Преступление, которого не было?
16 ноября 1581 года между Иваном Грозным и его страшим сыном Иваном произошла ссора, закончившаяся, как сейчас сказали бы эксперты, нанесением тяжких телесных повреждений, приведших к смерти потерпевшего.
Илья Репин. «Иван Грозный и сын его Иван. 16 ноября 1581 года»
Именно этот трагический момент запечатлен на ставшей хрестоматийной картине Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван. 16 ноября 1581 года». Это полотно художник создавал, опираясь на версию происшествия, изложенную в «Истории государства Российского» Николая Карамзина:
«Во время переговоров о мире (с ливонцами, которые осадили Псков - С.И.), страдая за Россию, читая горесть и на лицах Бояр - слыша, может быть, и всеобщий ропот - Царевич исполнился ревности благородной, пришел к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал: «Мятежник! ты вместе с Боярами хочешь свергнуть меня с престола!» и поднял руку. Борис Годунов хотел удержать ее: Царь дал ему несколько ран острым жезлом своим и сильно ударил им Царевича в голову. Сей несчастный упал, обливаясь кровию. Тут исчезла ярость Иоаннова. Побледнев от ужаса, в трепете, в исступлении он воскликнул: «Я убил сына!» и кинулся обнимать, целовать его; удерживал кровь, текущую из глубокой язвы; плакал, рыдал, звал лекарей; молил Бога о милосердии, сына о прощении. Но Суд Небесный совершился!.. Царевич, лобызая руки отца, нежно изъявлял ему любовь и сострадание; убеждал его не предаваться отчаянию; сказал, что умирает верным сыном и подданным... жил четыре дни и скончался 19 Ноября в ужасной Слободе Александровской... Там, где столько лет лилася кровь невинных, Иоанн, обагренный сыновнею, в оцепенении сидел неподвижно у трупа без пищи и сна несколько дней... 22 Ноября Вельможи, Бояре, Князья, все в одежде черной, понесли тело в Москву. Царь шел за гробом до самой церкви Св. Михаила Архангела, где указал ему место между памятниками своих предков. Погребение было великолепно и умилительно. Все оплакивали судьбу державного юноши, который мог бы жить для счастия и добродетели, если бы рука отцевская, назло природе, безвременно не ввергнула его и в разврат и в могилу! Человечество торжествовало: оплакивали и самого Иоанна!.. Обнаженный всех знаков Царского сана, в ризе печальной, в виде простого, отчаянного грешника, он бился о гроб и землю с воплем пронзительным».
(цитируется по кн.: Н.М. Карамзин «История государства Российского», т. 9, гл. 5 стр. 467).
Однако, как свидетельствует Третья Псковская летопись, конфликт между царем и царевичем по причине освобождения Пскова действительно имел место, но в 1580 году и никак не был связан со смертью Ивана Ивановича.
Другая версия причины этого внутрисемейного конфликта, принятая целым рядом русских историков, опирается на свидетельство современника этих событий, папского легата, монаха-иезуита Антония Поссевино, изложенная им в «Исторических сочинениях о России». По его версии, причиной царского гнева стал «неприбранный» вид беременной невестки (она не была подпоясана) - Елены Шереметьевой, которая была уже третьей женой 27-летнего Ивана Ивановича. Как сообщает Поссевино, разгневанный князь московский ударил её по лицу, а затем так избил своим посохом, бывшим при нём, что на следующую ночь она выкинула мальчика. В это время к отцу вбежал сын Иван и стал просить не избивать его супруги, но этим только обратил на себя гнев и удары отца. Он был очень тяжело ранен в голову, почти в висок, этим же самым посохом. Перед этим, гневаясь на отца, сын горячо укорял его в следующих словах:
«Ты мою первую жену без всякой причины заточил в монастырь, то же самое сделал со второй женой и вот теперь избиваешь третью, чтобы погубить сына, которого она носит во чреве».
Ранив сына, отец тотчас предался глубокой скорби и немедленно вызвал из Москвы лекарей и Андрея Щелкалова с Никитой Романовичем, чтобы всё иметь под рукой. На пятый день сын умер и был перенесен в Москву при всеобщей скорби.
Однако, несмотря на широкую распространенность двух вышеизложенных версий, всегда были историки, которые были убеждены в том, что этой ссоры с последующим рукоприкладством вообще не было. Так, митрополит Иоанн (Снычев) в своём труде «Ложь и правда о Грозном Царе» посвящает отдельную главу «мифу о сыноубийстве»:
«Поссевин говорит, что царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось «облагородить» рассказ, найти более «достоверный» повод и «мотив убийства». Так появилась другая сказка - о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царем по подозрению в причастности к боярскому заговору. Излишне говорить, что обе версии совершенно голословны и бездоказательны. На их достоверность невозможно найти и намека во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени. А вот предположения о естественной смерти царевича Ивана имеют под собой документальную основу. Еще в 1570 году болезненный и благочестивый царевич, благоговейно страшась тягот предстоявшего ему царского служения, пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь огромный по тем временам вклад - тысячу рублей. Предпочитая мирской славе монашеский подвиг, он сопроводил вклад условием, чтобы «ино похочет постричися, царевича князя Ивана постригли за тот вклад, а если, по грехам, царевича не станет, то и поминати». Косвенно свидетельствует о смерти Ивана от болезни и то, что в «доработанной» версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после «рокового удара», а через четыре дня, в Александровской слободе. Эти четыре дня - скорее всего, время предсмертной болезни царевича».
Большие сомнения вызывает и орудие предполагаемого сыноубийства - царский посох, который сам Иван Грозный воспринимал как предмет священный. Согласно достоверным историческим данным, этот посох был передан ему после освящения Богоявленского собора в Авраамиевом монастыре Ростова Великого 2 октября 1553 года. В монастырских записях это событие было отмечено. В них же говорится, что при совершении торжества церковного царь, как символ своего упования на Божию помощь, взял посох, что хранился в монастыре со времени святого преподобного Авраамия. Учитывая это, трудно себе представить, чтобы, даже находясь в гневе, Грозный мог использовать эту святыню в качестве дубины…
Если же вернуться к «болезненности» Ивана Ивановича, то и она могла быть «рукотворной» и быть следствием чьего-то злого умысла. На такие мысли наводят данные экспертизы: в 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля было произведено вскрытие гробниц царя Ивана Васильевича и царевича Ивана Ивановича. Последовавшие достоверные исследования, медико-химические и медико-криминалистические экспертизы останков царевича показали, что в 32 раза превышено допустимое содержание ртути, в несколько раз мышьяка и свинца. Главный археолог Кремля, доктор исторических наук Т. Д. Панова пишет:
«… с чем связано такое повышенное содержание ртути, мышьяка да и свинца - остается только гадать».
Череп, найденный при вскрытии захоронения Ивана Ивановича, был в очень плохом состоянии из-за распада костной ткани. Сказать однозначно, был или не был нанесен роковой удар посохом, даже сейчас не представляется возможным…