Попытаться понять
Такое случается время от времени. Об одном таком случае мы поспорили с НЗ. Я не смог объяснить ей, что понимаю, почему родители, попавшие в безвыходное положение, убивают себя со своими детьми. НЗ отказывалась понимать. Может быть, отказываясь понимать, она думает правильно. А я снова пытаюсь объяснить, почему мать, уходя из жизни, не оставила детей.
Елена Узбекова приехала с двумя детьми, десятилетней Машей и пятилетним Яшей в Челябинск в декабре 2009 года. Сняла комнату. Прожила там недолго.
" Особо ни с кем не знакомилась, не общалась. Соседи по лестничной клетке даже не могут припомнить, как она выглядит". "Да и с нами не слишком была разговорчивой, хотя на кухне из вежливости здоровалась каждое утро, - вспоминают жильцы коммунальной квартиры". После неё осталось "два залоговых билета из ломбарда: чтобы хоть как-то кормиться, Елена отнесла туда свои украшения". "Милиция нашла в комнате и кипу свежеотпечатанных объявлений. Похоже, женщина зарабатывала расклейкой рекламы". Дети любили "поваляться в снегу, когда выходили на улицу погулять с мамой". "Мать ребятишек на жизнь не жаловалась никому". "Мы ни разу не слышали, чтобы семейство ругалось. У матери с малышами были хорошие отношения, - делятся соседи". "При этом никто из них не разу не задал себе вопроса: почему девочка десяти лет не ходит в школу". "Паспорта или других документов в квартире не обнаружено".
"На первый взгляд, складывается такая картина трагедии. Мать написала предсмертную записку и попробовала отравить детей таблетками. Во рту у них нашли остатки лекарств. Но это были безобидные препараты. Поняв, что вреда они не принесут, женщина задушила детей удавкой. Следов насилия на их телах нет. Похоже, что дети не сопротивлялись". Потом мать повесилась.
В записке сказано: "Мы сами ушли, родственников нет. Лена. Простите. Очень тяжело, когда помочь некому".
Эта чужая жизнь уже закончена, ничего нового не прибавится. Это все кусочки картины, какие есть. Мало для того, чтобы судить о ней? А сколько нужно? Мы о любой жизни, с которой соприкасаемся не постоянно, судим по таким же осколкам, складываем из них мозаику. В иных случаях мозаика подробнее, в иных мы додумываем, исходя из собственных знаний и опыта.
Дети не сопротивлялись, верили маме. Я предполагаю, что это были нормальные дети: мальчик, возможно ещё не понимал, что умирает, но его сестра уже понимала. И если мама, которую они любят и которой верят, говорит, что нужно умереть, дети готовы умереть.
Кто-то решил, что мать сумасшедшая, но психиатр так не думает: "Больные люди холодны на эмоции. Они способны убить другого, но не готовы поднять руку на себя. Скорее всего, она дошла до полного отчаяния..."
На следующий день после самоубийства за деньгами пришла хозяйка комнаты. Соседи сказали, что со вчерашнего дня там тихо. Взломали дверь и увидели мёртвых. Хозяйка теперь плачет, приговаривая: "Если бы я знала, что ее дела так плохи, помогла бы, чем могла". А как бы она узнала? Только со слов жилицы? То есть, придя за платой, услышала бы: "Нам нечем платить, не могу заработать даже на еду, заложила последние украшения, осталось только повеситься". И вы представляете, что умилённая хозяйка, вместо желаемой квартплаты сама кормит голодную семью, помогает найти достойную работу? Во-первых, несчастная женщина тоже не могла представить такую картину. Благодетели не сдают жильё, жильё сдают чтобы получить ренту. Во-вторых, доказать, что дошёл до полного отчаяния можно только одним способом. И доказавшему достаётся смерть. Мы часто слышим слова "можно сдохнуть", "пора вешаться" и т.п. и знаем, что это только слова. И хозяйка была бы уверена, что это только слова, чтобы оттянуть расплату.
В фильме Киры Муратовой "Мелодия для шарманки" есть такой эпизод: дети сочиняют письмо своей умершей маме. Это киношный приём, который позволяет зрителю узнать, что погнало сестру и брата в большой город: их расселяют по разным детским домам. А в этом городе на улице попрошайничают организованные шайки малолетних преступников, которые заученно твердят прохожим, в расчёте на милостыню: помогите, меня с сестрой посылают в разные детские дома. Профессиональные нищие используют для вытягивания денег фабулу чьей-то настоящей беды. Прохожие отмахиваются от истории, выдуманной попрошайками, а дети с настоящей такой историей к прохожим не пристают.
Хозяйка жилья не поверила бы в отчаяние арендатора, она нацелилась на прибыль. Хозяйка - представитель класса собственников, владельцев собственности, приносящей ренту. Сейчас она плачет, возможно, что искренне, и она бы обиделась, услышав, что её слёзы - крокодиловы.
"Мы проверили городские базы данных: эта женщина не обращалась за помощью ни к кому: ни в соцзащиту, ни в службу занятости, - заявил мэр Челябинска Михаил Юревич. - Если бы она обратилась к нам, мы оказали бы элементарную помощь: нашли бы деньги, одежду, питание, какой-никакой, но дали бы угол!" Вот это сильно! Целый мэр мегаполиса обеспокоен из-за какой-то сумасбродной нищенки (Я уверен, что он иначе не называл самоубийцу. Это я сужу по собственному опыту общения с богатой и высокопоставленной сволочью. Любой, думаю, сталкивался с их высокомерием.) А за какие бы заслуги мэрия стала бы помогать одинокой женщине? Вот, пришла с улицы, выглядит прилично (такие всегда стараются быть чистыми и выглядеть прилично) и говорит, что у неё нет средств к жизни. Документов у неё тоже нет. И документов на детей нет. Сначала её надо бы проверить, а уже потом решать вопрос о помощи. Так действует любая государственная социальная защита: сначала проверяют, а потом помогают в пределах утверждённого бюджета. Предполагаю, что женщина не хуже меня знала как действуют и органы занятости и органы так называемой "социальной защиты". А как жить, пока они будут проверять? И помогают госорганы не тем, кто дошёл до отчаяния, а тем, кто удовлетворяет утверждённым критериям. На отчаяние критериев нет.
"Если матери трудно, она может заключить договор с приютом и отдать ребенка на воспитание государству, - рассказали "Комсомолке" работники одного из детских домов. - Обычно такой договор заключается на год. За это время родители берутся устроить свою жизнь. Если наладить дела не получилось, договор можно продлить. И самое главное: место прописки родителей и детей значения не имеет. Отдать ребенка в приют может даже беженец, не имеющий гражданства РФ!"
Во-первых, кто может быть уверен, что получится "наладить дела"? Это рыночный хаос, сегодня ты удачно продал себя или купил других, а завтра всё может перевернуться. А тот, кто уверен, что дела наладятся, вряд ли дойдёт до того, что отдаст детей в приют. То есть, шаг в приют - это уже шаг отчаяния, входящий туда оставил надежду.
Во-вторых, не столько трудно выжить, сколько трудно жить. Выжить можно: попрошайничать, наниматься за кусок хлеба, подбирать объедки. Это жизнь?
В фильме "Мелодия для шарманки" есть эпизод: дети уже давно проголодались (К слову, это тоже киношный трюк. Зритель задаётся вопросом: они уже ночь, полдня, день ничего не ели, им надо подкрепиться, когда же?.. Вот-вот... И это усиливает напряжённость зрителя.), и мальчик видит, что убежавшая на поезд компания оставила большой ненадкусанный кусок хлеба на столе в привокзальном кафе. Мальчик присматривается, тянется к нему, но это стыдно, его пугает смех за соседним столиком, причём, смеющиеся люди ничего не видят, на мальчика вообще никто не обращает внимания, никто не заметит его постыдного поступка, но что-то в душе самого мальчика приостанавливает его, и вожделенный кусок хлеба уплывает на подносе уборщицы.
Тот фильм, по-моему, показывает жизнь таких людей, которые не просто хотят выжить, но которые просто хотят нормально жить. Нормально - трудиться. Нормально - получать достаточно средств для нормальной жизни. Нормально - иметь стыд за какие-то поступки. Нормально - не попрошайничать, не приставать со своими бедами, и в то же время нормально - спросить дорогу в незнакомом городе. Нормально - поверить, что тебе оказывают помощь и не пытаются обмануть. Нормально - жить так, чтобы не нуждаться в особой помощи.
Из тех осколков жизни матери с двумя детьми, которые до нас донёс корреспондент, можно сложить разные картины, даже какую-нибудь голливудщину с похищениями и местью. Но у меня складывается картина жизни человека, который просто хотел нормально жить и воспитывать нормальных детей. Отчаяние у такого человека наступает тогда, когда он понимает, что в ненормальном обществе нормальным людям не место.
"...судьба несчастных детей стала предметом бурного обсуждения горожан. Люди шокированы таким поступком. И единогласны в том, что мать должна была дать ребятишкам хотя бы шанс на счастливую жизнь". Ну что же, мой читатель, хочешь представить, какой шанс могла бы дать мать своим детям? Посмотри фильм, о котором я упомянул. Зрелище не для чувствительных, и концовка не вдохновляет, но всё показано до того реалистично, что не просто веришь происходящему, а будто живёшь в нём. Я не так умён в выражении своих чувств, как Муратова, и не могу передать того отчаяния, чувства безнадёжности, которое овладевает людьми, уходящими из жизни вместе со своими детьми.
Оставить детей - значит дать им ровно два шанса: мучиться самим или стать мучителями для других. Счастливой жизни в этом обществе не бывает ни для тех ни для этих. Возможно, мать-самоубийца не осознавала это, но несомненно, что она это увидела. Отчаяние - не следствие депрессии, психического упадка, оно возникает, когда вдруг ясно увидишь своё положение в окружающем мире. Это не затемнение, а наоборот, просветление сознания.
Одна, рядом нет родственников, которые сами как-то устроены и могут помочь. На госорганы никакой надежды (и чем дальше, тем меньше людей надеются на госорганы). Представь что это случилось с тобой, читатель. Что все люди, с которыми ты связан, вдруг исчезли, а остались чужие, которые знают лишь, что ты существуешь. Работа, которую можешь найти, не обеспечивает существования. И никакой надежды на что-то лучшее впереди.
Я не писатель, я плохо выражаю свои чувства, я не уверен, что смог выразить отчаяние. Мне неизвестно, брался ли когда-либо какой-нибудь писатель за эту тему - родители, в отчаянии убившие себя вместе с детьми. Не религиозные фанатики, а люди, которые хотели нормально жить.
В предсмертной записке есть слово, которое словно высвечивает характер этой женщины. Она просит прощения. За что? Похоже, что за неудобства, которые доставит своей смертью. Похоже, что она очень не хотела доставлять кому-либо неприятности. Такие люди не воруют, даже если от воровства зависит собственная жизнь. Им проще умереть, чем совершить преступление. И ещё записка говорит: простите, если я не права. Человек, окончательно уверенный в своей правоте, обошёлся бы без записок. Человек, желающий кровью закрепить свои декларации, написал бы декларации о важности своего решения. В записке Елены - лишь неуверенность в своей правоте. Слабая попытка объяснить свой поступок - последняя нить, сязывающая с миром.
Я не уверен в своей правоте, когда пишу эти строки. Я лишь хотел выразить чувства этих людей. Я не хочу, чтобы они бесследно растворились, словно их и не было.
Когда-то НЗ отказалась понимать меня, но я думаю, что отчаяние, ощущение края, конца жизни, известно многим. Кто-то заглушает это ощущение водкой, кто-то - жизненной суетой.
Иным повезло отойти от края, и они могут теперь говорить в адрес других отчаявшихся, что надо бороться, что дела можно поправить. Однажды показывали передачу о некоем попе. Он был славен среди прихожан, они его почитали если не за святого, то за человека, осенённого благостью. Одна женщина рассказывала, что после аварии, ранения, потери работы отчаялась и готова была покончить с собой. Решила сходить в церковь, покаяться в будущем грехе. "Батюшка лишь сказал мне: "Давай помолимся." А вечером того же дня к ней зашли давние знакомые, вернули долг (или дали деньги по другому поводу, не помню точно). И вот, свою историю эта женщина рассказывает как несомненное доказательство того, что отчаиваться не надо, что молитва поможет, что сей батюшка был правильным пастырем. Но о божественной благодати могут рассказать только те, кому "молитва помогла". Те, кому она не помогла, уже ничего рассказать не могут.
Поэтому советы не отчаиваться, дать детям шанс и подобные не имеют под собой никакого объективного основания основания. Эти советы основаны на собственном опыте. Те кому они не помогли, кто погиб, несмотря на борьбу за выживание, не смогут сказать ничего.
Я не стану говорить об общественных причинах этого происшествия, о них коммунисты говорят давно, и методы исправить общество давно известны. Но люди не торопятся их применять. Эксплуататоры желают и дальше эксплуатировать, с ними всё ясно. Но эксплуататоры держатся лишь нерешительностью эксплуатируемых. Мы, наёмные работники, тоже поддерживаем существование общества, доводящего людей до отчаяния.
Мой читатель, если ты всплакнул, узнав историю матери, убившей себя и своих детей, если ты всплакнул, просматривая фильм "Мелодия для шарманки", то не верь своим слезам - они крокодиловы.