Чтобы не досталось врагу
14 декабря 1941 года вышло Постановление Государственного комитета обороны о разминировании Москвы.
В нем говорилось:
«В связи с изменившейся обстановкой на Западном фронте разминировать объекты на предприятиях г. Москвы, утвержденные к проведению спецмероприятий».
В конце октября 1941 года в Москве было введено осадное положение. Ситуация на фронте складывалась очень тревожная: немцам удалось взять Калугу, Боровск и Малоярославец, до столицы Советского Союза им оставалось всего 80 км.
На подступах к Москве шли упорные бои. Фашисты рвались вперед.
Действовавший под председательством Иосифа Сталина Государственный комитет обороны принял решение об эвакуации города. Заводы и оборудование вывозили дальше на восток, важные объекты готовили к уничтожению.
Куйбышев (ныне Самара) стал запасной столицей, туда эвакуировали часть правительства, аппарата управления, иностранных дипломатов, видных деятелей искусства. Туда же эвакуировали и десятки оборонных заводов.
Чекисты и разведчики готовили в Москве на случай оккупации города подпольную сеть, диверсантов, схроны с оружием, взрывчаткой и боеприпасами. Под важнейшими зданиями закладывались специальные заряды.
Минированием занималась Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД. Более секретного подразделения в Советском Союзе тогда не существовало.
«Когда осенью 1941 года немцы подошли к столице, наша отдельная бригада получила задание во что бы то ни стало защитить центр Москвы и Кремль, - вспоминал в своей книге «Спецоперации» разведчик, диверсант, сотрудник НКВД СССР Павел Анатольевич Судоплатов. - Наши люди заняли позиции в Доме Союзов, в непосредственной близости от Кремля. В этот критический для судьбы столицы момент наша бригада была, пожалуй, единственным боевым формированием, имевшим достаточное количество мин и людей, способных их установить. По прямому указанию Генерального штаба и лично Жукова мы минировали дальние и ближние подступы к Москве, а наша моторизованная часть помогла ликвидировать немецких мотоциклистов и бронетранспортеры, прорвавшиеся к мосту через Москву-реку в районе аэропорта Шереметьево. Ближе этого места пройти к Москве немцы уже не смогли (…)
На тот случай, если немцам удастся захватить город, наша бригада заминировала в Москве ряд зданий, где могли бы проводиться совещания высшего немецкого командования, а также важные сооружения как в столице, так и вокруг нее. Мы заминировали несколько правительственных дач под Москвой (среди них, правда, не было дачи Сталина) (…)
В октябре 1941 года Москве грозила серьезная опасность, Берия приказал нам организовать разведывательную сеть в городе после захвата его немцами. Наши семьи были эвакуированы, так же как и большинство аппарата НКВД. Мы переехали с Лубянки в помещение пожарного училища в северном пригороде Москвы, возле штаб-квартиры Коминтерна. Я сидел в комнате с Серовым, Чернышевым и Богданом Кобуловым, заместителями Берии, используя этот запасной пункт командования силами НКВД, созданный на случай боевых действий в городе, если бы немцы прорвали нашу оборону».
Павел Анатольевич Судоплатов.
Павел Судоплатов признавался: порой получаемые приказы было выполнить чрезвычайно трудно.
«Когда в октябре 1941 года меня вызвали в кабинет Берии, где находился Маленков, и приказали заминировать наиболее важные сооружения в Москве и на подступах к ней, такие, как главные железнодорожные вокзалы, объекты оборонной промышленности, некоторые жилые здания, некоторые станции метрополитена и стадион «Динамо», взрывчатка должна была быть готова уже через двадцать четыре часа. Мы трудились круглые сутки, чтобы выполнить приказ», - вспоминал бывший разведчик.
В соответствии с планом одни из зданий должны были взорваться, когда немецкие танки войдут в Москву, другие уже после того, как фашисты овладеют городом. Предполагая, что захватчики обоснуются в Кремле, там были заминированы электроподстанция, телефонная станция и бомбоубежище. Часть взрывчатки заложили в подвал Большого театра, где немцы могли устроить торжественное собрание по случаю взятия Москвы.
«Мероприятия проводилось в самый пик той паники начала октября, - пишет известный российский журналист Владимир Воронов в своей книге «Служба». - Где, что, как - не обозначено. И ясно было лишь то, что в зоне ответственности бригады - в самом центре Москвы - заложено несколько тонн взрывчатки. И все это делалось по личному, устному и совершенно секретному распоряжению Берии».
К счастью, ничего взрывать не пришлось. Гитлеровцы откатились назад. 14 декабря 1941 года вышло Постановление Государственного комитета обороны о разминировании Москвы.
«Мне было поручено руководить минированием дорог и объектов в Москве и Подмосковье, чтобы блокировать немецкое наступление в октябре 1941 года под Москвой. Но после того как немцев отбили, мины были сняты, причем делалось все это под строгим контролем по детально разработанному плану», - рассказывал Павел Судоплатов.
После смерти Сталина в стране началась волна арестов - сначала взяли Берию, а затем и его соратников. 21 августа 1953 года арестовали и Павла Судоплатова. На первом допросе ему объявили, что, как доверенное лицо Берии, он обвиняется в активном участии в заговоре с целью захвата власти, в планировании теракта против руководителей государства, создании особой группы при наркоме внутренних дел для устранения неугодных ему лиц.
«После моего ареста в 1953 году я узнал, что обвиняюсь еще и в том, что планировал использовать мины, установленные на правительственных дачах, для уничтожения советских руководителей, - вспоминал позже Павел Анатольевич. - Следователи заявляли, что мины могут быть приведены в действие дистанционным управлением по приказу Берии для уничтожения преемников Сталина. Все это было грубым вымыслом. (…) Очевидно, Хрущев и Маленков поверили байке о минировании их дач, состряпанной в прокуратуре или добытой ценой вынужденных признаний. Специальные группы саперов также пытались обнаружить «спрятанные» Берией в спецтайниках сокровища: их искали возле его дачи, на явочных квартирах и дачах НКВД в Подмосковье, но ничего не нашли».
И все же до сих пор актуален вопрос: действительно все ли тогда в Москве разминировали?
Перед готовящимся XXVI съездом КПСС (он проходил в Москве с 23 февраля по 3 марта 1981 года) в ходе рутинной проверки правительственных сооружений в здании тогдашнего Госплана в Охотном ряду (там, где сейчас находится Государственная дума) совершенно случайно, при проверке электропроводки, в подвале обнаружили какие-то провода, не обозначенные ни в одной схеме.
Вот как это описывает в своей книге журналист Владимир Воронов:
«Все было просто: кто-то слишком сильно хлопнул крышкой электрощита и отвалился кусок штукатурки, а за ним - пучок проводов, уходящий в никуда. Тут же выяснили, что эти провода никак не подходят к задействованной в здании проводке. Более того, кто-то из бывалых людей (…) понял, что это не просто так: детонирующий шнур, да еще и трофейный - немецкий, образца 1930-1940-х годов! Простучали всю эту проводку и дошли до того, что оказывается, в самых «интересных» - опорных - местах подвала здания (который, между прочим, соседствует с сооружениями метрополитена) заложены огромные запасы взрывчатого вещества. Несколько сот килограмм! Да еще и в тех точках, одновременный подрыв которых попросту развалил бы здание Госплана на две стороны. Одна часть непроходимыми преградами завалила бы весь Охотный ряд - до гостиницы «Москва», а вторая - улицу Горького до гостиницы «Националь». (…) Вызвали специалистов из Главного военно-инженерного управления министерства обороны - лучшие саперы были там. (…) О том, что установили эти штучки в годы Великой Отечественной войны, догадались сразу: упаковка взрывчатки была с соответствующей маркировкой, шнур и т.д. Сразу подумали, что это был период минирования Москвы (…) Историю того разминирования постарались скрыть навсегда: официально ее не существует, словно в 1981-м в подвалах Госплана и не обнаруживали никаких ящиков с тротилом, а в стенах здания - детонирующих шнуров».
Другая опасная находка обнаружилась летом 2005 года в котловане на месте бывшей гостиницы «Москва». Буквально в двух шагах от Государственной думы и в 300 метрах от Кремля нашли больше тонны тротила. Ящики с ним были замурованы в нижнем основании фундамента здания, скрытые не только от случайного взгляда, но и от специальных поисковых устройств. «Находку» перевезли на подмосковный полигон Алабино, где вскоре и уничтожили. Официально сообщалось, что найденная взрывчатка опасности не представляла: тротил, мол, отсырел и разложился от времени да и детонаторы к ящикам с ним подсоединены не были. А так мощности заряда было достаточно, чтобы разнести в центре столицы целый квартал.
Согласно одной из версий, гостиницу заминировали осенью 1941 года, когда фашисты подошли к Москве.
Вообще, вероятность того, что в Москве еще может оставаться взрывчатка, заложенная осенью 1941 года, есть. Один из ведущих специалистов ГРУ в области разведывательно-диверсионной деятельности в 2005 году заявил «Российской газете», что эта вероятность - «почти стопроцентная», пояснив:
«Работы тогда велись в авральном порядке, но в условиях абсолютной секретности. Карта минирования, скорее всего, не была составлена, так как казалось, что немцы возьмут Москву в ближайшие сутки. А потом наступила эйфория от разгрома врага, и о смертельных ловушках сразу не вспомнили».
«Искать схемы минирования - дохлый номер, поскольку делалось все, видимо, на живую нитку», - пишет в книге «Служба» Владимир Воронов.
После войны стало известно, что к 8 октября 1941 года были составлены списки подлежащих уничтожению зданий - по некоторым данным, это более 1500 объектов.
Как все было на самом деле, теперь уже не узнать. Как и то, не остались ли где-то еще тайники со взрывчаткой той поры. Отчеты о разминировании хранятся в архивах ФСБ, куда нет доступа.