В Гаскони круглоголовость достигалась специальными способами...

Sep 06, 2008 19:53

«Тельце новорожденного воспринимали как нечто незавершенное, не закончившее формироваться. Взрослым полагалось довершить то, что не успела природа к моменту его рождения. Такому "довершению", "доделыванию" подвергались определенные части тела: череп, нос, уши, язычок, руки и соски на груди у девочек.

Наиболее сложно и трудоемкой была еще галло-романская традиционная процедура деформации черепа, практиковавшаяся до конца XIX века (в Нормандии этот обычай исчез к середине XIX в., в Пуату и Лангедоке сохранялся дольше).

Во Франции доминировали две модели черепа - длинный и круглый. "Длинный" тип имел четыре разновидности: тулузская, сан-годенская, пуатвинская и нормандская. Ремоделяций черепа достигали с помощью перетягивания головки новорожденного лентами из холста, шнурами, кожаными ремнями, носовыми и шейными платками. Такую повязку ребенок носил долгие годы, а женщины иногда и всю жизнь. Практика вытягивания черепа, особенно на юге, была основана на представлении об интеллектуальном, моральном и эстетическом превосходстве долихоцефалов. Позднее стали считать, что массирование головки новорожденного с целью придания ей удлиненной формы предохранит его от менингита.

В Бретани выражение "faire la tete" (сделать головку) означало придание ей округлости, что достигалось специальным массажем повитухи. Особенно важной была эта процедура для девочек: считалось, что на круглой голове красиво смотрится прическа. В Гаскони круглоголовость достигалась специальными способами укладывания ребенка в колыбели, которая имела плоское изголовье. В нем имелась полость, в которую помещалась головка. Люлька имела кожаные петли, в которых закреплялся платок, фиксировавший положение головы.

Деформация черепа (особенно по "длинному" типу) влекла за собой изменение формы ушей: они становились сплющенными и прижатыми к голове.
Изменение формы черепа влияло также и на кости носа: уплощение лба под стягивающей лентой приводило к выступлению и искривлению костей носа. Нос "формировали" и нажиманием пальцев на еще хрупкие хрящи новорожденного, а кроме того, прищипывали и кончик, чтобы нос был остроконечным».
(Любарт М. К. Народы Франции / Рождение ребенка в обычаях и обрядах. Страны зарубежной Европы. М.: Наука. 1999. С. 225-226.)
И далее по ссылке http://rousseau.livejournal.com/299484.html

В общем, превед д'Артаньяну с круглой головой, сплющенными ушами и носом а-ля Пиноккио, спешащему в Париж на ходулях через Ланды:)

Но даже если его это не коснулось, ибо родители тогда в Гаскони так издевались в основном над девочками, то другим могло и не повезти - ибо уже давно в Европе орудуют компрачикосы, которые специализируются по мальчикам.

«Aguardate, nino, que voy allamar al comprachicos!» [берегись, детка, не то я позову компрачикосов (исп.)] - пугают в тех местах матери своих детей...
Торговля детьми в семнадцатом столетии, как уже было упомянуто, дополнялась особым промыслом. Этой торговлей и этим промыслом занимались компрачикосы. Они покупали детей, слегка обрабатывали это сырье, а затем перепродавали его». (Виктор Гюго. Человек, который смеется)

КОМПРАЧИКОСЫ (от исп. comprachicos, букв. - покупатели детей), в Испании, Англии, Германии, Франции 13-17 вв. преступные сообщества, занимавшиеся похищением и куплей-продажей детей. Изуродовав физически детей, они продавали их в качестве шутов, акробатов и т. п. (Энциклопедия)

Почему-то компрачикосов обычно считают цыганами. Хотя Виктор Гюго, подробно описав их в «Человеке, который смеется», утверждал:

«Компрачикосы, повторяем, не имели ничего с общего цыганами. Цыгане составляли определенную народность; компрачикосы были же смесью всех наций, как мы уже говорили, отбросами их, отвратительной лоханью с помоями... Цыгане составляли племя, компрачикосы же были своего рода масонским обществом; но это масонское общество не преследовало высоких целей, а занималось отвратительным промыслом. Наконец, было между ними различие и в религии. Цыгане были язычниками, компрачикосы христианами, и даже хорошими христианами, как подобает братству, хотя и состоявшему из представителей всех народностей, но возникшему в благочестивой Испании.

Они были больше чем христианами - они были католиками, и даже больше чем католиками - они были рьяными почитателями папы. Притом они столь ревностно охраняли чистоту своей веры, что отказались соединиться с венгерскими кочевниками из Пештского комитата, во главе которых стоял некий старец, имевший вместо жезла посох с серебряным набалдашником, украшенным двуглавым австрийским орлом. Правда, эти венгры были схизматиками и даже праздновали 27 августа успение - омерзительная ересь!» (здесь)

Для чего компрачикосы уродовали детей, у Гюго описано так:

«Фабрикация уродов производилась в большом масштабе и охватывала многие разновидности. Уроды нужны были султану; уроды нужны были папе. Первому - чтобы охранять его жен; второму - чтобы возносить молитвы. Это был особый вид калек, неспособных к воспроизведению рода. Эти человекоподобные существа служили и сладострастию и религии...
В те времена умели делать многое, чего не умеют делать теперь; люди обладали талантами, которых у нас уже нет, - недаром же благомыслящие умы кричат об упадке. Мы уже не умеем перекраивать живое человеческое тело...» (полный текст Гюго здесь)

Но вот один аспект использования изуродованных детей Гюго описал не полностью. Как именно уродцы служили религии? Ведь, как написал Гюго: «Это очень удобно: можно заказать себе карлика какой угодно формы». Каких именно уродцев заказывала церковь? Я не могу подтвердить истинность утверждения, так что нижепроцитированное оставляю на совести автора, Андрея Светова:

«Средневековые компрачикосы крали маленьких детей у их матерей, а затем обезображивали их: ломали руки и ноги, вырезали щёки и веки, разрезали вдоль кончик языка, отрезали нос, натирали всю кожу порохом и селитрой, чтобы она навсегда стала синей, а под кожу головы каким-то образом вживляли фрагменты козлиных рогов. Если постепенно изуродованное таким образом дитя оставалось в живых, его продавали церквам: попы сажали урода на цепь и выдавали его за пойманного беса. Чем сильнее доверчивая паства ужасалась увиденному - тем легче она расставалась с трудовыми деньгами. Наиболее ревностным христианам за особую плату дозволялось побить “беса” камнями...»

прекрасное средневековье

Previous post Next post
Up