Пешком из Владивостока в Москву или 13 пар порванных ботинок
7 июля 1980 года в Москву из Владивостока пришел пешком Юрий Шумицкий, чтобы посмотреть Олимпиаду-80. За спиной редактора одной из программ радиостанции «Тихий океан» остались 12 тысяч километров и около года в пути.
«Идея побродить по России родилась еще лет за десять до Олимпиады, - рассказывал Юрий Шумицкий. - Я тогда учился на журфаке ДВГУ (Дальневосточный госуниверситет - С.И.). Целых десять лет эта идея не давала мне покоя, но реализовать ее оказалось непросто. Одиночный пеший туризм в Советском Союзе был под запретом, а туристического маршрута «Владивосток-Москва» просто не существовало. Когда о такой инициативе узнали в КГБ, то отнеслись к ней, мягко говоря, настороженно. На маршруте слишком много охраняемых и даже секретных объектов: мостов, тоннелей. Пересекать их можно было только по спецпропускам, выписанным в КГБ».
Имя Юрия Михайловича внесено в российский аналог Книги рекордов Гиннесса - энциклопедию «Диво. Чудеса, рекорды, достижения». Шумицкому посвящен очерк «Уполномоченный флота» из книги журналиста и путешественника Василия Пескова «Все это было» (Москва, издательство «Молодая гвардия», 1986 год):
«25 июля 1979 года в 10 часов утра из Владивостока в Москву отправился человек. Если бы самолетом - не удивительно. Поездом - тоже. Пошел пешком! Оркестра у дома №16 на Океанском проспекте по этому случаю не было. Но были любопытные и друзья.
- Юрка, одумайся!
- До Хабаровска дойдет - и вернется…
- Нет, упрямый, дойдет…
Всю дорогу он помнил проводы. И дошел! Обычным человеческим шагом (шесть км в час) пройдено двенадцать тысяч километров. Год в пути. Рейсовый самолет из Владивостока в Москву летит 12 часов. Поезд идет семь суток. А шагом - год! Порадуемся, что есть еще на Земле прекрасные чудаки, и присмотримся к человеку».
Решить все организационные вопросы у Юрия получилось к лету 1979 года. Он получил в КГБ все необходимые разрешения, правда, походу пришлось придать идеологический характер и посвятить его 40-летию комсомола Приморья. Спонсором выступила Владивостокская база тралового и рефрижераторного флота. Юрию Шумицкому полагались суточные: 4 рубля 90 копеек. Деньги ему выдали не сразу, а переводили до востребования. База же выделяла путешественнику обувь, одежду (вещи надо было получать посылками в определенных населенных пунктах).
В день Шумицкий старался проходить не меньше 40-50 км, причем режим соблюдался строго: вставать нужно было в 4 часа утра, а на маршрут выходить уже в 5. Пять дней шел, два или один отдыхал. Сначала на ночевку устраивался в палатке, однако потом Юрий сообразил, что ставить и разбирать каждый раз палатку очень долго. Номер в гостинице был ему не по карману, поэтому выход был найден в ночевках в путевых домиках, разбросанных вдоль железной дороги, или у частников.
На вопрос: «Сколько селений я видел?» Шумицкий в очерке Пескова дал такой ответ: «Не считал. Много. Помечал в дневнике лишь те, что чем-нибудь глаз зацепили. Названием, например». Так он обнаружил, что Россия полна Березовок, Ельней, Тополевок, Сосновок, Осиновок, Загорий и Забугорий. Но встречались и оригинальные, неповторимые названия: Выезжий Лог, например, или поселок Ерофей Павлович.
На вопрос: «Какой город запомнился больше всего?» Юрий Михайлович ответил: «Пожалуй, Елабуга. Может быть, настроение было особое… Большие города ни понять, ни даже осмотреть как следует не было времени. А маленький город и пуще того - село, сельцо, лесной поселок, заимка - в них все на виду: и хозяйство, и сам человек».
«Считается, что российские просторы - бескрайние и безлюдные, - вспоминал Шумицкий. - Это не совсем верно. Страна у нас, конечно, огромная, но найти небольшую деревушку всегда можно в течение одного дня пути. Лишь однажды, в Бурятии, мне пришлось практически без остановок за сутки прошагать по зимнику почти сотню километров. Это был самый протяженный участок, на котором я ни разу не встретил ни домов, ни людей».
Маршрут был таким же сложным, как и выбивание разных разрешений и справок из комитетов, органов и министерств.
«Иногда я останавливался ночевать в частных домах, если хозяева пускали, - рассказывал Юрий. - А случаи всякие были: и собаками меня травили и даже ружьем угрожали. Понять людей можно: страшен я был на вид - худой, обросший, небритый, с огромным рюкзаком за плечами. А зимой еще и шерстяную маску на лицо натягивал, так что одни глаза видны были. Прежде чем попроситься на ночлег, я выбирал в деревне дом победнее. В него и стучался. Бедные не богатые, они куда приветливее путников принимают...».
Василий Песков приводит в своем очерке «Уполномоченный флота» биографические сведения Шумицкого:
«Он коренной дальневосточник. Родился там в 1943 году. Воспитывался у деда, но после войны с отцом, строителем по профессии, объездил всю Сибирь и долго жил на Урале. Охота к странствиям, таким образом, объяснима. Но Юрий считает, что корни страсти к хождениям надо искать в характере его деда. И в самом деле, генетика поработала - дед, Шумицкий Иван Митрофанович, четырнадцати лет от роду ушел из черниговского села на восток. Мальчишку с хорошим голосом отец прочил в церковные дьяконы, а он взбунтовался и ушел за телегой с переселенцами. И пришел к океану. «Мне рассказывал: за время пути два раза помогал собирать урожай. Двигались более года»».
Так что, страсть к путешествиям, авантюризм у Юрия Шумицкого, можно сказать, в крови.
По воспоминаниям путешественника, самыми трудными оказались первые 500 км. Ноги с непривычки сильно болели, казалось, что и моральные силы на исходе. Рюкзак в среднем весил около 20 кг. Шел Юрий как по асфальту, так и по проселочным дорогам. Бывали и совсем глухие тропки. Встречал диких зверей, но они его не трогали.
Мысль о том, чтобы завершить поход раньше срока, появилась у Шумицкого лишь однажды, после перехода от Томска до Барнаула по бывшему Екатерининскому тракту. Он давно зарос тайгой, зато так можно было срезать значительную часть пути, а местные помогли сориентироваться, но предупредили: оставаться в зимней тайге одному очень опасно.
«Лыжи оставляли след, будто гусеницы трактора, - рассказывал позже Юрий. - Преодолел одну сопку, другую, а на третью сил уже не осталось. Сделаю пару шагов и останавливаюсь. Весь мокрый, а мороз под тридцать градусов. Остановишься и одежда превратится в ледяной панцирь. Ночь наступила, звезды на небе высыпали, а мне хоть волком вой от тоски и безнадеги. Ориентиров-то не видно. Куда идти? Снял лыжи, сел на них и заплакал. Господи! Зачем я все это затеял? Ведь пропаду здесь! И тут ярость на меня накатила: вот так нелепо отдать свою жизнь? Да ни за что! Встал на ноги, а они меня не держат. И тогда я пополз. Одной рукой цеплялся за деревья, а другой тащил за собой лыжи с рюкзаком. Сколько часов это длилось, сказать не могу. Но когда я услышал отдаленный гул лесовоза, почувствовал прилив сил. Как выполз на дорогу и доковылял до жилья лесорубов - не помню. Очнулся от того, что меня энергично тряс человек в милицейской форме. Лесорубы, не добившись от меня ничего вразумительного, связались по рации с милицией».
После выяснения всех обстоятельств Шумицкого отпустили.
В пути Юрий находился без малого год, отправив за это время на свою родную радиостанцию с разных точек маршрута 38 репортажей.
«На сон хватало пяти часов. Остальное время тратил на поиски ночлега, беседу с людьми, сидение над дневниками, на ремонт снаряжения и письма с дороги», - рассказывал Юрий.
Случалось путешественнику в дороге и болеть.
«Лекарств взял с собой немного, - вспоминал он. - И почти все они, исключая бинты, пластырь и мазь, не пригодились. Я простужался. Лучшим средством в этих случаях были баня, русская печка, горячее молоко с маслом. Раза четыре ставил горчичники - наденешь поверх свитер и утром встаешь совершенно здоровый».
7 июля 1980 года Шумицкий пересек МКАД. Как журналист он был аккредитован в Олимпийский пресс-центр. Летние Олимпийские игры начинались 19 июля. Это были первые Игры, проведенные в СССР.
«В Москве я никак не мог привыкнуть к тому, что можно подолгу спать, что в мышцах не накапливается усталость и что меня начали узнавать на улицах, - Юрий признавался, что ему постоянно хотелось куда-то идти и поэтому он накручивал десятки километров по городу. - Можно было проехать на машине или метро, а я выведывал у прохожих пешие маршруты. Организм требовал физической нагрузки, в душе было ощущение какой-то потери. Ведь я расстался с образом жизни, к которому привык и который мне нравился».
Только Олимпийские игры закончились, как Шумицкий начал снова готовиться в путь. Коллеги из «Комсомольской правды» предложили ему продолжить путешествие и дойти до Калининграда: так бы получился переход от моря до моря.
6 октября 1980 года Юрий Шумицкий уже был в Калининграде. За весь поход он преодолел более 13 000 километров и износил 13 пар туристических ботинок, посетил более 300 населенных пунктов.
Осенью 1980-го Юрий вернулся домой. Пришлось вернуться к «нормальной» жизни, хотя получилось это далеко не сразу...