Автобусный терминал Сьенфуэгос говорит с тобой противным женским голосом
Женские голоса тут вообще противные на мой вкус. Визгливые, резкие, неровные, как будто от горячего воздуха и морской соли у кубинок деформируются связки. Еще ни разу не встретил женщину, которую было бы приятно слушать. Трогать - да, а слушать - нет, это вряд ли.
Говорят, что Сьенфуэгос - самый чистый город на Кубе. За два дня исходив его вдоль и поперёк (невелик подвиг на самом деле), я убедился, что не обманывают, действительно чистый. И притом чертовски скучный. Трёхчасовой переезд из Варадеро был и то богаче на впечатления, чем прогулка по раскаленным добела улицам Сьенфуэгос. И если бы не день на водопадах Эль Ничо, я бы даже пожалел, что вообще сюда сунулся.
Поэтому сейчас я сижу в автобусном терминале, гудящем от женской трескотни, кашля и детского плача, и испытываю чувство облегчения от того, что часов через шесть снова окажусь в объятиях любимой Гаваны. Ну ее к черту, эту провинцию.
Ах, да! Вчера пил с канадцами. Непростое испытание, скажу я вам, особенно по такой жаре. Канадцами этих трех великовозрастных дядек можно назвать разве что по месту рождения. Старший, Дэвид, 55 лет, живет в Сьенфуэгос уже восемь лет, за которые успел купить собственный дом и пару-тройку раз жениться и развестись. На данный момент семейное положение Дэйва весьма… интересное. Живут втроём: он, его 20-летняя любовница, и его 17-летняя бывшая любовница. Стереотип о шведской семье предлагаю считать устаревшим, вместо него использовать «кубинская семья».
Второго звали Уэйн, он отличился тем, что в самом начале вечеринки разбил литровую бутылку водки. В этот момент все присутствующие как-то странно на меня посмотрели, видимо ожидая, что я откушу ему голову. Но ничего такого не случилось, и Уэйн отправился за другой бутылкой. С вино-водочными магазинами в провинции беда, поэтому через сорок минут ожидания мы вышли на улицу в поисках гонца. Нашелся быстро - на углу трепал языком с кем-то из местных.
Имени третьего собутыльника я не запомнил, да и после нескольких отверток это перестало иметь значение. Заговорили о политике. Выслушал много сочувственных речей про то, как тяжко, должно быть, живётся в авторитарном государстве, поржали над пришедшимся к месту ругательством “hijo de puta”, задумчиво помолчали, наблюдая с балкона за притихшим ночным городом.
Такие дела.