Фрески церкви св. Мартына в селе Ноан-Вик ( Nohant-Vic )
Из всех романских храмов, привезенных мной с каникул, этот - самый богатый, с большим отрывом. Богатый в том смысле, что здесь сохранилась не только расписная конха абсиды или крипта, как в других местах, а полностью покрытые фресками в несколько ярусов стены алтаря, хора и нефа.
Из них большая часть относится к XIIв. и представляет собой единый комплекс, выполненный одним мастером. Без поновлений, записей и новоделов, даром что открыли эти фрески в очень опасные времена, как раз при Мериме и Виолле-ле-Дюке, когда все дружно бросились любить национальные древности и не всегда при этом знали, как себя вести.
Новый сельский кюре поскрёб стеночку, раз, другой, и на пятом слое штукатурки выглянул глаз. Кюре бритвочкой расковырял плешку пошире и показал её одной своей прихожанке. Правильно выбранной прихожанке, даром что она ходила без платочика и в брюках. Вот этой:
Её фамилие было Амандина-Аврора-Люсиль Дюпен-Дюдеван. Дальше понятно. Дойти до самого Мериме и получить гранты на расчистку памятника было для прихожанки Жорж Занд делом пяти минут.
Так что теперь мы можем любоваться всем комплексом во всей красе.
Как оно было практически везде во Франции XIIв., никакой канонической программы распределения сюжетов по стенам мы не наблюдаем. Поместив на почётное место Христа во Славе, поддержанного и «объясненного» написанным пониже Агнцем, автор не стеснял свою фантазию по части заполнения оставшихся площадей. По большей части стены заняты новозаветными композициями, кое-где перемежающимися сценами из Ветхого Завета и ростовыми изображениями святых. Сюжеты на картинках, которые я вывешиваю, легко опознаваемы, поэтому называть я их не буду.
Писано всё весьма смелой рукой, недорогой палитрой - две вохры, чернило и белило, как у Феофана Грека. Декоративные приёмы трактовки изображаемых предметов - типичные для французских романских фресок и вместе с тем - очень своеобразные. Особенно личики, белые, кругло нарумяненные, с ротиками-вишнями, бровми союзными и яркими глазами навыкате, посаженными так близко к носу, как только позволяет обратная перспектива.
Вот такие весёлые варвары, на своём языке свободно славившие Бога, не очень вслушиваясь в чужую непонятную латынь.
Из них большая часть относится к XIIв. и представляет собой единый комплекс, выполненный одним мастером. Без поновлений, записей и новоделов, даром что открыли эти фрески в очень опасные времена, как раз при Мериме и Виолле-ле-Дюке, когда все дружно бросились любить национальные древности и не всегда при этом знали, как себя вести.
Новый сельский кюре поскрёб стеночку, раз, другой, и на пятом слое штукатурки выглянул глаз. Кюре бритвочкой расковырял плешку пошире и показал её одной своей прихожанке. Правильно выбранной прихожанке, даром что она ходила без платочика и в брюках. Вот этой:
Её фамилие было Амандина-Аврора-Люсиль Дюпен-Дюдеван. Дальше понятно. Дойти до самого Мериме и получить гранты на расчистку памятника было для прихожанки Жорж Занд делом пяти минут.
Так что теперь мы можем любоваться всем комплексом во всей красе.
Как оно было практически везде во Франции XIIв., никакой канонической программы распределения сюжетов по стенам мы не наблюдаем. Поместив на почётное место Христа во Славе, поддержанного и «объясненного» написанным пониже Агнцем, автор не стеснял свою фантазию по части заполнения оставшихся площадей. По большей части стены заняты новозаветными композициями, кое-где перемежающимися сценами из Ветхого Завета и ростовыми изображениями святых. Сюжеты на картинках, которые я вывешиваю, легко опознаваемы, поэтому называть я их не буду.
Писано всё весьма смелой рукой, недорогой палитрой - две вохры, чернило и белило, как у Феофана Грека. Декоративные приёмы трактовки изображаемых предметов - типичные для французских романских фресок и вместе с тем - очень своеобразные. Особенно личики, белые, кругло нарумяненные, с ротиками-вишнями, бровми союзными и яркими глазами навыкате, посаженными так близко к носу, как только позволяет обратная перспектива.
Вот такие весёлые варвары, на своём языке свободно славившие Бога, не очень вслушиваясь в чужую непонятную латынь.