Панки Матушки Гусыни - Часть 2
Вчера я опубликовал первую часть моего эссе о панковских элементах в современной моде и о том, как со временем меняются символы в одежде. Оно вышло в недавнем выпуске Book Magazine, в котором рассмотрены все возможные аспекты темы панка в моде и культуре. Меня же больше всего занимает то, что со времени появления панка в моде граница между бедным и дешевым совсем стерлась, а любая символика в одежде используется не для заявлений, а только для стилизации. Отсюда и название "Панки Матушки Гусыни".
Впечатляющей демонстрацией бройлерного характера современного панка стал съезд гостей на гала-прием по случаю открытия 6 мая выставки «Панк: От хаоса к кутюру» в Музее Метрополитен. По сравнению с ним «Карнавал зверей» Сен-Санса кажется бетховенской бурей страстей. На ум приходит, быстрее, оруэловская «Ферма зверей». Того скорее вспоминается получившая широкую известность уличная работа Бэнкси «Не забудь пообедать» - с этими словами типичная домохозяйка в возрасте ласково поправляет шарф на панкующем сыне, провожая его с утра в полную бунта жизнь. Одним словом, за изъятием нескольких примечательных персон (включая Мадонну в Givenchy), панка в собравшихся было не больше, чем в гамбургере. Удивительного мало, ведь котлета - настоящий символ современности.
Стоит напомнить, что со времен работы Дианы Вриланд метовские выставки костюма являются одним из основных событий, определяющих направления в изучении моды. И если они не станут повторять натужность прошлогодней «Прада-Скьяпарелли», то таковыми останутся как минимум на ближайшее десятилетие. В начале 70х эти экспозиции принесли в моду осознание того, что показывать нужно не одежду, а связанные с нею идеи. Сейчас названный принцип распространяется во всем мире на любую демонстрацию моды, включая подиум, но в России его по-прежнему жизненно недостает большинству выставок. С некоторых пор майский благотворительный прием по случаю открытия проекта года считается самым желанным светским событием в индустрии. Во всяком случае, за посещение ежегодного награждения CFDA 30 тысяч никто точно не заплатит. А тут - пожалуйста, в очередь.
Тем страннее было видеть, что для такого ответственного случая фантазия гостей практически исчерпывалась версачиевскими булавками середины 90х (часто), бальменовскими клепаными куртками (редко) и маккуиновским или вествудовским тартаном (почти никогда). Многие вообще ограничились черным. Качественной рванины и трэша отмечено не было. Не замечено было также удовольствия от возможности похулиганить на людях и накутюрить что-то несусветное. Собравшиеся демонстрировали ненавистные панкам попытки хорошего вкуса и коммерческий подход. Все-таки СПИД изгнал из нашей жизни не только прелести случайного секса, но и спонтанность, всякий дионисизм вообще. Он остался лишь в том благообразном изводе, что Бердяев приберегал для Достоевского, у которого «Алеша землю целовал». Эпилептический панк души, если угодно, но без особенной радости.
Игги Поп в 1976 году слева, а справа - Chanel Couture весна-лето 2011; оцените разницу.
Отказ от стилистических игр и от самовыражения через одежду - еще одна черта нашего времени, которую еще в 2005 году невозможно было предвидеть. И самое существенное различие с эстетикой панка, где всякий наряд был если не манифестом, то манифестацией. Люди потеряли вкус к таким играм и считают их несовременными. Взамен они приобрели свободу называть «иконой» практически всякого, кому удалось ловко совместить тренировочные брюки с винтажной оцелотовой шубкой и негритянским золотом. Спонтанность почти полностью исчезла даже из street fashion. Очевидно, что связь с экспрессивным гротеском визуальной панковской традиции почти потеряна из-за изменившейся роли моды в жизни. Зато те же самые перемены многим обязаны идеологии панка.
Почти наугад выбранный кадр с ковровой дорожки недавней MTV VMA
Об этом я не перестаю думать, когда вижу в репортажах с ковровых дорожек звездочек в одежках Topshop. Эстетика бедности прошла лет двадцать назад через концептуальную обработку Миуччией Прада и вернулась к нам бедностью визуальной, заодно полностью извратив начальную идею борьбы с избыточным потреблением. Будто Франциск Ассизский развернул в Бангладеш линию грубого белья своего имени. «Недорогая» теперь в большинстве случаев означает «низкосортная», граница между бедным и дешевым совсем исчезла. В опубликованном недавно списке «Самых страшных преступлений против моды» (источник я даже не пытался запоминать) на первом месте стоят носки с сандалиями, как если бы покупать и носить всякую дешевку на радость озоновой дыре не является проступком в сто раз худшим. Тут даже ирония уже не работает - плохо выглядеть сознательно не готов никто; в итоге это получается автоматически.
Современный взгляд на панковский стиль - очень показательный пример превращений любого анти-консьюмеристского движения в источник коммерческих идей. Сейчас это происходит мгновенно, все субкультуры стали нишевой разновидностью мейнстрима. Кардиган домашней вязки считается ближайшим аналогом контркультурной униформы. Надеюсь, читатели оценят, как старательно я весь текст избегаю ругательного слова, которое на «хип-« начинается и «-стеры» заканчивается. Материалы выставки в Метрополитан иллюстрируют эту подмену вполне однозначно. Конечно же, цепей, бритв, заклепок и булавок там хватило бы на целую скобяную лавку. Однако используются они как отвлеченные символы, на одних правах с Микки Маусом. А вот не представлены вовсе «парижские японцы» начала 80х, которые предлагали игровое отношение к костюму. Очень мало их европейских последователей начала 90х, чьи необработанные края, «самострок» и вывернутые швы так снизили стандарты моды в недавнее время.
Джон Лайдон, 1976; справа - из коллекции Comme Des Garcons осень 1982 (фото Питер Линдберг); согласитесь, преемственность в подаче еще сохраняется
Одним словом, мы почти не видим нон-конформистской сущности панковской антимоды - две ранних Зандры Роуз, но ни одного позднего Мигеля Адровера. Зато видим, как визуальные приметы этого стиля можно приспособить к коммерческому обиходу. У Вествуд, к примеру, Бэмби теперь живехонек, украшает лицензионные сумки и полотенца для японцев. Возможно, что первыми опасность превращения в туристический аттракцион почувствовали сами панки - с середины восьмидесятых большинство течений в их среде предпочитают отказ от стилистических заявлений (не громче Ben Sherman, во всяком случае). Как я уже говорил, метовские выставки очень точно отражают загибы времени даже на ретро-материале. В данном случае это был рассказ о вытеснении из обихода любых значений одежды, кроме пригодных для стилизации. В качестве компенсации автор с удовольствием носит сандалии с носками и в гробу видал все советы стилистов.
Впечатляющей демонстрацией бройлерного характера современного панка стал съезд гостей на гала-прием по случаю открытия 6 мая выставки «Панк: От хаоса к кутюру» в Музее Метрополитен. По сравнению с ним «Карнавал зверей» Сен-Санса кажется бетховенской бурей страстей. На ум приходит, быстрее, оруэловская «Ферма зверей». Того скорее вспоминается получившая широкую известность уличная работа Бэнкси «Не забудь пообедать» - с этими словами типичная домохозяйка в возрасте ласково поправляет шарф на панкующем сыне, провожая его с утра в полную бунта жизнь. Одним словом, за изъятием нескольких примечательных персон (включая Мадонну в Givenchy), панка в собравшихся было не больше, чем в гамбургере. Удивительного мало, ведь котлета - настоящий символ современности.
Стоит напомнить, что со времен работы Дианы Вриланд метовские выставки костюма являются одним из основных событий, определяющих направления в изучении моды. И если они не станут повторять натужность прошлогодней «Прада-Скьяпарелли», то таковыми останутся как минимум на ближайшее десятилетие. В начале 70х эти экспозиции принесли в моду осознание того, что показывать нужно не одежду, а связанные с нею идеи. Сейчас названный принцип распространяется во всем мире на любую демонстрацию моды, включая подиум, но в России его по-прежнему жизненно недостает большинству выставок. С некоторых пор майский благотворительный прием по случаю открытия проекта года считается самым желанным светским событием в индустрии. Во всяком случае, за посещение ежегодного награждения CFDA 30 тысяч никто точно не заплатит. А тут - пожалуйста, в очередь.
Тем страннее было видеть, что для такого ответственного случая фантазия гостей практически исчерпывалась версачиевскими булавками середины 90х (часто), бальменовскими клепаными куртками (редко) и маккуиновским или вествудовским тартаном (почти никогда). Многие вообще ограничились черным. Качественной рванины и трэша отмечено не было. Не замечено было также удовольствия от возможности похулиганить на людях и накутюрить что-то несусветное. Собравшиеся демонстрировали ненавистные панкам попытки хорошего вкуса и коммерческий подход. Все-таки СПИД изгнал из нашей жизни не только прелести случайного секса, но и спонтанность, всякий дионисизм вообще. Он остался лишь в том благообразном изводе, что Бердяев приберегал для Достоевского, у которого «Алеша землю целовал». Эпилептический панк души, если угодно, но без особенной радости.
Игги Поп в 1976 году слева, а справа - Chanel Couture весна-лето 2011; оцените разницу.
Отказ от стилистических игр и от самовыражения через одежду - еще одна черта нашего времени, которую еще в 2005 году невозможно было предвидеть. И самое существенное различие с эстетикой панка, где всякий наряд был если не манифестом, то манифестацией. Люди потеряли вкус к таким играм и считают их несовременными. Взамен они приобрели свободу называть «иконой» практически всякого, кому удалось ловко совместить тренировочные брюки с винтажной оцелотовой шубкой и негритянским золотом. Спонтанность почти полностью исчезла даже из street fashion. Очевидно, что связь с экспрессивным гротеском визуальной панковской традиции почти потеряна из-за изменившейся роли моды в жизни. Зато те же самые перемены многим обязаны идеологии панка.
Почти наугад выбранный кадр с ковровой дорожки недавней MTV VMA
Об этом я не перестаю думать, когда вижу в репортажах с ковровых дорожек звездочек в одежках Topshop. Эстетика бедности прошла лет двадцать назад через концептуальную обработку Миуччией Прада и вернулась к нам бедностью визуальной, заодно полностью извратив начальную идею борьбы с избыточным потреблением. Будто Франциск Ассизский развернул в Бангладеш линию грубого белья своего имени. «Недорогая» теперь в большинстве случаев означает «низкосортная», граница между бедным и дешевым совсем исчезла. В опубликованном недавно списке «Самых страшных преступлений против моды» (источник я даже не пытался запоминать) на первом месте стоят носки с сандалиями, как если бы покупать и носить всякую дешевку на радость озоновой дыре не является проступком в сто раз худшим. Тут даже ирония уже не работает - плохо выглядеть сознательно не готов никто; в итоге это получается автоматически.
Современный взгляд на панковский стиль - очень показательный пример превращений любого анти-консьюмеристского движения в источник коммерческих идей. Сейчас это происходит мгновенно, все субкультуры стали нишевой разновидностью мейнстрима. Кардиган домашней вязки считается ближайшим аналогом контркультурной униформы. Надеюсь, читатели оценят, как старательно я весь текст избегаю ругательного слова, которое на «хип-« начинается и «-стеры» заканчивается. Материалы выставки в Метрополитан иллюстрируют эту подмену вполне однозначно. Конечно же, цепей, бритв, заклепок и булавок там хватило бы на целую скобяную лавку. Однако используются они как отвлеченные символы, на одних правах с Микки Маусом. А вот не представлены вовсе «парижские японцы» начала 80х, которые предлагали игровое отношение к костюму. Очень мало их европейских последователей начала 90х, чьи необработанные края, «самострок» и вывернутые швы так снизили стандарты моды в недавнее время.
Джон Лайдон, 1976; справа - из коллекции Comme Des Garcons осень 1982 (фото Питер Линдберг); согласитесь, преемственность в подаче еще сохраняется
Одним словом, мы почти не видим нон-конформистской сущности панковской антимоды - две ранних Зандры Роуз, но ни одного позднего Мигеля Адровера. Зато видим, как визуальные приметы этого стиля можно приспособить к коммерческому обиходу. У Вествуд, к примеру, Бэмби теперь живехонек, украшает лицензионные сумки и полотенца для японцев. Возможно, что первыми опасность превращения в туристический аттракцион почувствовали сами панки - с середины восьмидесятых большинство течений в их среде предпочитают отказ от стилистических заявлений (не громче Ben Sherman, во всяком случае). Как я уже говорил, метовские выставки очень точно отражают загибы времени даже на ретро-материале. В данном случае это был рассказ о вытеснении из обихода любых значений одежды, кроме пригодных для стилизации. В качестве компенсации автор с удовольствием носит сандалии с носками и в гробу видал все советы стилистов.