папа хочет книгу
с моими бредовыми буковками

я лучше, чем буковки...

А я, глупая, льну к ладони щекой.
Стоит только прикрыть веки.

Вдохом, выдохом, выплеском назовите.
Некто, принявшую Вас на *Вы*.

Когда наши миры встретятся, я расскажу, что той незнакомкой, в тёмном глухом платье, была я.
Вы помните, какой был тогда век?

Наверно, целую вечность тому назад я была.
А теперь жизнь лентой Мёбиуса дорожку стелит.
И так хожу.
И убегаю и догоняю своё безумие.
И по привычке теряюсь в нём.
Может, возьмёте меня за руку?
И я вновь буду.

Существовать автономно.
Но под руководством.
Быть не рядом.
Но около.
Понимания.
И принятия тоже.

Сковано тело невидимой властью запретов

По ночам опять плачу.

Беспокойно и простуженно.
Ночь за окном устраивалась спать.
Припала своим простуженным жаром к холодноу стеклу моего окна.
Уняла озноб и уснула.

Собираю слова милостыней, нищенкой в угол пряча спину.
А когда наступает вечер, складываю из слов-медяков фразы.
Так и живу.
Побираясь.