековье». Одно дело - наблюдать за мучениями со стороны, что ещё может быть весело и смешно (хотя исключительно для людей определённого качества), другое - жить этими мучениями. Куратор выставки явно не считает себя частью «российского средневековья», она смотрит на него с тех же позиций, что и на картины давно ушедшего в историю Босха.
Кстати, ещё одно признание: «глядя на его работы, я не всегда могу описать, что я вижу». Похоже, куратор и сам начинает попадать под действие своего оружия. А может - просто играется: чёрт их поймёт, этих поклонников Бодрийяра.
Куратор музея «Гараж» - казалось бы, не так далеко стоящего от лабутен и иже с ними - высказывается гораздо более осторожно. Босховский замах кажется ей чересчур залихватским: «На сайте Artplay создатели выставки „Микеланджело. Сотворение мира“ не скрывают, что это „яркое, эмоциональное шоу“. Ничего в этом зазорного нет - изображения понятные и любимые, селфи можно красивое сделать.» Ну, не выставка искусства - а что такого? «Всем моим знакомым, кто имел удовольствие выставки эти посетить, в целом понравилось». Ну не «кайфанули» люди духовно, «по-классически»; всё равно же порадовались. Есть некая некрасивость в назывании этого перфоманса «выставкой», негодяи всякие уцепиться могут, - но и не суть.
«Все-таки сходить на такую выставку лучше, чем, провести выходной в торговом центре. Но в торговом центре как-то честнее, что ли». Как бы, идёт приравнивание выставки искусства к походу за шмотками. Вполне в духе общества потребления: потребляем всё - и еду, и одежду, и картины. Здесь же и постмодернизм: одним подавай картины, другим - одежду, - одно ничем не лучше другого, просто вкусы у людей разные. Только надо чётче писать меню: дабы люди, пришедшие за картинами, не получили не очень их забавляющие «шмотки».
И так, да не так. Что значит это «лучше»? Откуда оно взялось в тексте? В какой такой системе сходить на выставку всегда и для всех лучше, чем пройтись по магазинам? Что такого есть в картинах исключительного, чего нет в еде и одежде? Уж не смысл ли?.. Но почему тогда нет ничего «зазорного» в подмене выставки шоу? Непонятно… Классика «пошла», чёрт бы её побрал - устаревшее, архаическое мышление. «Ценности», «духовность», «смысл». Нет, нехороший у «Гаража» куратор - вроде бы и свой, да с червоточинкой…
Отдав должное «взвешенной» позиции, перейдём к высказываниям «классических» критиков. К их словам тут и там можно придраться - но в целом их линия понятна и… логична? Она рассуждают про эстетический опыт, ценность настоящих картин, а не пикселей на экране. Говорят о том, что можно было бы показать историю Босха, а не какую-то невнятную нарезку из образов.
Критики, в разрез с «официальной позицией» радетелей постмодернизма как «упрощения и популяризации» искусства, задаются вопросом: «Возможно, эти проекты хороши, чтобы хоть как-то привлечь аудиторию, которой вообще не интересна культура, а нравится аттракцион (например, дети). Но как эти «мультимедийные выставки-шоу» помогут этой аудитории начать интересоваться искусством?» Иными словами: может, будем не искусство к зрителю адаптировать - а наоборот, зрителя к искусству?
И вроде правильно всё, даже по делу… Но сила статьи «афиши» - чем она меня и задела - в соседстве подобных высказываний и текста куратора проблемной выставки. А оно позволяет почуять фундаментальную разницу в их подходе.
О чём говорят критики? О том, что устроители выставки почему-то - по оплошности, неопытности - не смогли раскрыть произведение искусства.
Но о чём говорят сами устроители? О том, что они и не собирались делать выставку! Этого-то не могут увидеть критики! Куратор «выставки» изливает яд на страну и народ, стебётся и красуется. Она заявляет: мы и не собирались давать быдлу искусство! Толпе до него - миллионы световых лет! Мы смакуем её «средневековость», смотрим на неё со смехом, откуда-то извне, как на мучеников с Босховских картин. Нам глубоко безразличны художники - мы работаем конкретно с этой народной архаизированностью, примитивностью, а не выставки устраиваем!
Тон, язык, энергетика отличаются просто разительно. Прочтите текст внимательно - в том порядке, как он представлен на «афише» - и прочувствуйте этот контраст.
Язык Босховских кураторов - это не язык просветителей, это - язык войны. И именно его не хватает критикам для адекватного ответа! Культуру разрушают, искусство превращается в оружие. В этой ситуации нельзя дивиться «неточности» врага: он-то как раз абсолютно, по-хирургически точен.
Необходимо докапываться до реальных смыслов искусства, восстанавливать их связь с реальностью, и демонстрировать её народу. Надо проблематизировать это «средневековое состояние» - а также определиться, кто из интеллигентов какую позицию по отношению к нему занял: культивируется ли оно, борются ли с ним, просто безжалостно наблюдают?
Хотелось бы, чтобы этим занималось министерство культуры - оно же должно оберегать граждан от «культурных атак» и идти в контрнаступления. Но реальность с присущей ей беспощадностью доказывает: надеяться на благоразумие и благожелательность власти можно до второго пришествия, спасать же себя общество должно само. Благо, при должном упорстве и организованности в ХХI веке до сути можно докопаться. Было бы желание.
Тем более что культура - если её действительно услышать - по сути своей ориентирована на такую войну. Как писала (разительно выбиваясь из того стиля, которым прославилась) одна поэтесса:
«Антверпен покидает
Заказчик-пилигрим.
Занятных две картины
Слуга везет за ним.
На будущей неделе
Заказчик будет сам
Потешные картины
Показывать гостям.
... Боярышник пушистый
Сиял ему в глаза...
А где-то за холмами
Невнятно шла гроза,
И тщетно пилигриму
Шептал вечерний зной,
Что Брейгель - не Мужицкий,
Что Брейгель - не Смешной,
Что, может быть, не стоит
Гостей-то приглашать?
Что в мир приходит гений
Не тешить, а мешать,
Что страшно он смеется.
(Не там ли, за холмом,
Он, кашляя, смеется,
Как сумеречный гром,
Большие бочки смеха
Куда-то вдаль катя?..)»
...
«Бессмертие вовсе не странно,
Но смерть изумляет, ей-Богу!
... Прогнать ее тщась, неустанно
Названивал Брейгель тревогу:
Веревки на всех колокольнях,
Звоня, оборвал понемногу...»
Это - тот уровень, от которого «быдло» должно быть отсоединено любыми способами. Как реальность вообще, - если только до неё удаётся дотянуться сквозь толщи мнимости и игры, - разрушает постмодернистский туман. Так и настоящее искусство сокрушает все игры и бредни, которыми его оплетают, - стоит только дотронуться до его переполненной энергией сокровенной сердцевины.
Задача это сложная, но предельная актуальность её видна хотя бы из злобы, остервенения нашего противника. Не все - даже профессиональные - критики могут к ней вообще подойти. А решение её ложится на плечи совсем неподготовленного к этому общества; живущего, дескать, в «средневековье»…
Ну, такое вот гадское у нас лето. Кто сказал, что жизнь должна быть легка? Постмодернисты?..