Мастер и Маргарита. Вбоквелл 99
Гиппократ: Чувства Арея от встречи с Мимокрокодилом не отменяют чувства Мастера и Винни, хотя они совсем другие. Их миф по-прежнему достоверен. Двое - это уже кворум, уже какая-то основа.
Сатурн: Двое - смешная цифра. Для статистики нужно гораздо больше.
Гиппократ: Какова вероятность того, что шизофрения даже двух людей совпадёт? Ты слышал бред шизофреников? Там бесконечное нагромождение случайных образов.
Сатурн: Математическая вероятность случайности не так и мала. В бесконечной вселенной случается и не такое.
Гиппократ: Закрой хлебало, ты заебал уже! Твоя позиция "не существует ничего, кроме того, что доказано миллионом экспериментов" ведёт только к тому, что мы скатываемся на уровень опилок Винни. Если мы будем отрицать наблюдение "после критики мне плохо", потому что оно не объективно и его нельзя измерить линейкой, к чему мы придём?
Амёба: К моей позиции. "Оно всё бессистемно и само".
Гиппократ: Именно! Сатурн рассуждает с таким царским видом, будто альтернатива нашим слабо доказанным предположениям - это некое идеальное знание. Но где оно, это знание? У тебя оно есть, Сатурн?
Сатурн: Я к нему стремлюсь.
Гиппократ: Вот-вот, стремишься, но именно сейчас у тебя его нет. А нужно оно сейчас, людям прямо сейчас плохо из-за критики. Если мы отвергнем нашу малодоказанную систему, мы останемся с нулем знаний. Что нам даст полное невежество?
Амёба: Мой способ действий. Ощупывать неизвестное ложноножками и оценивать, приятно оно или нет. Если приятно, то двигаться к нему, если неприятно, то от него. Для меня существует лишь то, что прикасается ко мне.
Гиппократ: Люди тем и отличаются от уважаемой одноклеточной, что у них есть зрение и способность к визуальному конструированию. У нас есть модели приятного, которые позволяют нам распознать его ещё до того, как мы к нему прикоснулись, и строить свою траекторию так, чтобы контачить с приятным и избегать неприятного.
Мастер: А ещё у нас есть руки, поэтому мы можем сами создавать приятное и разрушать неприятное.
Сатурн: Что вы будете создавать и разрушать? Эти ваши модели субъективного писаны вилами по воде.
Гиппократ: Не по воде, потому что информация не исчезает, как только убрали вилы. Скорее по киселю... Даже такая аморфная информация лучше, чем никакой.
Идол Самосохранения: В медицине та же кисельная проблема. Состояние здоровья частично определяется механическими факторами, частично - психологическими, поэтому сделать лекарство "на все случаи жизни" не получится. Оно может учитывать только первую объективную часть. Оно не может брать в расчёт картину мозга человека, который находится в эмоциональном состоянии Х, хотя его эмоциональное состояние запускает огромное количество физических процессов.
Сатурн: Как к вам, медикам, кто-то обращается? Как были шаманами, так и остались.
Идол Самосохранения: Если твои адепты обращаются, то обязательно плюются.
Гиппократ: Их не устраивает текущий уровень и нужно то самое идеальное, нотариально заверенное лекарство. Мне таким хочется сказать "Сдохни в молитве перед статуей Сатурна, не оскверняй себя прикосновениями к недоказанному! Болей себе и жди, пока изобретут идеальную медицину. А если уж пользуешься услугами той презренной, что есть, так проявляй уважение, падла!"
Сатурн: Гип, ты чего... Не знал, что это такая больная мозоль.
Гиппократ: В большинстве культур субъективная реальность вызывает поклонение, но иногда я как воплощусь среди твоих адептов... Я сразу на положении маргинала.
Сатурн: У меня с Идолом Духовных Практик давний и неразрешимый конфликт, а ты под его каток попадаешь. Ничего не могу сделать, извини.
Идол Духовных Практик: Языческая религия - это какой-то оксюморон из тебя и меня. Попытка создать упорядоченную систему моделирования внутренних переживаний. Вся эта система построена на вере и доверии между людьми, которые могут узнать свои переживания в её моделях, а могут и нет.
Нонконформный ученик: Чем эта система отличается от психологии?
Идол Духовных Практик: Способом представления данных. Психология хранит знания в виде логических цепочек, а религия прямо в образах подсознания, с пылу с жару.
Нонконформный ученик: Как лучше?
Идол Духовных Практик: Да лишь бы хоть какая-то система была. Как получается, так и ладно. Хуже всего, когда модели субъективного нет совсем. Тогда непонятно, куда прилагать силы, если ложноножка вдруг натолкнулась на что-то болезненное. Как изменить ситуацию, если примитивное дрыгание "удаляюсь от боли" не помогло?
Гиппократ: Ладно ещё, если в такой ситуации человек не знает, куды бечь и что делать. Хуже, если он считает, что сделать ничего нельзя в принципе. Боль от критики появилась и будет длиться вечно, поскольку не понятен ни её источник, ни методы её лечения. Всё из ниоткуда и само. Был приятно, стало больно.
Амёба: О! Узнаю мои лозунги. У меня есть свой эгрегор?
Аристотель: Ты даже не представляешь, какой многочисленный. У тебя столько фанатичных адептов, воюющих против больно умных...
Идол Духовных Практик: Если Винни не сможет отрефлексировать свой внутренний конфликт - желание творить и нежелание натолкнуться на критику - то будет ощущать его как постоянную фоновую тоску. "Хочу - не могу".
Аполлон: Тоску можно выражать в разных художественных образах, чем мои адепты обычно и занимаются. Если им в детстве нахамила учительница, они до конца жизни будут сочинять грустные песни о бренности бытия и недостижимости счастья на земле.
Гиппократ: Твой фанатичный адепт может десяток симфоний на эту тему сочинить, пока публику не начнёт тошнить от однообразия. Куда круче смотрятся художественно выраженные истории успеха. Они духовно разнообразны, поэтому не вызывают привыкания.
Аполлон: Не надо тут! Среди великих композиторов было много депрессивных людей, и публику ни от чего не тошнило. Смысл в красоте переживаний, а духовный рост - опция.
Гиппократ: Чем хуже отрефлексированы чувства, тем ужаснее кажутся любые демоны. Винни видит Мимокрокодила тёмной пеленой, закрывающей всё небо. Так моделируют переживания маленькие дети. Они видят чувства в виде цвета или оттенков белого-чёрного, но без формы.
Дьявол: Эти чувства монументальны, а над ними висит северное сияние нуминозности первопринципов. Любая потерянная заколочка обожествляется. Оборжаться.
Гиппократ: Ничего смешного тут нет. Только форма может задать ограничение, пространственное и временнОе. Без неё какой-нибудь мелкий страх вечен и беспределен. Чтобы вывести ребенка из состояния страха, нужно облечь страх в какую-то форму и показать, как ситуация может трансформироваться в победу, осторожность или смирение с неизбежным.
Идол Духовных Практик: Для этого существуют сказки. Нужно установить связь между переживанием и моделью-сказкой, дальше дело пойдёт.
Гиппократ: Сказки нужны не только детям. Взрослый в незнакомых обстоятельствах моделирует аналогичным примитивным образом, в детстве просто больше неизвестного. Любая непромоделированная ситуация - травма. Если нет модели, любая неприятность выглядит вселенской катастрофой. Потому что ноль информации о том, как изменить ситуацию. Да ноль информации о том, какая это ситуация!
Идол Духовных Практик: См. инструкцию в сказках.
Гиппократ: Если не будет подсказок из сказок, Винни не додумается, как вернуть вдохновение. Он может делать что-то совсем не то.
Зелёный змий: Я даже знаю, что именно не то. Я - универсальный ответ на вопрос потери вдохновения. Истина - во мне.
Гиппократ: Ты - универсальный ответ на любые неотрефлексированные отрицательные эмоции. Вещество, вызывающее положительные чувства, против мозга, который генерит неприятные гормоны. И это вместо разумных действий, которые помогут исправить настроение.
Зелёный змий: Хе-хе, а ты вычисли эти разумные действия, если мифа нет.
Гиппократ: Миф нужно искать.
Зелёный змий: А я вот он, в доступе.
Гиппократ: Если в мифе популярно объяснить, какие последствия может иметь контакт с тобой, Винни может отвергнуть это решение. Или, если выберет тебя, то осознанно, понимая последствия.
Зелёный змий: Смешной ты. Если человек умеет понимать мифы, я ему не нужен. А если не умеет, то как он узнает о последствиях?