Письма епископа Таврического Михаила (Грибановского) к А.Ф.
(# 2 от 2 декабря. 12 час. ночи)
Дорогая А.Ф.! [...] Вы пишете с негодованием о современном обществе. Я совершенно его разделяю. Его разложение и нравственное и умственное идёт все crescendo... А еще что будет из этой молодежи, которая ведь ничему не училась и, вероятно, а впрочем - не знаю, - и теперь не учится?! Но только я не согласен с Вами, когда Вы ставите это разложение в какую-то связь с религиозностью. Что Вы разумеете под ней? Торговлю благочестием из-за куска хлеба? Маску ради честолюбия? Моду обезьян? Зуд на всякую новинку? Если да, то, конечно, Вы правы: теперь религиозности больше. Или, может быть, благочестие одного или двух высших представителей государственной власти? Но благочестие и религиозность не проводятся на бумагах; они в сердце и в жизни; а бумаги - это мыльные пузыри; они создают пустой призрак религиозности, не более…
Или, может быть, Вы разумеете тот факт, что как будто стало больше интереса к религиозным вопросам? Но это лишь показывает, что прежние взгляды общества не удовлетворяют и ищут новых путей. Но искания еще не есть религиозность… Потому и ищут, что остались без принципов; и пока ищут лучшие, худшие пользуются сутолокой и мошенничают без всякого зазрения совести. Да и какая совесть, когда никто не знает, что истина, что добро, что зло… [Spoiler (click to open)]
Или, может быть, Вы разумеете пробудившееся в сердцах средней интеллигентной публики тоскливое стремление к вере? Но это и произошло именно потому, что старые идеалы потускнели, не удовлетворяют, а новых нет, а живется худо, и чем дальше, тем хуже… Когда худо, тогда и обращаются чаще всего к вере… Но какая же, собственно, это вера?!
Я ставлю современную «религиозность» и разложение в такую связь: старые крепостные основы общества рушились; новых основ нет; государственность начала рушиться, и вот крики о религии, о вере как об основе государства; отсюда все циркуляры, все заботы о благочестии, но это крик… не более.
Интеллектуальное развитие нашего общества очень слабо; в шестидесятых годах мы просто приняли на веру то, что нам казалось последними выводами западного просвещения. Это была мечта, вера, порыв… Конечно, он долго держаться не мог. Вступив в жизнь, он сразу обнаружил нашу действительную дикость. А тут и сама Европа оказалась уже не такой непогрешимой, как мы воображали… И вот почти детски прямолинейные теории и мечтания рушились. Новых основ нет; мы решительно не подготовлены ни к каким серьезным творческим трудам мысли; мы рады бы опять ухватиться за Европу, но она сама разлагается на миллионы воззрений. И вот крики о принципах веры, об искании новых религиозных основ. И тут кажущаяся религиозность мысли явилась уже вслед за разложением...
Тот же процесс и в жизни чувства. Разочарование, уныние, тоска закрались в души тех, кто когда-то горел огнем одушевления. Где результаты? Где плоды? А в душе неудовлетворенность, разлад… И вот опять на помощь кричат: «Веру! Дайте нам веру! С ней, наверно, лучше, легче!» Эти крики, собственно, в каждой интеллигентной семье настоящего времени; конечно, это великого значения факт, но... разве это религиозность?.. И разве она может служить основанием упрека: вот все становятся религиознее, а жизнь все хуже и хуже. Где же сила вашей религии? Отчего же бессилие? Да оттого, что это и не вера! Это только тоска опустевшей и разочарованной, а часто и истерзанной души...
Во всяком случае, и в государстве, и в обществе, и в мысли, и в чувстве религиозность является только той соломинкой, за которую хватается жизнь. Соломинка не виновата, что мы тонем, и странно было бы винить религию в нашем разложении...
Вот когда испытания, несчастья, может быть великие, потрясающие, очистят нас, взволнуют до той глубины духа, откуда идут все творческие силы, когда религия будет для нас положительной силой, когда мы сможем уверовать в ее возрождающую силу, когда мы будем вполне готовы отдать за нее свою жизнь, - вот тогда религия возродит нас… А теперь... какая у нас вера! Мы не знаем, во что и верить! Ныне готовы лампадки зажигать, а завтра - полегчает - готовы и Бога побоку! Разве это вера? Разве это тот огонь, что прожигал сердца святых? Разве мы понимаем, чувствуем, что значит новая жизнь? Новая радость, в сравнении с которой вся земная жизнь - ничто? Если та вера действительно спасла мир, то наша «вера» только проблеск, звук… не больше. Нам нужно еще до нее дорастать… может быть, нашими несчастьями… Наша мысль так плоска, наше сердце так мелко, что действительно мы не в силах воспринять удивительнейшее, несказанное, истинно-божественнейшее величие христианства!.. Ах, я в это время читал и перечитывал всего Шопенгауэра! Боже мой, насколько великая душа этого атеиста (так он сам себя называл) ближе подходит к христианству, чем наши доморощенные философы, кричащие по-видимому о Христе и православии… Великий и искрометный дух гения способен был подойти к грандиозным замыслам и божественному плану спасения христианства очень близко… И рядом - наши радетели, издавшие целый сборник о Шопенгауэре1… Смешно и грустно… Самые его ошибки в миллион раз лучше приводят ко Христу, чем вся эта мелкопоместная куриная болтовня наших квазихристианских философов, вроде Грота2, Лопатина3 и др. Мне очень тяжело было читать их: стыдно, страшно стыдно за себя.
Да, христианство по своим философским идеям бесконечно высоко и глубоко, и, помимо божественной помощи, только доступно гигантам мысли. Наши же мизе́ры4 только испошляют, принижают его.
Вот теперь скандал с Соловьевым5 в Москве. Я вполне сочувствую, что он затрагивает живые религиозные вопросы и обличает современное христианство и православие. Все эти вспышки и скандалы все же подготовляют почву… Но я не понимаю, как - все же крупная фигура - Соловьев мог так опуститься в плоское рационализирование и низвесть христианство к общественному реформаторству… Это христианство-то! Имеющее весь свой смысл в коренном перерождении самой души человечества, всех источников всей его внутренней и внешней жизни! Это христианство-то, Основатель которого умер Один за всех на позорнейшем кресте, дабы внутренне, Духом Святым, всех верующих в Себя пересоздать, дать всем семя «нового» человека… И такую страшную глубину замысла низвести к плоскому реформаторству!
Не испытано ли всем человечеством, что со своими внешними реформами мы вертимся, как белка в колесе, между Сциллой и Харибдой? И чем дальше, тем больше иссякают человеческие жизни. Недостает жизни, недостает сил, все лезет врозь в самой глубине души, все сохнет и гибнет, точно старое растрескавшееся дерево… а тут источник жизни, возродивший когда-то, насколько могли тогда воспринять, языческий мир, готовы свести на реформаторство внешней жизни. Впрочем, не знаю, может быть, совсем и неверно передаю его мысль. Я был бы от души этому рад…
А его противники? Один ужас. Какой-то Грингмут6 разыскивает, православный ли он? Странно, чтобы не сказать: скверно… Я очень боюсь, как бы не заставили какое-либо духовное лицо написать против Соловьева… Наверное, провалится. Наша религиозная мысль в заскорузлых тенетах схоластики. И какая бы истина ни была, она сквозь эти тенеты не убедит, кого именно и следует убедить… Право, мы переживаем трагические моменты религиозной мысли. Так стоит дело, что чем более плоска мысль, тем она свободнее и привлекательней… А истина запрятана в такие дебри сухих, изживших испошлившихся схоластических терминов и фраз, что ее нужно постигать с терпением истинного мученика...
[...] Целую Лизушку крепко. Благослови ее Бог за то, что она утешает Вас и даёт Вам чувствовать в сердце любовь; это все, что спасает нас. Привет Марусе. Храни Вас Господь! С любовью, Ваш архимандрит Михаил
---
1 Арту́р Шопенга́уэр (нем. Arthur Schopenhauer, 22 февраля 1788, Гданьск, Речь Посполитая - 21 сентября 1860, Франкфурт-на-Майне, Германский союз) - немецкий философ.
2 Никола́й Я́ковлевич Грот (18 [30] апреля 1852, Гельсингфорс - 23 мая [4 июня] 1899, с. Кочеток, Харьковская губерния) - русский философ-идеалист, психолог, ординарный профессор Московского университета.
3 Лев Миха́йлович Лопа́тин (1 (13) июня 1855, Москва, Российская империя - 21 марта 1920, Москва, Советская Россия) - русский философ-идеалист и психолог, профессор Московского университета, многолетний председатель Московского психологического общества и редактор журнала «Вопросы философии и психологии». Ближайший, с раннего детства, друг и оппонент В. С. Соловьёва. Лопатин был создателем первой в России системы теоретической философии; своё учение, изложенное в труде «Положительные задачи философии» и множестве статей, называл «конкретным спиритуализмом».
4 МИЗЕ́Р (муж., франц., устар.). Убожество, незначительность. - А все убожество совместной, семейной жизни при теперешних средствах! Хотя бы даже и без детей, все же это будет такая... misère! - морщится Лидия Александровна. А. Луговой Грани жизни. (Исторический словарь галлицизмов русского языка. Москва, 2010. Режим доступа: https://gallicismes.academic.ru/24593/%D0%BC%D0%B8%D0%B7%D0%B5%D1%80)
5 Влади́мир Серге́евич Соловьёв (16 [28] января 1853, Москва - 31 июля [13 августа] 1900, имение Узкое, Московская губерния) - русский религиозный мыслитель, мистик, поэт, публицист, литературный критик; почётный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности (1900). Стоял у истоков русского «духовного возрождения» начала XX века. Оказал влияние на религиозную философию Николая Бердяева, Сергея Булгакова, Сергея и Евгения Трубецких, Павла Флоренского, Семёна Франка, а также на творчество поэтов-символистов - Андрея Белого, Александра Блока и других.
6 Влади́мир Андре́евич Гри́нгмут (также Вадим и Вальдемар Грингмут);[1] 3 марта (15 марта) 1851 - 28 сентября (11 октября) 1907 - русский политический деятель праворадикального толка, один из основателей и главных идеологов черносотенного движения.