Статья о песне "Не хватайтесь за чужие талии..." (Песня про Кука)
Игорь Збриж,
Людмила Томенчук
Про Кука, дикарей и чужие талии
"А вообще - песня хорошая"
(Zeevik, форум на Куличках)
Несколько лет назад на форуме Высоцкого на Куличках была интересная дискуссия о песне про Кука (http://ubb.kulichki.com/ubb/Forum53/HTML/001216-4.html). Началась она с несоответствия сюжетных деталей фактам: Кук погиб на Гавайях, а в песне Высоцкого дело происходит в Австралии, - кроется ли в этом какой-то смысл? Потом обнаружились другие вопросы и нестыковки:
1. Кука не съели, а только расчленили.
2. "Вошли без стука, почти без звука". Кук был убит в перестрелке.
3. "Усевшись под азалии". Азалия - карликовый кустарник высотой 30-50 см, сидеть под ним нельзя.
4. "Дубинки из бамбука". Бамбук в Австралии не растет.
5. "Ломают луки". Во времена Кука в Австралии и Океании не было известно такое оружие.
Так завершилась дискуссия.
Кроме этих и других фактических нелепиц, в песне про Кука тьма тьмущая языковых несуразностей:
- "ели... друга дружку": кто кого ел? Кто - друга, кто - дружку?
- "сожгли и бросили дубинки из бамбука": сначала сожгли, а потом бросили, или сожгли одни дубинки, а бросили другие?
- "в этой солнечной Австралии" (вспомним пустые номенклатурно-анекдотические обороты "солнечный Узбекистан", "солнечная Армения");
- "поедом с восхода до зари" (наверное, имеется в виду с восхода до заката, от зари до захода, ведь нужен же дикарям хоть ночной отдых от тяжкой работы);
- "покойный ныне Кук" (понятно, про давно усопших так не говорят, а тут, видно, сказано для пущей важности).
Такой вот он грамотей, наш рассказчик.
Еще один языковой перл - "в кружок усевшись под азалии" - на первый взгляд, всего лишь очередная нелепость. Ведь азалия - низкорослый кустарник. Одни сорта - совсем низенькие: 30-60 см, другие - высотой 1-1,5 м, с пышной кроной. Но даже и полтора метра высоты, при пышной-то кроне, - чтоб под такой куст усесться, дикари должны быть карликами. Или детьми.
Но что, если речь идет не о кустарнике, а о цветах? Ведь азалия - это прежде всего чудесные цветы, одно из самых красивых цветущих комнатных и садовых растений.
Как в кружок усевшись под азалии...
Рассаженные в горшочки, подвешенные в кашпо комнатные азалии гораздо больше, чем азалии - кустики-деревца, подходят этой строке: невозможно усесться в один кружок сразу под несколькими кустами, но можно сидеть в окружении азалий-цветов. И это меняет дело! Так и видится: сидят-судачат люди, а вокруг цветы - на подоконнике, на стенах. Картинка уютная, обыденная... И что-то очень напоминает нашу, не австралийскую жизнь: похожие горшочки, похожие цветы... Конечно, герань! Тот самый, может быть, и несправедливо, но прочно ассоциирующийся в нашем сознании с мещанством атрибут многих подоконников, цветок, не забытый и Высоцким (У нее на окошке герань). Может, и в песне про Кука рассказчик сказал бы - "под геранью" (под окошком с геранью), но коль действие происходит в экзотическом месте, то и цветы экзотические: красиво-загадочные азалии. Тем более что рассказчик вообще старается не очень отходить от контекста, и раз уж экзотика, то во всём: и луки, и дубинки из бамбука, и азалии.
Так, может, дикари в песне - наши родные мещане? Кстати, немещане нередко называют их дикарями. То, чем занимаются эти люди: сидя кружком на завалинке, на лавочке, за столом на кухне под водочку, перемывают друг дружке косточки, лениво так, обыденно, едят себе друг дружку, - не фатально ни для кого из них. И вот появляются пришлецы, чужие: команда Кука, он сам... Чужой, другой - для мещанина главный раздражитель, непереносимо это для него. И началось...
Хотели кушать - и съели Кука!
Но как же это - "хотели кушать"? Не должны они быть голодны, они же - поедом с восхода до зари... друга дружку... и, судя по дальнейшему тексту, ресурсы не кончаются. Так в чём проблема? А в том, что своим мясом они уже пресытились, у них жажда чего-то необычного, желают восполнить энергию за счёт другого - высшего, лучшего. Вот оно, высшее, и подворачивается под руку.
Сказал, что очень вкусный кок на судне Кука...
Да, вкусный, то есть - лучший, чем они. Тем для них и притягателен. Это говорит вождь - и указывает на кока. Вожди обычно сильны властью, физической силой, волей, но не умом, не глубиной мысли, интуиции. Вождь знает, что кто-то из пришельцев лучше их, дикарей, "вкуснее", но кто именно самый "вкусный", лучший из лучших, - не умеет угадать. Видно, про кока, повара, он вспомнил по ассоциации: повар имеет дело со съестным, следовательно... Ошибся вождь, Большая Бука, но следом другая ошибка, дикарей (перепутали кока с Куком), выправила первую - клин клином вышибает, - и в результате съели кого надо.
Во втором "предположенье" вступает в игру колдун - хитрец и злюка. Серый кардинал, идеолог. Этот наверняка знает, кого лучше съесть и почему (Кук - смелый, умный, добрый), и умело направляет толпу. Здесь точно - никакой ошибки...
И вовсе не было подвоха или трюка...
Верно, не было - потому что без надобности были подвохи и трюки. Не было необходимости обманывать жертву, настолько Кук добр и, очевидно, доверчив.
Вошли без стука...
"Войти без стука" - признак не только доверительности, но и беззастенчивости, бесцеремонности. Дикари не просто ввалились без стука, чтоб убить и съесть, а они всегда к Куку так входили - без стука, то есть без лишних церемоний. И Кук сам виноват! Это он показал пример, подпустил к себе настолько, что они могут прийти запросто и когда заблагорассудится - дверь не заперта. Он первым сделал подобный жест по отношению к ним - не просто вырвался из своего круга (рук своих подруг), а ухватился за чужие - их, дикарей, талии. Жест настолько фамилиарный, свойский, что в ответ входить к нему без стука - почему же нет?.. Фамильярность для мещан - это за милую душу, они ж, может, и знают правила вежливости, человеческого общежития, но не празднуют, не помнят, потому что не чувствуют другого другим, иным, чем они сами.
Почти без звука...
Это не значит, что вошли тайком. Если бы таились, прятались, - тогда было бы совсем без звука. А здесь - "почти"! Забавное - и случайное ли? - созвучие слову "почтительно": входили без шума - из большого уваженья, не желая тревожить. В общем, и дикари не таились, и Кук их не опасался. Тогда понятна предыдущая строка (И вовсе не было подвоха или трюка), ведь если бы вошли тайком, это как раз и пахло бы подвохом, коварством.
Рассказчик - сам мещанин и обыватель, подобный тем, про кого он ведёт речь. Отсюда и языковая небрежность, и фактические неточности в его рассказе: ему всё равно, как было на самом деле, ему главное - посудачить. Но всё это не означает, что он не умён. Смотрите, как он толково перебирает и вроде даже исчерпывает языковые варианты причин гибели Кука. Ну да, это неуместно, ведь гибель Кука - не языковое событие, а житейское, но в тех, языковых, рамках, которые персонаж, так сказать, себе поставил, всё действительно безупречно: и четкий перебор налицо, и языковая логика.
Ошибка вышла - вот о чём молчит наука:
Хотели кока, а съели Кука.
По-английски "повар" (корабельный или "сухопутный") произносится так же, как и фамилия легендарного капитана ("cook", "Cook"). Можно представить, как на ломаном английском дикари дознаются у команды: "Where's cook?" На слух неясно, про кука-повара или Кука-капитана идет речь, и команда, понятно, указывает аборигенам на своего капитана. Им же невдомёк, к чему бы это дикарям повара разыскивать...
Рассказчик из "Кука" не только умён, но и талантлив: у него отменное языковое чутье, свидетельством чему - весь текст песни-монолога. Эта виртуозная рифмовка, звуковые переклички - проявление таланта не автора только, а и его персонажа. И это характерно для отношений Высоцкого со своими героями: даже в ролевых песнях-монологах, таких, как песня про Кука, "слово героя не отчуждается от автора, не противостоит ему, но, напротив, обнаруживает тенденцию к сближению, совмещению с авторским словом"[1].
Яркий пример - начальные две строки:
Не хватайтесь за чужие талии,
Вырвавшись из рук своих подруг...
В них явное "двухголосие" смыслов. От автора - смысл: вырваться из цепких рук-объятий - дело нужное[2], но смотрите, не окажитесь в такой же колее, из какой только что удачно выбрались. А от персонажа в словах этого зачина - прежде всего фамильярность, которая в песенной истории Кука стоила капитану жизни. А еще - склонность к яркой метафоре. Рассказчик нашел необычную, яркую форму зачина, так что окружающие хочешь-не хочешь прислушаются, навострят уши. Что и говорить, умеет он обратить на себя внимание. То есть, как это обычно Высоцкому, в зачине песни, обращенном к слушателям, характеристика персонажа не однозначна. С одной стороны, в оригинальной затравке есть общий мотив с последующей историей Кука (фамильярность), то есть это не пустое оригинальничанье. С другой стороны, этот общий смысл настолько неочевиден, что поначалу зачин кажется притянутым за уши. В обыденном человеческом общении (а именно эта ситуация воспроизведена в песне про Кука) такая неочевидность - безусловный минус.
Главный "герой" песни про Кука - мещанство, обывательщина. Мы видим, что для Высоцкого мещанство проявляется не в бездарности или глупости, а в приблизительности мышления человека, его представлений о жизни. И конечно же, в бесцеремонности (мотив, знакомый по тексту "Нет меня, я покинул Расею...", да и по другим текстам ВВ с героями-обывателями).
Вроде бы благообразно-оптимистический конец этой истории:
А дикари теперь заламывают руки
Ломают копия, ломают луки
Сожгли и бросили дубинки из бамбука
Переживают, что съели Кука, -
на поверку оказывается самым ироничным эпизодом, даже если не слушать, как поет Высоцкий, а только внимать тексту. Заламывание рук отдает игрой на публику, дешевой театральщиной. Узнав про сломанные копья, луки, сожженные дубинки, хочется ехидно спросить: а каменюки куда дели? Небось за пазухой припрятали? Да и финальный пассаж про переживания "дикарей" провоцирует иронию: только про съеденного Кука переживают? а вообще собственное людоедство их не смущает? Всё в песне про Кука говорит о том, что "дикари" - эвфемизм, а перед нами родные наши мещане...
Но, как мы уже говорили, в песне про Кука есть и смысл, более значимый для мира Высоцкого, - тот, что воплощен в начальных строках. Не хватайтесь за чужие талии, вырвавшись из рук своих подруг. Не бросайтесь из одной крайности в другую. То есть: не ходите проторенными дорожками, ищите свой путь.
А что ж наука? Песня про Кука - откровенная параллель "Письму в редакцию телевизионной передачи “Очевидное - невероятное”". Там масса сходных образов ("говорил, ломая руки, краснобай и баламут" - "а дикари теперь заламывают руки"), и научные загадки, которые на самом деле и не загадки, и не научные, а те же имитирующие глубокомыслие досужие разговоры обывателей. Другими словами - пародия. И в то же время - вот такой второй план, такая соль...
[1] Каргашин И. "Погоня" В. Высоцкого и "Погоня" Ф. Глинки: поэтика типологических схождений //Владимир Высоцкий: взгляд из XXI века : Материалы третьей международной научной конференции. - М., ГКЦМ В.С. Высоцкого, 2003. С. 18.
[2] Кстати, интересная сшибка смыслов: "цепкие руки" (= капкан) и "подруги". Тут уж что-нибудь одно: или руки цепкие, тогда какие ж это подруги? Или подруги настоящие, тогда - никакого "капкана"...