Бог мертв, а мы еще нет. К эссе Клайва Льюиса «Человек отменяется»
[Антропологическая катастрофа] [Традиционная и пост-современная антропологические парадигмы] [Традиционализм с человеческим лицом и «дао»]
[Три пути познания] [Наука, магия и философия] [Третий путь]
[Клайв Льюис]
*** Текст эссе см. здесь ***
Предисловие Журнала «Третий Путь». Тихий и ненавязчивый традиционализм.
«Изо всей природы последней сдастся человеку природа человеческая.
Кому же, собственно говоря, она сдастся?»
(Клайв Льюис)
«И магия, и прикладная наука отличаются от мудрости
предшествующих столетий одним и тем же.
Старинный мудрец прежде всего думал о том,
как сообразовать свою душу с реальностью,
и плодами его раздумий были знание, самообуздание, добродетель.
Магия и прикладная наука думают о том,
как подчинить реальность своим хотениям»
(Клайв Льюис)
1. Аксиоматика человеческого и пост-гуманистическая антропологическая парадигма.
Широкой публике Клайв Льюис (1898 - 1963) больше известен у нас как автор фэнтези-романа «Хроники Нарнии». Но это, мягко говоря, не единственное, что он сделал в жизни. Льюис - англиканский теолог, проповедник, преподаватель, писатель и поэт, друг Дж. Р.Р. Толкиена (или скорее, его мировоззренческий frienemy, друг-соперник, "друговраг"). Приверженец изначального, до-конфессионального евангельского учения (автор трактата «Просто христианство»).
Ниже мы публикуем фрагменты его замечательного эссе 1943-го года, «Человек отменяется». Биограф и секретарь писателя, Уолтер Хупер, в свое время не поскупился на похвалу, поставив этот небольшой трактат в один ряд с Библией и назвав его «самой совершенной защитой естественного закона, …способной спасти нас от непрестанно растущей глупости и умножающегося зла».
Текст написан три четверти века назад, но мы сегодня - по большому счету и с некоторыми оговорками - живем в том же антропологическом (а также идейном, мировоззренческом, идеологическом, смысловом) пространстве. Ведь здесь мы должны говорить о медленных и сверх-медленных процессах тектонической глубины, а у них своя скорость, свое время и размерность.
Датировать возникновение этого пространства можно по-разному. Например, с конца ХIХ столетия. Речь о мировоззренческой атмосфере, очерченной горизонтом метафоры Ницше «Бог умер» (и его же образом «последнего человека»). О распадении единой картины мира западной цивилизации (т.н. Большой Картины, мета-нарратива), т.е. такого ценностно-мировоззренческого поля, все базовые составляющие которого растут из единого корня и по умолчанию принимаются и разделяются всеми субъектами культуры. Одной из таких составляющих и была традиционная антропологическая модель, т.е. сумма само собой разумеющихся ответов на вопрос «что такое человек?», базовый набор конститутивов человеческого. Собственно, метафорой «Бог» Ницше как раз и обозначает то последнее основание, к которому крепились все те конститутивы; вокруг которого, как вокруг своей оси, они и были организованы, и через которое были связаны между собой. Кроме того, такое единое основание - это еще и абсолютный гарант истинности и высшей объективности всех ценностей человеческого как такового...
В более глобальном масштабе мы, однако, должны локализовать эти процессы распада гораздо раньше - в XVI-XVII столетиях, в эпохе Нового времени.
А вот интенсификацию и окончательное оформление результатов этого распада нам, видимо, стоит датировать 60-ми годами прошлого века. Именно тогда новая антропологическая парадигма в общих чертах уже приобрела тот вид, который она имеет сегодня (см. чуть ниже).
Для более широкого контекста темы антропологической катастрофы ХХ столетия можно порекомендовать несколько классических работ: «Восстание масс» Ортеги-и-Гассета; шпенглеровский «Закат Европы»; «Vita activia...» Ханны Арендт (1960); «Предательство интеллектуалов» Жюльена Бенда (1927); «Сознание и цивилизация» Мамардашвили и «Последний виток прогресса...» Александра Секацкого (2012). Но прежде всего, пожалуй, «Рессентимент в структуре моралей» Макса Шелера.
Или, например, классику американского кинематографа, художественный фильм «Телесеть» (реж. Сидни Люмет, 1976)…
А здесь перед нами очень простой и даже, пожалуй, безыскусный текст. И это какой-то другой «традиционализм», без геноновско-эволовских заскоков, шаховских мистификаций и бесконечных намеков на неведомый и давно почивший Золотой век человечества. Тихий, спокойно-ненавязчивый и скромный.
Такой «традиционализм с человеческим лицом» смотрит не в абсолютное эпическое прошлое, - он смотрит себе под ноги, а там - вне-рационалистическая ценностно-мировоззренческая аксиоматика любого нормального, здорового и развитого человека (Льюис весьма удачно называет ее «дао»). А она вечна, она одна и та же во все века и эпохи. (Это тоже, разумеется, с оговорками, т.е. с учетом историко-культурных различий. Но в том-то и дело, что в конечном счете такое «дао» существует поверх всех и всяческих различий, еще до вторичных культурных и антропологических особенностей той или иной эпохи).
Ожидаемого богословского морализаторства и назидательности мы здесь тоже не найдем. «…хотя сам я верю в Бога, более того - в Христа, сейчас я никак не «проповедую христианство». Я говорю только об одном: сохранить ценности можно лишь в том случае, если мы примем абсолютную ценность прописных истин… Здесь я и не ставлю вопроса о том, свыше или откуда еще мы получили «дао»».
…Какова же сегодняшняя (по сравнению с традиционной - упрощенная, искусственная и примитивная), пост-гуманистическая антропологическая модель, лишь смутные очертания которой улавливает Льюис 75 лет назад? Вот только некоторые ее элементы:
- абсолютизация свободы выбора;
- коррелятивные ей безразмерные понятия индивида и субъекта (когда субъектом выбора объявляется, например, даже трехлетний ребенок, который сегодня оказывается способен «выбирать» себе гендерную идентификацию; или животное, которое теперь имеет «права», т.е., получается, является субъектом права [1]);
- бесконечная борьба за нечто странное, что по какому-то недоразумению называют словом «равенство» (а на деле - борьба за нивелирование любых различий, включая гендерные, т.е. в конечном счете - не за равенство, а за одинаковость всех и вся, в пределе - за аморфную инфра-человеческую биомассу [2]);
- «родитель1 / родитель2», феномены ювенальной юстиции и «гостевого брака», мифологема «третьего пола», киберсекс [3] и мн. др.
В целом, тут мы имеем дело с бездумным и нигде не останавливающимся экспериментированием [4] в области, в которой произвольные эксперименты невозможны по определению, т.е. вообще не находятся под юрисдикцией рациональных дискуссий, обоснований и контр-обоснований (Льюис уже 75 лет назад: «Когда надо решать теоремы, непредвзятость только поможет. Когда же речь идет об аксиомах, она просто не при чем»). Когда разрушена сама аскиоматичность аксиом, т.е. в ситуации потери и отсутствия оснований, обосновывать что-либо уже невозможно, - скорее здесь стоило бы говорить о глобальном сбое самой антропологической «программы».
2. Сциентистское мировоззрение и порно-любопытство. Научный тип познания как «потеря сознания».
«Современная ученость бредет наугад и не знает сама, чего хочет»
(Рудольф Штейнер)
Тема, которая напрямую связана (в том числе и у Льюиса) с антропологической катастрофой - наука и сциентистское мировоззрение. Ведь специфически научный интерес к действительности не болтается в безвоздушном пространстве (как это часто представляют себе сами специалисты). Научное познание можно рассматривать как всего лишь один из модусов «бытийной заботы» (Хайдеггер), - во всем отличии от массово-мифологического образа Науки, в соответствии с которым она является нейтральным и объективным поставщиком абсолютных истин.
У такого познания всегда тоже есть своя мотивация, ведущий интерес, определенное направление взгляда, те или иные ценности. И главная из них - это, кажется, тотальное любопытство (с его нехитрым лозунгом «хочу всё знать!»). Которое в конечном счете приводит к безличному и неизбежно фрагментарно-специализированному знанию-ради-знания.
Именно любопытство, на наш взгляд, управляет научным познанием, - а вот сама эта мотивация в свою очередь ничем другим уже не управляется, никаким более глубоким целям не служит и ни к какому фундаменту/почве/основанию не прикреплена. С позиций трезвого и спокойного философского мета-анализа такое познание выглядит как путь из ниоткуда в никуда. (Тем удивительнее, что в своем исходном, древнегреческом, значении "Метод" (μέθοδος) - это ничто иное как "Путь"). И с этой точки зрения научный тип познания оказывается бессознательной, чисто технической, машинной деятельностью [Впрочем, см. Примечание 5]. «Не уподобляются ли наука и ее метод некой приносящей, по всей видимости, большую пользу и в этом отношении надежной машине, правильно пользоваться которой может научиться каждый, ни в малой мере не понимая, в чем состоит внутренняя возможность и необходимость достигаемых с ее помощью результатов?». (Э. Гуссерль. Кризис европейских наук… II. §9.h).
Жак Деррида (тогда еще молодой и только начинающий философ), комментирующий текст Гуссерля «Первоначало геометрии», в свое время высказался еще радикальнее: «С точки зрения смысла техническая деятельность как таковая, включая и науку, есть… болезненная лихорадка, припадки бреда» (прим. на С. 96).
Кроме того, предоставленное самому себе, любопытство становится - вспомним Бодрийяра - чисто «порнографическим» интересом. Тщательно и в мельчайших деталях рассмотреть все сущее под ярким «светом науки»; вывернуть его наизнанку; «залезть под кожу» Природе (в том числе - человеческой природе); насквозь пронзить познающим (совсем не то же самое, что понимающим) взглядом всё и вся [10]…
Вернувшись к Льюису отметим, что сам он говорит о трех путях познания. И у двух первых общего значительно больше, чем обычно думают. Речь как раз о науке и о магии. А вот третий (условно назовем его «философским», но в широком, не сугубо академическом смысле) равноудален от них обоих. Формально автор говорит только о прикладной науке и дальше этого не идет. Однако с позиций философии/эпистемологии науки мы сегодня, после Гуссерля [6], Куна и Фейерабенда, могли бы поставить вопрос более фундаментально, т.е. применительно уже как раз к фундаментальной науке. [7]
3. Лекарство от теорий заговора - мыслить на уровне парадигмы. О рейтинге Мировых Злыдней.
…Но что режет глаз при всей мудрости автора эссе - это простодушно-упрощенный взгляд в вопросе о субъектах и механизмах, управляющих антропологической катастрофой. Фактически это очередной, в данном случае достаточно мягкий, вариант теории заговора. Все эти льюисовские «человекоделы», «воспитатели», «они» («Они не плохие люди, они - нелюди») - это от нежелания рассматривать проблему «с высоты птичьего полета», т.е., среди прочего, учиться мыслить в терминах гегелевской «диалектики господина и раба». И нам, например, такой взгляд совсем не близок. Как хорошо сказал другой мудрый человек, теория заговора - это наивная надежда на то, чтобы хотя бы у кого-нибудь все было под контролем.
Впрочем, во время написания того эссе на дворе самый разгар Второй Мировой и понятно, что в том контексте эпитет «нелюди» имеет совершенно конкретных адресатов. Но вот кто сегодня мог бы претендовать на эту незавидную роль, если на секунду всерьез принять ту наивную теорию господ и рабов? Неужели какой-нибудь всемогущий Джордж Сорос и вообще мировая закулиса с Рокфеллерами, Ротшильдами и т.д. во главе?
Так, конечно, было бы гораздо проще. Взять и мысленно назначить себе пять-десять Мировых Злыдней, которые всё про всё понимают, всё знают и контролируют, объединены общими планами и общей скоординированной сетью и злонамеренно ведут всех нас в Бездну. (А отсюда недалеко уже и до геноновской паранойи о самом Сатане и его бессознательных, полусознательных и даже - ! - «сознательных агентах» [См. большое Примечание 8]).
Или, может быть, на эту роль нужно назначить "ученых-безбожников" и сегодняшних мейнстримных властителей массовых дум, вроде Ричарда Докинза или Стивена Хокинга?! Или ультра-левых идеологов (некоторые почему-то называют их философами) вроде Андре Глюксманна или, прости господи, Бернара-Анри Леви (Пелевин о нем в "S.N.U.F.F.": «Нормальный публичный интеллектуал предпочитает комфортно лгать вдоль силовых линий дискурса, которые начинаются и заканчиваются где-то в верхней полусфере Биг Биза»)?
За всеми подобными рассуждениями, на наш взгляд, всегда стоит одна и та же ошибка: нежелание мыслить абстрактно (т.е. отвлеченно), иначе говоря - неумение отвлекаться от тех или иных личностей (от их предположительно злонамеренной или доброй мотивации, от их личных качеств, вроде аморальности или, наоборот, повышенной моральности, вроде эгоизма/цинизма или альтруизма, глупости или ума и мн. др.) и рассматривать ситуацию в ее целостности, как системное целое, в котором «первые на последних похожи и не меньше последних устали быть может». Когда мы все же пытаемся так смотреть на сегодняшнюю антропологическую ситуацию, мы начинаем замечать системные эффекты, сбои и внутрисистемное же повышение турбулентности. А когда не даем себе труд рассматривать вещи подобным образом, вот тогда только и остается, что назначать персональных виновников происходящего, расчесывая собственное воображение и проецируя в те полумифические фигуры собственные фобии и фрустрации.
Мыслить абстрактно - это думать о мире в терминах парадигм, рассматривать реальность через призму парадигм, которыми она, собственно, и сформирована. И при этом желательно обращать внимание или даже изучать саму "технику построения" такой символической реальности. В данном случае речь об антропологической парадигме, которая практически растворена в воздухе, представляя собой единый пост-гуманистический Zeitgeist (дух эпохи), а он проявляет себя еще до того, как ты успел что-то подумать, понять и увидеть. И если ты не мыслишь абстрактно, то на всё, о чем ты собрался думать, ты уже заранее будешь смотреть глазами, сформированными как раз им. Ведь это сам мировоззренческий воздух, которым ты дышишь и потому уверен, что другого и не бывает. (Речь, конечно, о тех индивидах и сообществах, которые сегодня осознают себя как раз через эту новую, не-традиционную систему представлений, - о тех, для кого, по выражению Патрика Бьюкенена, «культурная революция вовсе и не революция, а культура, с каковой они родились и взрослели»).
Но у парадигм при этом не бывает сознательных агентов. (Во всяком случае, полностью сознательных; существуют только разные уровни информированности и компетентности, разные степени идеологического влияния и доступа к реальным политическим решениям, однако любая из этих степеней бесконечно далека от абсолютной).
Так кто же и на кого здесь в таком случае влияет? Кто (вернее - что) и кого на самом деле-то формирует? Ведь перечисленные выше полумифические персонажи (а список можно сколько угодно расширять на свой вкус) - плоть от плоти самой этой антропологической модели, ее собственный продукт. Поэтому трудно всерьез относиться к конспирологическому стилю мышления, в соответствии с которым те или иные личности (даже при максимально возможном объеме власти) способны оседлать и направлять процессы тектонической глубины…
Игорь Ефременков.
________
Примечания журнала «Третий Путь»
[1] …безразмерные понятия индивида и субъекта… животное, которое теперь имеет «права», т.е., получается, является субъектом права.
См., напр., фрагмент выступления правозащитника Сергея Ковалева.
«Вполне спокойные, мирные и гуманные идеи (вроде, например, идеи о правах личности) подвержены почти таким же превратностям судьбы. Пожалуй, самая общая характеристика таких странных превращений - распространение понятий на объекты, уж никакого отношения к этим понятиям не имеющие. При этом понятия нередко расплываются до полной неопределённости.
Совсем безобидный, но самый выразительный пример - т.н. «права животных». Этих прав просто не существует, их сторонники путают право с нравственным побуждением, с тем, о чём писал Швейцер. Весьма похвально любить животных и помогать им, но причём здесь право?...
Опаснее для правопорядка, когда массы навязывают законодателям своё (прямо скажем, не самое глубокое) понимание овладевшей ими идеи. Тогда разные группы населения приобретают маловразумительные, внутренне противоречивые, дополнительные права вместо механизмов разрешения их проблем».
Отметим, что в данном случае автора уж никак не заподозришь в патриархально-консервативной предвзятости, ведь перед нами практически икона отечественного либерализма. И его оценка концепции «прав животных», абсурдной с точки зрения самого понятия права - это именно оценка профессионального правозащитника.
[2] …не за равенство, а за одинаковость всех и вся.
См., напр.: «В настоящее время антисексуальное различие феминистического толка вылилось в аргумент за «внегендерный» или «постгендерный» тип субъективности. Это направление мысли приводит доводы в пользу преодоления сексуальной двойственности и гендерных полярностей, в пользу новой, сексуально недифференцированной, субъективности»
(Рози Брайдотти. Сексуальное различие как номадический политический проект; Braidotti R. Nomadic Subjects..., 1994. Р. 146-172).
Еще к вопросу о постгендерной антропологической модели. Из предисловия к книге одного из трех-четырех последних русскоязычных философов современности, К.А. Свасьяна.
«Я помню, как однажды во время лекции (это было в Штутгарте) я процитировал... фразу: «За полярным кругом нет больше французов, немцев, англичан: там есть только мужчины». Меня вежливо перебила одна слушательница, спросившая, а нельзя ли было вместо «мужчины» сказать «человек». Я объяснил ей, что, кроме целого ряда причин, по которым нельзя, фразу произнес француз, а значит, на французском языке, в котором «человек» - это коннотат «мужчины». И еще я сказал, что, если ей это так уж невтерпеж, она могла бы вписать исправление карандашом в собственный экземпляр.
Наверное, в России всё же пока не дошло до такого, а если и дошло, то в виде курьеза и исключения. На Западе, увы, курьезы давно стали правилом, и я не удивлюсь, если в скором времени юнгеровские «Strahlungen» будут переизданы с соответствующей правкой, где место ветхого, изжившего себя «мужчины» займет новый гендерный «человек»»
(К.А. Свасьян. ...но еще ночь [2013]).
[Вне темы см. цитату из той же книги - о нашем "детальном незнании" и о философии как о "точном незнании"]
[3] …киберсекс.
Ниже - о пост-гуманистической сексуальной революции, которую можно понять как следствие более глубокой ценностной революции. Мне кажется принципиальным лишний раз подчеркнуть, что подобные вопросы - это не проблемы морали и так называемого "падения нравов", - тут всё гораздо глубже. Это проблематика философской антропологии, а не этики.
Критик пост-гуманизма, философ Владимир Кутырев:
«К этому должен был прийти сам человек, измениться его представление о любви и сексе… Наше сознание стало привыкать к тому, что человек полностью самостоятельное, не регулируемое ни религией, ни моралью, то есть традициями, существо. У него даже нет какой-то собственной, неизменной природы. Потому и удовлетворять свои страсти, желания можно с кем угодно и как угодно…
Ну и наконец предрассудком становится сам человек как родовое существо. Теперь преодолевается и он, так как может быть не обязательно живой, для любви годится его имитация, симулякр (нечто «под человека», похожее на него, как пол из мраморной крошки на мрамор). Такова, увы, наступающая (на нас) реальность, которая вдохновляет британских ученых созывать конференции и обсуждать возникающие здесь этические проблемы. Только не этические они уже, а экзистенциальные, онтологические». (Искусственный интеллект оградят от сексуальных домогательств)
[4] В целом - это бездумное и нигде не останавливающееся экспериментирование…
И, откровенно говоря, это пока совсем не похоже на прекрасные футурологические фантазии Вольфганга Гигериха о «совершенно новом старте» и «полностью новом логическом субстрате человеческого» (см. Примечание 5 здесь). Это больше похоже на конец Всего, чем на начало чего-то нового и здорового. На бессмысленное инфантильное экспериментирование в области, в которой далеко не все зависит от человека - в области человеческой природы. И, кажется, такое может закончиться только свифтовскими yahoo (безличная инфра-человеческая масса) и гуигнгнмами (рациональные лошади). (Заметим, что собственно людей среди этих двух "антропологических" типов нет).
А вот с чем у Гигериха можно согласиться, так это с тем, что здесь мы уже не имеем дела с «простым продолжением естественной эволюции и истории сознания», - на наш взгляд, тут скорее стоило бы говорить о чисто инволюционных процессах или о мутации и вырождении человеческого субстрата.
[5] …никаким более глубоким целям не служит… такое познание выглядит как путь из ниоткуда в никуда… научный тип познания оказывается бессознательной, чисто технической, машинной деятельностью.
Впрочем, внутри любой глобальной тенденции всегда бывают локальные исключения, когда отдельные ученые оказываются больше самих себя (как профессионалов), обнаруживая осознанное отношение к собственной сугубо специальной деятельности. Поскольку сегодня (и уже давно) подобное встречается все реже, тем больше бывает удивленное уважение, когда случайно на такое натыкаешься.
«…это очень печально - что успех теории ничего не говорит о ее «правильности», что могут быть тысячи описаний более глубокого уровня реальности, совместимые с описанием нашего уровня. Что мы не можем воспользоваться нашими успехами, чтобы идти глубже и открыть Главный Секрет Жизни и Всего Остального. А, вообще-то, именно это и требуется. Истинное знание - это не то, о чем болтаешь в аудитории, блаблабла. Истинное знание - это то, чему посвящаешь жизнь.
...У нас, конечно, обалденный прогресс в науке, но, в то же время, и деградация. Если вы посмотрите на этих ребят, что создали квантовую физику - Эйнштейн, Бор, Паули, Гейзенберг - они были очень внимательны, когда речь заходила о познании. Очень внимательны. Они интересовались связями науки с общей культурой. Бор начал обсуждать проблемы языка, да? Примерно в одно время с Витгенштейном, это та же линия мысли, попытки прощупать ограничения, которые наш язык налагает на наше познание, и, мне кажется, очень важная линия. Вот, мы говорим «волновая функция»,... а она реальна, волновая функция? Естественно, тогда надо думать о том, что такое «реальна» и что такое «реальность». Никто этим сейчас не заморачивается. ...они все рассуждают так, будто бы волновую функцию можно купить в магазине» (из интервью с физиком Михаилом Кацнельсоном, 2014; болд мой - И.Е.).
А вот взгляд философа на ту же проблему:
«В оптике штейнеровской мысли Бог теологов, как и материя физиков, страдают общим недостатком: им недостает мужества быть чувственным восприятием, оттого они прячутся: у теологов в надмирности или трансцендентности, ну а у физиков, скажем, в квантах или спинах. Понятно, что о знании здесь не может быть и речи. Оттого интерпретации стали вытеснять познание, а объективный ход развития науки настолько опередил возможность адекватного понимания открытий, что физики стали все чаще прибегать к жаргону мистиков... В итоге наука стала вытеснять ученых: за профнепригодностью и ненадобностью. Как выразился один сведущий французский физик, «тензорное исчисление лучше знает физику, чем физики». Легко понять, что это уже даже не кризис, а просто переход в другой род. Сегодняшняя наука - техника, вытеснившая познание, или просто самоуправляемая магия. Магия, не нуждающаяся в магах» (из интервью с К.А. Свасьяном).
[6] Однако с позиций философии/эпистемологии науки мы сегодня, после Гуссерля..., могли бы поставить вопрос более фундаментально.
См. напр.: «...Но если это так, то можем ли мы теперь сказать вместе с Галилеем, что «она все-таки вертится»? И разве теперь не наоборот, - она не вертится? Разумеется, не в том смысле, что она покоится в Космосе, будучи при этом способна вращаться, - но в том другом смысле, который мы пытались проиллюстрировать выше: земля - это Начало [die Arche], благодаря которому вообще становится возможен сам смысл движения, а покой понимается лишь как модус движения.
Но покой уже как состояние самой земли вообще не есть модус какого-либо движения.
Однако сегодня это утверждение посчитают слишком сильным, прямо-таки безумным и противоречащим всему естественнонаучному знанию о реальности и даже самим ее возможностям».
( Эдмунд Гуссерль. Переворот коперниканского учения в рамках повседневного миросозерцания: земля как Первоначало не движется [1934])
[7] ...применительно уже как раз к фундаментальной науке.
И снова послушаем современных физиков: «Продолжать свое развитие в том же направлении наука может лишь оставаясь объектом массовой профессиональной деятельности, а массовость неизбежно приводит к резкому снижению достоверности и полезности публикуемой информации. Уместно спросить, не достигнуты ли уже пределы современной науки в ее традиционной форме». (В.Ю. Ирхин, М.И. Кацнельсон. Естественно-научный и гуманитарный подходы... // Вонсовский С.В. Современная естественно-научная картина мира; 2005. С. 667).
[8] А отсюда недалеко и до геноновской паранойи о самом Сатане и его бессознательных, полусознательных и даже - ! - «сознательных агентах».
8.1. Оккультистский натурализм как путь-наименьшего-сопротивления, упрощения и игнорирования отвлеченного мышления.
Книгу Рене Генона «Царство количества и знамения времени» [1945] я бы разделил на две примерно равные части. «Царство количества» - глубокая, последовательная и бескомпромиссная критика научного метода познания и соответствующей картины мира. И «Знамения времени»: невнятно-параноидальные фобии и пророчества о Конце Света и его «знаках». Вот несколько наиболее показательных цитат из этой «второй части».
«…не надо забывать, что "бессознательный сатанизм" некоторых людей, в нашу эпоху более многочисленных, чем в какую-либо иную, в эпоху беспорядка, расширяющегося во все сферы, на самом деле есть лишь инструмент на службе "сознательного сатанизма" представителей "контринициации". <…>
Психоаналитики, естественно, в большинстве случаев, могут, как и спириты, совершенно не осознавать того, что реально содержится под всем этим, но и те и другие одинаково выглядят как "ведомые" разрушительной волей <…>.
…но не следует забывать, что сам этот беспорядок нужен тому, кто скрывается за всем современным отклонением <…>.
…эти ошибочные интерпретации и невольные недоразумения слишком хорошо служат некоторым "планам" <…>
…при бессознательной поддержке людей, которые были бы по большей части удивлены и даже приведены в ужас, если бы могли отдать себе отчет в том, для чего их используют <…>.
...если все стало искусственным, то сама ментальность, которой соответствует такое состояние вещей, должна быть, как и все остальное, "сфабрикованной", а вовсе не спонтанной. <…>
Мы знаем, что по всему миру имеется определенное количество "резервуаров" влияний, распределение которых, разумеется, не несет в себе ничего "случайного", очень хорошо служащих намерениям определенных "сил", ответственных за все современное отклонение».
Мне бы и в голову не пришло давать столь пространные цитаты на такую экзотическую тему, если бы они не иллюстрировали - весьма ярко и рельефно - «методологическую» ошибку, столь характерную для оккультистской парадигмы в целом и для соответствующих установок сознания в частности. Вот непосредственно и она (выделил): «…становится более понятным, каковы вообще этапы той антитрадиционной деятельности, которая поистине "создала" современный мир как таковой; но прежде всего, необходимо отдавать себе отчет в том, что любое фактическое действие обязательно предполагает агентов действия; оно не может быть, как и всякое другое, чем-то вроде спонтанного и "случайного" результата…» (там же).
Везде здесь мы видим все тот же хорошо узнаваемый дискурсивный стиль: натурализм, буквализм, а главное - антропоморфизм: наделение чисто системных - т.е. принципиально бессубъектных - эффектов и процессов качеством сознания и воли (в данном случае - некоего сверхсознания). А один из очевидных симптомов смешения (а) системного и (б) менее качественного натуралистического способов мышления у Генона - невероятное количество кавычек в том его тексте. Этим автор как бы пытается дать нам понять, что антропоморфные термины, обильно им используемые, все же не следует понимать буквально. Однако, вопрос остается открытым и неизбежно становится риторическим: в каком же другом смысле следует понимать все те антропоморфно-буквалистские термины?
…Поневоле задумаешься: сколько же «наших» в свое время полегло на этом пути! (в конечном счете, по отношению к внятному, тонкому и отвлеченному мышлению - на этом топорном и грубом пути наименьшего сопротивления и упрощения).
Для сравнения приведем цитату из совсем другого автора, - нашего современника, и тоже, пожалуй, в своем роде традиционалиста. Пример более грамотного и сбалансированного мышления, из которого видно, что сверх-естественное (и безо всяких кавычек) - это совсем не обязательно что-то сознательное и антропоморфное.
«Наличие энергии характерно не только для природных явлений, таких как день и ночь, дождь и солнце, земля и море, человеческие чувства и интересы. Нашей жизнью управляют до сей поры неизвестные, сверхъестественные, абстрактные и иррациональные силы и процессы, которые никто не осмысляет. Широкомасштабные процессы в экономике крупных предприятий и даже в политике, отчасти искусственно организованные, тем не менее, постепенно утрачивают статус субъектных и становятся «безымянными», протекающими независимо от человеческих желаний. Они следуют собственным, внутренним, никому не известным законам, что чревато непредсказуемостью и привело к необходимости создания теории хаоса». (Вольфганг Гигерих. Логическая жизнь души)
[9 ] «Может ли существовать другая наука, которая постоянно помнит, что непосредственный предмет ее занятий - не мир как он есть, а некоторая абстракция…?» (Льюис).
Ср.: «Одеяние идей, именуемое «математикой и математическим естествознанием», или одеяние символов, символико-математических теорий, включает в себя все, что для ученых и просто образованных людей заменяет собой жизненный мир, переоблачает его под видом «объективно действительной и истинной» природы. Именно благодаря одеянию идей мы принимаем за истинное бытие то, что является методом».
(Эдмунд Гуссерль. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. II. § 9. h) Жизненный мир как забытый смысловой фундамент естествознания).
[10] ..."залезть под кожу" Природе (в том числе - человеческой природе); насквозь пронзить познающим (совсем не то же самое, что понимающим) взглядом всё и вся.
О прямой связи перспектив развития науки с антропологической катастрофой открытым текстом говорит современный философ и убежденный сциентист Дэниел Деннет. Философ называет это "любопытным парадоксом":
«- Одна из тенденций, заставляющих науку так быстро продвигаться в наши дни, - это тенденция, уводящая науку прочь от человеческого понимания...; ты создаешь новые артефакты, имеющие свою собственную жизнь. И они становятся предметами, не находящимися более в гносеологической гегемонии своих производителей...
Он думал, что теория разума может быть высокоэффективна и иметь большую предсказательную силу, но маловероятно, что она будет понятна простым людям. Единственная возможность людей понять свою собственную сложность - это прекратить быть людьми.
- Любой, у кого есть мотив или талант, - сказал он, - сможет фактически слиться с этими большими системами программного обеспечения.
Деннетт ссылался на возможность, выдвигаемую некоторыми энтузиастами искусственного интеллекта: в один прекрасный день мы, люди, сможем покинуть наши смертные, телесные оболочки и стать машинами» (Д. Хорган. Конец науки: Взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки [1996]).
Отметим также, что Деннет - один из самых последовательных и основательных сторонников редукционистской теории сознания, т.е. сведения жизни сознания к мозгу как объекту. Как следствие - один из наиболее известных критиков концепции квалиа и соответствующего тезиса Томаса Нагеля (подр. см.: Либо кино, либо нейроны. Голем-интеллект, вкус персика и "пиксельно-смысловой дуализм").
Предисловие и примечания - Игорь Ефременков.
[Три пути познания] [Наука, магия и философия] [Третий путь]
[Клайв Льюис]
*** Текст эссе см. здесь ***
Предисловие Журнала «Третий Путь». Тихий и ненавязчивый традиционализм.
«Изо всей природы последней сдастся человеку природа человеческая.
Кому же, собственно говоря, она сдастся?»
(Клайв Льюис)
«И магия, и прикладная наука отличаются от мудрости
предшествующих столетий одним и тем же.
Старинный мудрец прежде всего думал о том,
как сообразовать свою душу с реальностью,
и плодами его раздумий были знание, самообуздание, добродетель.
Магия и прикладная наука думают о том,
как подчинить реальность своим хотениям»
(Клайв Льюис)
1. Аксиоматика человеческого и пост-гуманистическая антропологическая парадигма.
Широкой публике Клайв Льюис (1898 - 1963) больше известен у нас как автор фэнтези-романа «Хроники Нарнии». Но это, мягко говоря, не единственное, что он сделал в жизни. Льюис - англиканский теолог, проповедник, преподаватель, писатель и поэт, друг Дж. Р.Р. Толкиена (или скорее, его мировоззренческий frienemy, друг-соперник, "друговраг"). Приверженец изначального, до-конфессионального евангельского учения (автор трактата «Просто христианство»).
Ниже мы публикуем фрагменты его замечательного эссе 1943-го года, «Человек отменяется». Биограф и секретарь писателя, Уолтер Хупер, в свое время не поскупился на похвалу, поставив этот небольшой трактат в один ряд с Библией и назвав его «самой совершенной защитой естественного закона, …способной спасти нас от непрестанно растущей глупости и умножающегося зла».
Текст написан три четверти века назад, но мы сегодня - по большому счету и с некоторыми оговорками - живем в том же антропологическом (а также идейном, мировоззренческом, идеологическом, смысловом) пространстве. Ведь здесь мы должны говорить о медленных и сверх-медленных процессах тектонической глубины, а у них своя скорость, свое время и размерность.
Датировать возникновение этого пространства можно по-разному. Например, с конца ХIХ столетия. Речь о мировоззренческой атмосфере, очерченной горизонтом метафоры Ницше «Бог умер» (и его же образом «последнего человека»). О распадении единой картины мира западной цивилизации (т.н. Большой Картины, мета-нарратива), т.е. такого ценностно-мировоззренческого поля, все базовые составляющие которого растут из единого корня и по умолчанию принимаются и разделяются всеми субъектами культуры. Одной из таких составляющих и была традиционная антропологическая модель, т.е. сумма само собой разумеющихся ответов на вопрос «что такое человек?», базовый набор конститутивов человеческого. Собственно, метафорой «Бог» Ницше как раз и обозначает то последнее основание, к которому крепились все те конститутивы; вокруг которого, как вокруг своей оси, они и были организованы, и через которое были связаны между собой. Кроме того, такое единое основание - это еще и абсолютный гарант истинности и высшей объективности всех ценностей человеческого как такового...
В более глобальном масштабе мы, однако, должны локализовать эти процессы распада гораздо раньше - в XVI-XVII столетиях, в эпохе Нового времени.
А вот интенсификацию и окончательное оформление результатов этого распада нам, видимо, стоит датировать 60-ми годами прошлого века. Именно тогда новая антропологическая парадигма в общих чертах уже приобрела тот вид, который она имеет сегодня (см. чуть ниже).
Для более широкого контекста темы антропологической катастрофы ХХ столетия можно порекомендовать несколько классических работ: «Восстание масс» Ортеги-и-Гассета; шпенглеровский «Закат Европы»; «Vita activia...» Ханны Арендт (1960); «Предательство интеллектуалов» Жюльена Бенда (1927); «Сознание и цивилизация» Мамардашвили и «Последний виток прогресса...» Александра Секацкого (2012). Но прежде всего, пожалуй, «Рессентимент в структуре моралей» Макса Шелера.
Или, например, классику американского кинематографа, художественный фильм «Телесеть» (реж. Сидни Люмет, 1976)…
А здесь перед нами очень простой и даже, пожалуй, безыскусный текст. И это какой-то другой «традиционализм», без геноновско-эволовских заскоков, шаховских мистификаций и бесконечных намеков на неведомый и давно почивший Золотой век человечества. Тихий, спокойно-ненавязчивый и скромный.
Такой «традиционализм с человеческим лицом» смотрит не в абсолютное эпическое прошлое, - он смотрит себе под ноги, а там - вне-рационалистическая ценностно-мировоззренческая аксиоматика любого нормального, здорового и развитого человека (Льюис весьма удачно называет ее «дао»). А она вечна, она одна и та же во все века и эпохи. (Это тоже, разумеется, с оговорками, т.е. с учетом историко-культурных различий. Но в том-то и дело, что в конечном счете такое «дао» существует поверх всех и всяческих различий, еще до вторичных культурных и антропологических особенностей той или иной эпохи).
Ожидаемого богословского морализаторства и назидательности мы здесь тоже не найдем. «…хотя сам я верю в Бога, более того - в Христа, сейчас я никак не «проповедую христианство». Я говорю только об одном: сохранить ценности можно лишь в том случае, если мы примем абсолютную ценность прописных истин… Здесь я и не ставлю вопроса о том, свыше или откуда еще мы получили «дао»».
…Какова же сегодняшняя (по сравнению с традиционной - упрощенная, искусственная и примитивная), пост-гуманистическая антропологическая модель, лишь смутные очертания которой улавливает Льюис 75 лет назад? Вот только некоторые ее элементы:
- абсолютизация свободы выбора;
- коррелятивные ей безразмерные понятия индивида и субъекта (когда субъектом выбора объявляется, например, даже трехлетний ребенок, который сегодня оказывается способен «выбирать» себе гендерную идентификацию; или животное, которое теперь имеет «права», т.е., получается, является субъектом права [1]);
- бесконечная борьба за нечто странное, что по какому-то недоразумению называют словом «равенство» (а на деле - борьба за нивелирование любых различий, включая гендерные, т.е. в конечном счете - не за равенство, а за одинаковость всех и вся, в пределе - за аморфную инфра-человеческую биомассу [2]);
- «родитель1 / родитель2», феномены ювенальной юстиции и «гостевого брака», мифологема «третьего пола», киберсекс [3] и мн. др.
В целом, тут мы имеем дело с бездумным и нигде не останавливающимся экспериментированием [4] в области, в которой произвольные эксперименты невозможны по определению, т.е. вообще не находятся под юрисдикцией рациональных дискуссий, обоснований и контр-обоснований (Льюис уже 75 лет назад: «Когда надо решать теоремы, непредвзятость только поможет. Когда же речь идет об аксиомах, она просто не при чем»). Когда разрушена сама аскиоматичность аксиом, т.е. в ситуации потери и отсутствия оснований, обосновывать что-либо уже невозможно, - скорее здесь стоило бы говорить о глобальном сбое самой антропологической «программы».
2. Сциентистское мировоззрение и порно-любопытство. Научный тип познания как «потеря сознания».
«Современная ученость бредет наугад и не знает сама, чего хочет»
(Рудольф Штейнер)
Тема, которая напрямую связана (в том числе и у Льюиса) с антропологической катастрофой - наука и сциентистское мировоззрение. Ведь специфически научный интерес к действительности не болтается в безвоздушном пространстве (как это часто представляют себе сами специалисты). Научное познание можно рассматривать как всего лишь один из модусов «бытийной заботы» (Хайдеггер), - во всем отличии от массово-мифологического образа Науки, в соответствии с которым она является нейтральным и объективным поставщиком абсолютных истин.
У такого познания всегда тоже есть своя мотивация, ведущий интерес, определенное направление взгляда, те или иные ценности. И главная из них - это, кажется, тотальное любопытство (с его нехитрым лозунгом «хочу всё знать!»). Которое в конечном счете приводит к безличному и неизбежно фрагментарно-специализированному знанию-ради-знания.
Именно любопытство, на наш взгляд, управляет научным познанием, - а вот сама эта мотивация в свою очередь ничем другим уже не управляется, никаким более глубоким целям не служит и ни к какому фундаменту/почве/основанию не прикреплена. С позиций трезвого и спокойного философского мета-анализа такое познание выглядит как путь из ниоткуда в никуда. (Тем удивительнее, что в своем исходном, древнегреческом, значении "Метод" (μέθοδος) - это ничто иное как "Путь"). И с этой точки зрения научный тип познания оказывается бессознательной, чисто технической, машинной деятельностью [Впрочем, см. Примечание 5]. «Не уподобляются ли наука и ее метод некой приносящей, по всей видимости, большую пользу и в этом отношении надежной машине, правильно пользоваться которой может научиться каждый, ни в малой мере не понимая, в чем состоит внутренняя возможность и необходимость достигаемых с ее помощью результатов?». (Э. Гуссерль. Кризис европейских наук… II. §9.h).
Жак Деррида (тогда еще молодой и только начинающий философ), комментирующий текст Гуссерля «Первоначало геометрии», в свое время высказался еще радикальнее: «С точки зрения смысла техническая деятельность как таковая, включая и науку, есть… болезненная лихорадка, припадки бреда» (прим. на С. 96).
Кроме того, предоставленное самому себе, любопытство становится - вспомним Бодрийяра - чисто «порнографическим» интересом. Тщательно и в мельчайших деталях рассмотреть все сущее под ярким «светом науки»; вывернуть его наизнанку; «залезть под кожу» Природе (в том числе - человеческой природе); насквозь пронзить познающим (совсем не то же самое, что понимающим) взглядом всё и вся [10]…
Вернувшись к Льюису отметим, что сам он говорит о трех путях познания. И у двух первых общего значительно больше, чем обычно думают. Речь как раз о науке и о магии. А вот третий (условно назовем его «философским», но в широком, не сугубо академическом смысле) равноудален от них обоих. Формально автор говорит только о прикладной науке и дальше этого не идет. Однако с позиций философии/эпистемологии науки мы сегодня, после Гуссерля [6], Куна и Фейерабенда, могли бы поставить вопрос более фундаментально, т.е. применительно уже как раз к фундаментальной науке. [7]
3. Лекарство от теорий заговора - мыслить на уровне парадигмы. О рейтинге Мировых Злыдней.
…Но что режет глаз при всей мудрости автора эссе - это простодушно-упрощенный взгляд в вопросе о субъектах и механизмах, управляющих антропологической катастрофой. Фактически это очередной, в данном случае достаточно мягкий, вариант теории заговора. Все эти льюисовские «человекоделы», «воспитатели», «они» («Они не плохие люди, они - нелюди») - это от нежелания рассматривать проблему «с высоты птичьего полета», т.е., среди прочего, учиться мыслить в терминах гегелевской «диалектики господина и раба». И нам, например, такой взгляд совсем не близок. Как хорошо сказал другой мудрый человек, теория заговора - это наивная надежда на то, чтобы хотя бы у кого-нибудь все было под контролем.
Впрочем, во время написания того эссе на дворе самый разгар Второй Мировой и понятно, что в том контексте эпитет «нелюди» имеет совершенно конкретных адресатов. Но вот кто сегодня мог бы претендовать на эту незавидную роль, если на секунду всерьез принять ту наивную теорию господ и рабов? Неужели какой-нибудь всемогущий Джордж Сорос и вообще мировая закулиса с Рокфеллерами, Ротшильдами и т.д. во главе?
Так, конечно, было бы гораздо проще. Взять и мысленно назначить себе пять-десять Мировых Злыдней, которые всё про всё понимают, всё знают и контролируют, объединены общими планами и общей скоординированной сетью и злонамеренно ведут всех нас в Бездну. (А отсюда недалеко уже и до геноновской паранойи о самом Сатане и его бессознательных, полусознательных и даже - ! - «сознательных агентах» [См. большое Примечание 8]).
Или, может быть, на эту роль нужно назначить "ученых-безбожников" и сегодняшних мейнстримных властителей массовых дум, вроде Ричарда Докинза или Стивена Хокинга?! Или ультра-левых идеологов (некоторые почему-то называют их философами) вроде Андре Глюксманна или, прости господи, Бернара-Анри Леви (Пелевин о нем в "S.N.U.F.F.": «Нормальный публичный интеллектуал предпочитает комфортно лгать вдоль силовых линий дискурса, которые начинаются и заканчиваются где-то в верхней полусфере Биг Биза»)?
За всеми подобными рассуждениями, на наш взгляд, всегда стоит одна и та же ошибка: нежелание мыслить абстрактно (т.е. отвлеченно), иначе говоря - неумение отвлекаться от тех или иных личностей (от их предположительно злонамеренной или доброй мотивации, от их личных качеств, вроде аморальности или, наоборот, повышенной моральности, вроде эгоизма/цинизма или альтруизма, глупости или ума и мн. др.) и рассматривать ситуацию в ее целостности, как системное целое, в котором «первые на последних похожи и не меньше последних устали быть может». Когда мы все же пытаемся так смотреть на сегодняшнюю антропологическую ситуацию, мы начинаем замечать системные эффекты, сбои и внутрисистемное же повышение турбулентности. А когда не даем себе труд рассматривать вещи подобным образом, вот тогда только и остается, что назначать персональных виновников происходящего, расчесывая собственное воображение и проецируя в те полумифические фигуры собственные фобии и фрустрации.
Мыслить абстрактно - это думать о мире в терминах парадигм, рассматривать реальность через призму парадигм, которыми она, собственно, и сформирована. И при этом желательно обращать внимание или даже изучать саму "технику построения" такой символической реальности. В данном случае речь об антропологической парадигме, которая практически растворена в воздухе, представляя собой единый пост-гуманистический Zeitgeist (дух эпохи), а он проявляет себя еще до того, как ты успел что-то подумать, понять и увидеть. И если ты не мыслишь абстрактно, то на всё, о чем ты собрался думать, ты уже заранее будешь смотреть глазами, сформированными как раз им. Ведь это сам мировоззренческий воздух, которым ты дышишь и потому уверен, что другого и не бывает. (Речь, конечно, о тех индивидах и сообществах, которые сегодня осознают себя как раз через эту новую, не-традиционную систему представлений, - о тех, для кого, по выражению Патрика Бьюкенена, «культурная революция вовсе и не революция, а культура, с каковой они родились и взрослели»).
Но у парадигм при этом не бывает сознательных агентов. (Во всяком случае, полностью сознательных; существуют только разные уровни информированности и компетентности, разные степени идеологического влияния и доступа к реальным политическим решениям, однако любая из этих степеней бесконечно далека от абсолютной).
Так кто же и на кого здесь в таком случае влияет? Кто (вернее - что) и кого на самом деле-то формирует? Ведь перечисленные выше полумифические персонажи (а список можно сколько угодно расширять на свой вкус) - плоть от плоти самой этой антропологической модели, ее собственный продукт. Поэтому трудно всерьез относиться к конспирологическому стилю мышления, в соответствии с которым те или иные личности (даже при максимально возможном объеме власти) способны оседлать и направлять процессы тектонической глубины…
Игорь Ефременков.
________
Примечания журнала «Третий Путь»
[1] …безразмерные понятия индивида и субъекта… животное, которое теперь имеет «права», т.е., получается, является субъектом права.
См., напр., фрагмент выступления правозащитника Сергея Ковалева.
«Вполне спокойные, мирные и гуманные идеи (вроде, например, идеи о правах личности) подвержены почти таким же превратностям судьбы. Пожалуй, самая общая характеристика таких странных превращений - распространение понятий на объекты, уж никакого отношения к этим понятиям не имеющие. При этом понятия нередко расплываются до полной неопределённости.
Совсем безобидный, но самый выразительный пример - т.н. «права животных». Этих прав просто не существует, их сторонники путают право с нравственным побуждением, с тем, о чём писал Швейцер. Весьма похвально любить животных и помогать им, но причём здесь право?...
Опаснее для правопорядка, когда массы навязывают законодателям своё (прямо скажем, не самое глубокое) понимание овладевшей ими идеи. Тогда разные группы населения приобретают маловразумительные, внутренне противоречивые, дополнительные права вместо механизмов разрешения их проблем».
Отметим, что в данном случае автора уж никак не заподозришь в патриархально-консервативной предвзятости, ведь перед нами практически икона отечественного либерализма. И его оценка концепции «прав животных», абсурдной с точки зрения самого понятия права - это именно оценка профессионального правозащитника.
[2] …не за равенство, а за одинаковость всех и вся.
См., напр.: «В настоящее время антисексуальное различие феминистического толка вылилось в аргумент за «внегендерный» или «постгендерный» тип субъективности. Это направление мысли приводит доводы в пользу преодоления сексуальной двойственности и гендерных полярностей, в пользу новой, сексуально недифференцированной, субъективности»
(Рози Брайдотти. Сексуальное различие как номадический политический проект; Braidotti R. Nomadic Subjects..., 1994. Р. 146-172).
Еще к вопросу о постгендерной антропологической модели. Из предисловия к книге одного из трех-четырех последних русскоязычных философов современности, К.А. Свасьяна.
«Я помню, как однажды во время лекции (это было в Штутгарте) я процитировал... фразу: «За полярным кругом нет больше французов, немцев, англичан: там есть только мужчины». Меня вежливо перебила одна слушательница, спросившая, а нельзя ли было вместо «мужчины» сказать «человек». Я объяснил ей, что, кроме целого ряда причин, по которым нельзя, фразу произнес француз, а значит, на французском языке, в котором «человек» - это коннотат «мужчины». И еще я сказал, что, если ей это так уж невтерпеж, она могла бы вписать исправление карандашом в собственный экземпляр.
Наверное, в России всё же пока не дошло до такого, а если и дошло, то в виде курьеза и исключения. На Западе, увы, курьезы давно стали правилом, и я не удивлюсь, если в скором времени юнгеровские «Strahlungen» будут переизданы с соответствующей правкой, где место ветхого, изжившего себя «мужчины» займет новый гендерный «человек»»
(К.А. Свасьян. ...но еще ночь [2013]).
[Вне темы см. цитату из той же книги - о нашем "детальном незнании" и о философии как о "точном незнании"]
[3] …киберсекс.
Ниже - о пост-гуманистической сексуальной революции, которую можно понять как следствие более глубокой ценностной революции. Мне кажется принципиальным лишний раз подчеркнуть, что подобные вопросы - это не проблемы морали и так называемого "падения нравов", - тут всё гораздо глубже. Это проблематика философской антропологии, а не этики.
Критик пост-гуманизма, философ Владимир Кутырев:
«К этому должен был прийти сам человек, измениться его представление о любви и сексе… Наше сознание стало привыкать к тому, что человек полностью самостоятельное, не регулируемое ни религией, ни моралью, то есть традициями, существо. У него даже нет какой-то собственной, неизменной природы. Потому и удовлетворять свои страсти, желания можно с кем угодно и как угодно…
Ну и наконец предрассудком становится сам человек как родовое существо. Теперь преодолевается и он, так как может быть не обязательно живой, для любви годится его имитация, симулякр (нечто «под человека», похожее на него, как пол из мраморной крошки на мрамор). Такова, увы, наступающая (на нас) реальность, которая вдохновляет британских ученых созывать конференции и обсуждать возникающие здесь этические проблемы. Только не этические они уже, а экзистенциальные, онтологические». (Искусственный интеллект оградят от сексуальных домогательств)
[4] В целом - это бездумное и нигде не останавливающееся экспериментирование…
И, откровенно говоря, это пока совсем не похоже на прекрасные футурологические фантазии Вольфганга Гигериха о «совершенно новом старте» и «полностью новом логическом субстрате человеческого» (см. Примечание 5 здесь). Это больше похоже на конец Всего, чем на начало чего-то нового и здорового. На бессмысленное инфантильное экспериментирование в области, в которой далеко не все зависит от человека - в области человеческой природы. И, кажется, такое может закончиться только свифтовскими yahoo (безличная инфра-человеческая масса) и гуигнгнмами (рациональные лошади). (Заметим, что собственно людей среди этих двух "антропологических" типов нет).
А вот с чем у Гигериха можно согласиться, так это с тем, что здесь мы уже не имеем дела с «простым продолжением естественной эволюции и истории сознания», - на наш взгляд, тут скорее стоило бы говорить о чисто инволюционных процессах или о мутации и вырождении человеческого субстрата.
[5] …никаким более глубоким целям не служит… такое познание выглядит как путь из ниоткуда в никуда… научный тип познания оказывается бессознательной, чисто технической, машинной деятельностью.
Впрочем, внутри любой глобальной тенденции всегда бывают локальные исключения, когда отдельные ученые оказываются больше самих себя (как профессионалов), обнаруживая осознанное отношение к собственной сугубо специальной деятельности. Поскольку сегодня (и уже давно) подобное встречается все реже, тем больше бывает удивленное уважение, когда случайно на такое натыкаешься.
«…это очень печально - что успех теории ничего не говорит о ее «правильности», что могут быть тысячи описаний более глубокого уровня реальности, совместимые с описанием нашего уровня. Что мы не можем воспользоваться нашими успехами, чтобы идти глубже и открыть Главный Секрет Жизни и Всего Остального. А, вообще-то, именно это и требуется. Истинное знание - это не то, о чем болтаешь в аудитории, блаблабла. Истинное знание - это то, чему посвящаешь жизнь.
...У нас, конечно, обалденный прогресс в науке, но, в то же время, и деградация. Если вы посмотрите на этих ребят, что создали квантовую физику - Эйнштейн, Бор, Паули, Гейзенберг - они были очень внимательны, когда речь заходила о познании. Очень внимательны. Они интересовались связями науки с общей культурой. Бор начал обсуждать проблемы языка, да? Примерно в одно время с Витгенштейном, это та же линия мысли, попытки прощупать ограничения, которые наш язык налагает на наше познание, и, мне кажется, очень важная линия. Вот, мы говорим «волновая функция»,... а она реальна, волновая функция? Естественно, тогда надо думать о том, что такое «реальна» и что такое «реальность». Никто этим сейчас не заморачивается. ...они все рассуждают так, будто бы волновую функцию можно купить в магазине» (из интервью с физиком Михаилом Кацнельсоном, 2014; болд мой - И.Е.).
А вот взгляд философа на ту же проблему:
«В оптике штейнеровской мысли Бог теологов, как и материя физиков, страдают общим недостатком: им недостает мужества быть чувственным восприятием, оттого они прячутся: у теологов в надмирности или трансцендентности, ну а у физиков, скажем, в квантах или спинах. Понятно, что о знании здесь не может быть и речи. Оттого интерпретации стали вытеснять познание, а объективный ход развития науки настолько опередил возможность адекватного понимания открытий, что физики стали все чаще прибегать к жаргону мистиков... В итоге наука стала вытеснять ученых: за профнепригодностью и ненадобностью. Как выразился один сведущий французский физик, «тензорное исчисление лучше знает физику, чем физики». Легко понять, что это уже даже не кризис, а просто переход в другой род. Сегодняшняя наука - техника, вытеснившая познание, или просто самоуправляемая магия. Магия, не нуждающаяся в магах» (из интервью с К.А. Свасьяном).
[6] Однако с позиций философии/эпистемологии науки мы сегодня, после Гуссерля..., могли бы поставить вопрос более фундаментально.
См. напр.: «...Но если это так, то можем ли мы теперь сказать вместе с Галилеем, что «она все-таки вертится»? И разве теперь не наоборот, - она не вертится? Разумеется, не в том смысле, что она покоится в Космосе, будучи при этом способна вращаться, - но в том другом смысле, который мы пытались проиллюстрировать выше: земля - это Начало [die Arche], благодаря которому вообще становится возможен сам смысл движения, а покой понимается лишь как модус движения.
Но покой уже как состояние самой земли вообще не есть модус какого-либо движения.
Однако сегодня это утверждение посчитают слишком сильным, прямо-таки безумным и противоречащим всему естественнонаучному знанию о реальности и даже самим ее возможностям».
( Эдмунд Гуссерль. Переворот коперниканского учения в рамках повседневного миросозерцания: земля как Первоначало не движется [1934])
[7] ...применительно уже как раз к фундаментальной науке.
И снова послушаем современных физиков: «Продолжать свое развитие в том же направлении наука может лишь оставаясь объектом массовой профессиональной деятельности, а массовость неизбежно приводит к резкому снижению достоверности и полезности публикуемой информации. Уместно спросить, не достигнуты ли уже пределы современной науки в ее традиционной форме». (В.Ю. Ирхин, М.И. Кацнельсон. Естественно-научный и гуманитарный подходы... // Вонсовский С.В. Современная естественно-научная картина мира; 2005. С. 667).
[8] А отсюда недалеко и до геноновской паранойи о самом Сатане и его бессознательных, полусознательных и даже - ! - «сознательных агентах».
8.1. Оккультистский натурализм как путь-наименьшего-сопротивления, упрощения и игнорирования отвлеченного мышления.
Книгу Рене Генона «Царство количества и знамения времени» [1945] я бы разделил на две примерно равные части. «Царство количества» - глубокая, последовательная и бескомпромиссная критика научного метода познания и соответствующей картины мира. И «Знамения времени»: невнятно-параноидальные фобии и пророчества о Конце Света и его «знаках». Вот несколько наиболее показательных цитат из этой «второй части».
«…не надо забывать, что "бессознательный сатанизм" некоторых людей, в нашу эпоху более многочисленных, чем в какую-либо иную, в эпоху беспорядка, расширяющегося во все сферы, на самом деле есть лишь инструмент на службе "сознательного сатанизма" представителей "контринициации". <…>
Психоаналитики, естественно, в большинстве случаев, могут, как и спириты, совершенно не осознавать того, что реально содержится под всем этим, но и те и другие одинаково выглядят как "ведомые" разрушительной волей <…>.
…но не следует забывать, что сам этот беспорядок нужен тому, кто скрывается за всем современным отклонением <…>.
…эти ошибочные интерпретации и невольные недоразумения слишком хорошо служат некоторым "планам" <…>
…при бессознательной поддержке людей, которые были бы по большей части удивлены и даже приведены в ужас, если бы могли отдать себе отчет в том, для чего их используют <…>.
...если все стало искусственным, то сама ментальность, которой соответствует такое состояние вещей, должна быть, как и все остальное, "сфабрикованной", а вовсе не спонтанной. <…>
Мы знаем, что по всему миру имеется определенное количество "резервуаров" влияний, распределение которых, разумеется, не несет в себе ничего "случайного", очень хорошо служащих намерениям определенных "сил", ответственных за все современное отклонение».
Мне бы и в голову не пришло давать столь пространные цитаты на такую экзотическую тему, если бы они не иллюстрировали - весьма ярко и рельефно - «методологическую» ошибку, столь характерную для оккультистской парадигмы в целом и для соответствующих установок сознания в частности. Вот непосредственно и она (выделил): «…становится более понятным, каковы вообще этапы той антитрадиционной деятельности, которая поистине "создала" современный мир как таковой; но прежде всего, необходимо отдавать себе отчет в том, что любое фактическое действие обязательно предполагает агентов действия; оно не может быть, как и всякое другое, чем-то вроде спонтанного и "случайного" результата…» (там же).
Везде здесь мы видим все тот же хорошо узнаваемый дискурсивный стиль: натурализм, буквализм, а главное - антропоморфизм: наделение чисто системных - т.е. принципиально бессубъектных - эффектов и процессов качеством сознания и воли (в данном случае - некоего сверхсознания). А один из очевидных симптомов смешения (а) системного и (б) менее качественного натуралистического способов мышления у Генона - невероятное количество кавычек в том его тексте. Этим автор как бы пытается дать нам понять, что антропоморфные термины, обильно им используемые, все же не следует понимать буквально. Однако, вопрос остается открытым и неизбежно становится риторическим: в каком же другом смысле следует понимать все те антропоморфно-буквалистские термины?
…Поневоле задумаешься: сколько же «наших» в свое время полегло на этом пути! (в конечном счете, по отношению к внятному, тонкому и отвлеченному мышлению - на этом топорном и грубом пути наименьшего сопротивления и упрощения).
Для сравнения приведем цитату из совсем другого автора, - нашего современника, и тоже, пожалуй, в своем роде традиционалиста. Пример более грамотного и сбалансированного мышления, из которого видно, что сверх-естественное (и безо всяких кавычек) - это совсем не обязательно что-то сознательное и антропоморфное.
«Наличие энергии характерно не только для природных явлений, таких как день и ночь, дождь и солнце, земля и море, человеческие чувства и интересы. Нашей жизнью управляют до сей поры неизвестные, сверхъестественные, абстрактные и иррациональные силы и процессы, которые никто не осмысляет. Широкомасштабные процессы в экономике крупных предприятий и даже в политике, отчасти искусственно организованные, тем не менее, постепенно утрачивают статус субъектных и становятся «безымянными», протекающими независимо от человеческих желаний. Они следуют собственным, внутренним, никому не известным законам, что чревато непредсказуемостью и привело к необходимости создания теории хаоса». (Вольфганг Гигерих. Логическая жизнь души)
[9 ] «Может ли существовать другая наука, которая постоянно помнит, что непосредственный предмет ее занятий - не мир как он есть, а некоторая абстракция…?» (Льюис).
Ср.: «Одеяние идей, именуемое «математикой и математическим естествознанием», или одеяние символов, символико-математических теорий, включает в себя все, что для ученых и просто образованных людей заменяет собой жизненный мир, переоблачает его под видом «объективно действительной и истинной» природы. Именно благодаря одеянию идей мы принимаем за истинное бытие то, что является методом».
(Эдмунд Гуссерль. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. II. § 9. h) Жизненный мир как забытый смысловой фундамент естествознания).
[10] ..."залезть под кожу" Природе (в том числе - человеческой природе); насквозь пронзить познающим (совсем не то же самое, что понимающим) взглядом всё и вся.
О прямой связи перспектив развития науки с антропологической катастрофой открытым текстом говорит современный философ и убежденный сциентист Дэниел Деннет. Философ называет это "любопытным парадоксом":
«- Одна из тенденций, заставляющих науку так быстро продвигаться в наши дни, - это тенденция, уводящая науку прочь от человеческого понимания...; ты создаешь новые артефакты, имеющие свою собственную жизнь. И они становятся предметами, не находящимися более в гносеологической гегемонии своих производителей...
Он думал, что теория разума может быть высокоэффективна и иметь большую предсказательную силу, но маловероятно, что она будет понятна простым людям. Единственная возможность людей понять свою собственную сложность - это прекратить быть людьми.
- Любой, у кого есть мотив или талант, - сказал он, - сможет фактически слиться с этими большими системами программного обеспечения.
Деннетт ссылался на возможность, выдвигаемую некоторыми энтузиастами искусственного интеллекта: в один прекрасный день мы, люди, сможем покинуть наши смертные, телесные оболочки и стать машинами» (Д. Хорган. Конец науки: Взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки [1996]).
Отметим также, что Деннет - один из самых последовательных и основательных сторонников редукционистской теории сознания, т.е. сведения жизни сознания к мозгу как объекту. Как следствие - один из наиболее известных критиков концепции квалиа и соответствующего тезиса Томаса Нагеля (подр. см.: Либо кино, либо нейроны. Голем-интеллект, вкус персика и "пиксельно-смысловой дуализм").
Предисловие и примечания - Игорь Ефременков.