Вышедшие из шинели "Ночи охотника": "Класс 1984" (1982) и "Отчим" (1986)
С таким шедевром, как "Ночь охотника" Чарльза Лотона (США, 1955), соревноваться, на самом деле, не страшно. Гляньте, что делается: тамошняя знаменитая татуировка на кистях рук Love/Hate растиражирована к месту и не к месту, где только можно. Зрители так падки на внешние эффекты, что зачастую ими и удовлетворяются. Намалевал на персонаже Любовь/Ненависть, и вот ты уже режиссёр с многозначительным оммажем в кадре.
Куда сложнее решиться на воспроизводство глубинных структур шедевра.
Поэтому воспользуюсь случаем пораспинаться о двух фильмах 1980-х как о примерах содержательного и формального цитирования классики 1950-х.
Наибольший интерес представляет, конечно, развитие проблематики "Ночи охотника" в остросюжетной криминальной драме "Класс 1984 года".
Класс 1984 / Class of 1984 (Канада, 1982, реж. Марк Л. Лестер)
Временный учитель музыки в старшей школе сразу поцапался с местными беспредельщиками. Тем, в принципе, наплевать и растереть, да педагог не унялся, и развязка конфликта оказалась кровавой. Уж слишком несоответствуют законные процедуры практическим нуждам профилактики молодёжной преступности! Но нам ли быть в печали. Придурки на скриншоте - школьники, рискующие умереть за полчаса РАЗНЫМИ смертями. Весьма изобретательно.
Каким боком здесь "Ночь охотника"? - удивится любой смотревший.
Всё дело в подспудном сыновье-отцовском конфликте, который разрешается через моральный антагонизм подростка и взрослого, ставшего его ролевым образцом. Вот почему действие "Ночи охотника" и "Класса 1984" можно описать в сходных выражениях.
Мальчик стал сиротой раньше, чем успел доказать отцу свою мужскую состоятельность, поэтому оказался повязан необходимостью бесконечно куда-то в пустоту транслировать своё право на владение бесполезным и опасным отцовским сокровищем. То есть, мальчик остро нуждался во враге, в битве с которым символически победит покойного отца-поработителя, отказавшись от сковывающего наследия. И вот сбылось: импозантный красавец-опекун преследует подростка, испытует требованием расстаться с драгоценным отцовским наследством. В кульминационной сцене подросток сумеет избавиться от власти отца-поработителя, если догадается признать претензии опекуна правомочными. Так свершается полный цикл возмужания - сперва фанатичное подражание ролевому образцу, затем свержение кумира и утверждение собственной самоценности.
Вот только в "Классе 1984" этот конфликт заключён в прямо противоположную форму. Во-первых, безнравственен здесь подросток, а высокоморален - преследующий его "опекун" (в "Ночи охотника" наоборот). Во-вторых, "опекун" волевым усилием занял само место отца-поработителя, так что кульминационная истерика подростка будет иметь иное значение.
Эксперимент Марка Лестера нельзя назвать успешным (зрители архетип в упор не замечают). Но в последовательности ему не откажешь.
Мы видим, что у сытенького антагониста, происходящего из буржуазной среды, нет причин вращаться в молодёжных маргинальных кругах. Это ему словно бы навязано извне, как некое испытание. Действительно, тут чувствуется устаревшая жизненная программа 1970-х как она есть: успеть вкусить все запретные плоды по максимуму, а потом, уже в 1980-х, стать скучным взрослым мальчиком, мистером безупречность.
Важно, что протагонист и антагонист совершенно одинаковы. Казалось бы, раз учитель музыки, то типичный ботан, верно? Как бы не так. Ботанское музицирование не чуждо и предельно криминализированному юноше-антагонисту. Тем временем, детали сюжета постепенно приоткрывают весьма бурную юность педагога. Тот имеет хорошо поставленный удар и манеры альфача, а также способен угонять машины, покопавшись в проводах зажигания. Ролевой образец в действии!
Словом, учитель преследует ученика-наркоторговца потому, что недоволен тем, как мальчик распорядился хиппарским наследием его юности, превратив в рациональный дилерский бизнес.
Именно так странноватое финальное действо "Класса 1984" обретает конечный смысл. Если воспринимать финал "Класса" как боевик и трактовать произошедшее в кадре как акцию по истреблению опасного учителя-"стукача", останется совершенно непонятным, почему лидер школьной банды не вышел сам лично попинать жертву в спортзале. Вместо этого юноша сомкнул на себе все стремления жертвы, предоставил возможность обратить финальный гнев на дерзкого юнца.
В результате, требуя, чтоб подросток вернул наследство (звание самого отмороженного) тому, кто имеет на него больше прав, испытание взялся пройти сам "опекун". Тем самым, конфликт вышел на стадию демонстрации бессильного гнева "опекунов", навязавших подросткам ложные ценности.
Отчим / The Stepfather (Великобритания-США-Канада, 1986, реж. Джозеф Рубин)
"Отчиму" не повезло соревноваться с "Ночью охотника" на её поле. Использована ровно та же сюжетная схема - пришлый импозантный холостяк каждый раз женился законным браком на очередной женщине с детьми, а потом принимал меры к тому, чтобы овдоветь и слиться в неведомое.
Но сходство, хотя и последовательное в деталях, оказалось чистой формальностью, и фабульная идентичность не сделала фильмы похожими. Да и не в фабуле ж дело, когда речь идёт о потайных пружинах. Хотя, казалось бы, перевёртыш только в том, что "Ночь охотника" рассказывала о переживаниях жертвы (пасынка убийцы), в то время как "Отчим" сосредоточен на переживаниях маньяка. К сожалению, переживания маньяка в "Отчиме" совсем не выигрышные, на пустом месте возникшие.
Сколько фильмов о "присвоении/похищении" чужой семьи слетевшим с катушек холостяком ни видела, везде, если счистить слои мотиваций один за другим, в итоге останется не желание заполучить семейный уют, а намерение соревноваться с образцово удачливым конкурентом путём полного вытеснения его личности и подмены на себя, любимого.
Однако "Отчим" совершенно свободен от проблем самцовой конкуренции. Главгерой-маньяк последовательно женился на совершенно свободных для предложений вдовах, разведёнках, матерях-одиночках, предлагая каждой из них надёжное мужское плечо... а затем утилизуя разочаровавшее семейство и вступая в новый брак. Конкуренция происходила не между ним и выбранным самой женщиной мужчиной-опекуном, а между возможностями эмоциональных отдушин, предоставляемых типичному домостроевцу "идеальной" и реальной семьёй.
Тут и крылось существо проблемы, помешавшей мне сполна насладиться хитросплетением случайного и закономерного в отношениях маньяка с очередными домочадцами. Его идеал очевидным образом тождественен семейным моделям религиозных фанатиков. Парень, тебе к сектантам, - размышляла я всю дорогу, - на кой ты к обычным женщинам суёшься. Раз такой умный, продумал бы стратегию вместо тактики.
Надо признать, новаторское сюжетостроение в области примирения домостроевской мечты с феминизированной действительностью сбылось только в конце 1990-х, когда Нэнси Мэлоун сняла "Замужем за монстром" (1998, по тому же литературному источнику, что и фильм 1958 года "Я вышла замуж за монстра из космоса"). Там тоже все жёны оказались критично не идеальны, вот только мужья-манипуляторы предпочли меняться сами, а не ломать женщин. Правда, фиг им это помогло.
Может, не появляйся такие смутно разочаровывающие финалом маньякотриллеры, как "Отчим", никто не додумался бы однажды посмотреть на тему мужской тоски по "идеальной семье" под новым углом. Но всё-таки жаль, что в "Отчиме" финальная триллерная кульминация не так впечатляет, как весьма зловещее начало.
Куда сложнее решиться на воспроизводство глубинных структур шедевра.
Поэтому воспользуюсь случаем пораспинаться о двух фильмах 1980-х как о примерах содержательного и формального цитирования классики 1950-х.
Наибольший интерес представляет, конечно, развитие проблематики "Ночи охотника" в остросюжетной криминальной драме "Класс 1984 года".
Класс 1984 / Class of 1984 (Канада, 1982, реж. Марк Л. Лестер)
Временный учитель музыки в старшей школе сразу поцапался с местными беспредельщиками. Тем, в принципе, наплевать и растереть, да педагог не унялся, и развязка конфликта оказалась кровавой. Уж слишком несоответствуют законные процедуры практическим нуждам профилактики молодёжной преступности! Но нам ли быть в печали. Придурки на скриншоте - школьники, рискующие умереть за полчаса РАЗНЫМИ смертями. Весьма изобретательно.
Каким боком здесь "Ночь охотника"? - удивится любой смотревший.
Всё дело в подспудном сыновье-отцовском конфликте, который разрешается через моральный антагонизм подростка и взрослого, ставшего его ролевым образцом. Вот почему действие "Ночи охотника" и "Класса 1984" можно описать в сходных выражениях.
Мальчик стал сиротой раньше, чем успел доказать отцу свою мужскую состоятельность, поэтому оказался повязан необходимостью бесконечно куда-то в пустоту транслировать своё право на владение бесполезным и опасным отцовским сокровищем. То есть, мальчик остро нуждался во враге, в битве с которым символически победит покойного отца-поработителя, отказавшись от сковывающего наследия. И вот сбылось: импозантный красавец-опекун преследует подростка, испытует требованием расстаться с драгоценным отцовским наследством. В кульминационной сцене подросток сумеет избавиться от власти отца-поработителя, если догадается признать претензии опекуна правомочными. Так свершается полный цикл возмужания - сперва фанатичное подражание ролевому образцу, затем свержение кумира и утверждение собственной самоценности.
Вот только в "Классе 1984" этот конфликт заключён в прямо противоположную форму. Во-первых, безнравственен здесь подросток, а высокоморален - преследующий его "опекун" (в "Ночи охотника" наоборот). Во-вторых, "опекун" волевым усилием занял само место отца-поработителя, так что кульминационная истерика подростка будет иметь иное значение.
Эксперимент Марка Лестера нельзя назвать успешным (зрители архетип в упор не замечают). Но в последовательности ему не откажешь.
Мы видим, что у сытенького антагониста, происходящего из буржуазной среды, нет причин вращаться в молодёжных маргинальных кругах. Это ему словно бы навязано извне, как некое испытание. Действительно, тут чувствуется устаревшая жизненная программа 1970-х как она есть: успеть вкусить все запретные плоды по максимуму, а потом, уже в 1980-х, стать скучным взрослым мальчиком, мистером безупречность.
Важно, что протагонист и антагонист совершенно одинаковы. Казалось бы, раз учитель музыки, то типичный ботан, верно? Как бы не так. Ботанское музицирование не чуждо и предельно криминализированному юноше-антагонисту. Тем временем, детали сюжета постепенно приоткрывают весьма бурную юность педагога. Тот имеет хорошо поставленный удар и манеры альфача, а также способен угонять машины, покопавшись в проводах зажигания. Ролевой образец в действии!
Словом, учитель преследует ученика-наркоторговца потому, что недоволен тем, как мальчик распорядился хиппарским наследием его юности, превратив в рациональный дилерский бизнес.
Именно так странноватое финальное действо "Класса 1984" обретает конечный смысл. Если воспринимать финал "Класса" как боевик и трактовать произошедшее в кадре как акцию по истреблению опасного учителя-"стукача", останется совершенно непонятным, почему лидер школьной банды не вышел сам лично попинать жертву в спортзале. Вместо этого юноша сомкнул на себе все стремления жертвы, предоставил возможность обратить финальный гнев на дерзкого юнца.
В результате, требуя, чтоб подросток вернул наследство (звание самого отмороженного) тому, кто имеет на него больше прав, испытание взялся пройти сам "опекун". Тем самым, конфликт вышел на стадию демонстрации бессильного гнева "опекунов", навязавших подросткам ложные ценности.
Отчим / The Stepfather (Великобритания-США-Канада, 1986, реж. Джозеф Рубин)
"Отчиму" не повезло соревноваться с "Ночью охотника" на её поле. Использована ровно та же сюжетная схема - пришлый импозантный холостяк каждый раз женился законным браком на очередной женщине с детьми, а потом принимал меры к тому, чтобы овдоветь и слиться в неведомое.
Но сходство, хотя и последовательное в деталях, оказалось чистой формальностью, и фабульная идентичность не сделала фильмы похожими. Да и не в фабуле ж дело, когда речь идёт о потайных пружинах. Хотя, казалось бы, перевёртыш только в том, что "Ночь охотника" рассказывала о переживаниях жертвы (пасынка убийцы), в то время как "Отчим" сосредоточен на переживаниях маньяка. К сожалению, переживания маньяка в "Отчиме" совсем не выигрышные, на пустом месте возникшие.
Сколько фильмов о "присвоении/похищении" чужой семьи слетевшим с катушек холостяком ни видела, везде, если счистить слои мотиваций один за другим, в итоге останется не желание заполучить семейный уют, а намерение соревноваться с образцово удачливым конкурентом путём полного вытеснения его личности и подмены на себя, любимого.
Однако "Отчим" совершенно свободен от проблем самцовой конкуренции. Главгерой-маньяк последовательно женился на совершенно свободных для предложений вдовах, разведёнках, матерях-одиночках, предлагая каждой из них надёжное мужское плечо... а затем утилизуя разочаровавшее семейство и вступая в новый брак. Конкуренция происходила не между ним и выбранным самой женщиной мужчиной-опекуном, а между возможностями эмоциональных отдушин, предоставляемых типичному домостроевцу "идеальной" и реальной семьёй.
Тут и крылось существо проблемы, помешавшей мне сполна насладиться хитросплетением случайного и закономерного в отношениях маньяка с очередными домочадцами. Его идеал очевидным образом тождественен семейным моделям религиозных фанатиков. Парень, тебе к сектантам, - размышляла я всю дорогу, - на кой ты к обычным женщинам суёшься. Раз такой умный, продумал бы стратегию вместо тактики.
Надо признать, новаторское сюжетостроение в области примирения домостроевской мечты с феминизированной действительностью сбылось только в конце 1990-х, когда Нэнси Мэлоун сняла "Замужем за монстром" (1998, по тому же литературному источнику, что и фильм 1958 года "Я вышла замуж за монстра из космоса"). Там тоже все жёны оказались критично не идеальны, вот только мужья-манипуляторы предпочли меняться сами, а не ломать женщин. Правда, фиг им это помогло.
Может, не появляйся такие смутно разочаровывающие финалом маньякотриллеры, как "Отчим", никто не додумался бы однажды посмотреть на тему мужской тоски по "идеальной семье" под новым углом. Но всё-таки жаль, что в "Отчиме" финальная триллерная кульминация не так впечатляет, как весьма зловещее начало.