РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ (XXII)
Глава 10. Он - апостол, а я?
Герой и Петр
(продолжение)
Герой, в отличие от Петра, довел свое дело до конца, несмотря на препятствия (еле, но выдрал), причем сам, без чьей-либо помощи (это важный нюанс в художественной системе Высоцкого). Не менее важно для данного сюжета и то, что в действии героя с гривами возникает мотив гармонизации, упорядочивания, что акцентирует еще один смысл неумелости, неловкости Петра: это одно из проявлений хаотичности рая. В эпизоде с гривами и мочалами герой наводит порядок в том, что принадлежит ему, посреди всеобщего хаоса, главным знаком которого являются ворота посреди ничего, а главным действием, это подчеркивающим, - неудачная (и бессмысленная ввиду отсутствия ограды) попытка Петра их отворить.
Для понимания значимости этого сравнения героя с апостолом очень важен один нюанс. Петр не может выполнить не просто незамысловатое бытовое действие (в конце концов ворота могут быть тяжелые, засов - ржавый, для старика трудно открываемый etc.). Нет, Петр не в состоянии выполнить свою основную функцию, то, к чему он приставлен, назначен Богом.
В литературе о Высоцком была высказана идея, что добывание яблок
“имеет смысл спора с хозяином рая - Богом [= нарушение запрета. - Л.Т.], который в тексте замещен апостолом Петром” [99*].
Это очевидно противоречит тексту. Во-первых, как может Петр замещать Бога, если тот в раю и сам присутствует? Правда, в не подобающем хозяину рая положении (“и распятый над кругом висел”), и это еще один темный момент сюжета. Но идея замещения Бога Петром его не проясняет, а лишь придает образу распятого смысл недееспособности Бога. Ничто в “Яблоках” не свидетельствует о присутствии в тексте такого мотива. Во-вторых, Петр-неумеха странно выглядит в качестве заместителя всемогущего Бога, которого подобное замещение способно лишь скомпрометировать (этого мотива в РЯ тоже нет).
Настойчивое акцентирование мотива неумелости, немощи Петра подчеркивает, что умелость, ловкость героя, достижение им результата - важный мотив этого сюжета. Позитивный герой Высоцкого всегда ориентирован на завершение, результативность действия (хотя иногда результат может быть достигнут и не за счет его усилий).
* * *
Узнавание
Узнавание, как важный элемент сюжета трагедии, выделял еще Аристотель в своей “Поэтике”. У него это переломный момент в драматическом произведении, когда тайное истановится явным, и герой понимает суть происходящего. Узнавание, как правило, приурочено к кульминации действия, после него события стремятся к развязке [100*].
Эпизод узнавания героем Петра в “Яблоках” связан с каноном: он непосредственно предшествует кульминации, после него сюжет и в самом деле ускоряет свой бег (до узнавания - шесть куплетов текста, после - полтора). Анекдотично же то, что герой должен был узнать - просто не мог не узнать - этого персонажа еще в четвертом куплете (“Седовласый старик что-то долго возился с засовом...”): ну какой еще старик может околачиваться возле райских врат в попытке их открыть, как не Петр-ключник?
* * *
Слезы
Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Петр святой, он апостол, а я остолоп.
Зная, насколько важно в мире Высоцкого наличие у персонажа имени, можно подумать, что упоминание имени апостола - центр данного двустрочия. Однако чтобы дать герою возможность назвать апостола по имени, вовсе не нужно было создавать второй эпизод с Петром, герой прекрасно мог сделать это и другим способом, более лаконичным (что важно для жанра песни): в первом же эпизоде с апостолом. И такой вариант есть - в первой редакции “Яблок” (потом он возникнет и в одной из записей второй редакции, канадской, Ф9):
Петр-апостол старик что-то долго возился с засовом.
А вот мотива узнавания в первой редакции РЯ нет. Значит, именно он главный в разбираемом двустрочии, ради него данный фрагмент появился в тексте. И, парадоксально, этот же мотив придает странность всему эпизоду.
В самом деле, почему герой опознал старика именно по слезам? Ведь до упоминания о слезах уже названы другие уникальные, исключительно Петру присущие характеристики, причем не менее известные и гораздо более приметные, крупные, чем слезы (которые являются знаком печали апостола о том, что он предал Христа [101*]): увидав старика, пытающегося отпереть ворота рая, герой вмиг должен был признать в нем апостола Петра, которому Христос вручил ключи от райских врат и право пущать и не пущать в рай души умерших (любопытен вариант в канадской записи, Ф9, “Это Петр святой, он апостол, ах я остолоп”, мол, как же раньше не догадался!). Почему не признал? Да потому, что невозможно признать апостола Петра, с его высокой миссией, назначенной ему Богом, в старике, безуспешно возящемся с воротами. Вот тогда слезы и вступили в игру, стали опознавательным знаком. В этом смысл “слезной” строки.
* * *
Святость
Эпизод с узнаванием - продолжение и прямое следствие неумелой возни апостола Петра с отворением ворот. “Петр святой” в таком контексте имеет ироническую окраску.
Слово “святой” в широком понимании ассоциируется не только с безгрешностью, но и с совершенством. Его значение по словарю - “человек, посвятивший свою жизнь церкви и религии, а после смерти признанный образцом праведной жизни и носителем чудодейственной силы” [102*]. К Петру из РЯ данное значение не подходит: какая там чудодейственная сила, когда он даже ворота открыть не в состоянии!
Но всё отлично укладывается в контекст, если понять слова “это Петр святой” как “вот тот, кто назван/назначен святым”. Подходит этот смысловой ключ и к фразе “а я остолоп”: не глупец герой, а “назначен остолопом”, то есть - низшим (неслучайна рифма “остолоп - холоп”).
И еще довод. В эпизоде узнавания слово “святой” полностью идентифицирует Петра, а следующее за ним “он апостол” для идентификации избыточно, не нужно. Его функция - проявление того же мотива: один назначен апостолом, другой - остолопом. Барин и холоп.
_______
[99*] Свиридов С. С. 189.
[100*] https://ru.wikipedia.org/wiki/Узнавание
[101*] Впервые - там же.
[102*] Словарь Ожегова (http://dic.academic.ru/dic.nsf/ogegova/215946).
(Далi буде https://about-visotsky.livejournal.com/218119.html)