Заслуженный Работник Сцены
И вот я сижу в кафе на улице в самом- самом центре.
Я делаю то, что совсем недавно казалось бы кощунством - я пью пиво.
Я пью пиво в пять часов дня.
Я не за рулём, мне можно.
И мне некуда спешить.
Те минуты, которые похищались совсем недавно для таких коротких встреч, похищаются уже по привычке, но мне уже некуда идти.
Я так много говорил и писал о том, что живу сам с собой, что всё именно так и произошло - хочется этого или нет, вериться в это, или с трудом, но я живу сам с собой.
И дело, даже, не в том, что мне есть или нет место где-либо, нет.
Мне просто захотелось сегодня сесть и оглядеться.
Мне захотелось сесть и понять, в конце концов, во имя Неба, где я?
И вот, я сижу в кафе на улице и пью пиво.
Дождь кончился, и людей идущих по улице стало больше, они спешат куда то, просто гуляют, улыбаются, хмурятся, разговаривают по телефонам или друг с другом, мечтают, смеются, ссорятся.
А я сидел в тени, пил своё пиво и подглядывал за ними.
Как же было классно додумывать за них их жизнь и поступки, представлять с ними разные ситуации - смешные и не очень.
Осознание отсутствия своего, оно совсем трансформировалось в нечто другое - во что-то новое, непонятное, но странное и умиротворённое.
С половины второй бутылки, мне показалось совсем глупым то, что моё стремительное падение по наклонной проистекает как-то очень мило, культурно и интеллигентно.
В жопу - подумал я - в жопу! Не может кажущаяся интеллигентность соответствовать небритому рылу, кожаной мотоциклетной куртке и истёртым джинсам.
В конце то концов, глупое несоответствие внешнего надо было дополнить внутренним.
Да и пиво без водки - деньги на ветер (Ц).
И я заказал водки.
Как же было классно то, что произошло потом! Как давно я так не веселился!
С половины бутылки меня стали переполнять глубоко запрятанные эмоции - они рвались наружу, они бушевали и ворочались во мне как стая каких то мифических огнедышащих удавов с каменных барельефов майя - они рвались наружу грозясь порвать мою оболочку внешнего безразличия, моё небритое рыло кирпичом, оттягивали мою майку в том районе где должно было находиться сердце…
Я сидел и курил, положив подбородок на переплетённые пальцы рук и наблюдал за борьбой собственных страшилищ и за ними, за проходящими предо мной по улице.
Теперь я уже не додумывал за них - я противопоставлял себя им, им всем.
Демоны моей пустоты стремились разрастись, захватить, сожрать, поглотить весь этот блядский, проходящий рядом, весь этот пустой и безразличный мир.
Цинизм, наглейший, основательный, взрослый, уверенный в себе, культивированный, селекционный - такой вот цинизм бил во мне фонтанами, переливался во мне каплями и сверкал ледяным синим и бирюзовым…
Наглый, беспардонный и холодный демон, один из легиона тех, что сотрясали моё нутро, окрикивал их всех моими мыслями, за меня, но моими глазами, моими пальцами, моими сигаретами, моей зажигалкой, стаканами, бутылками - всем, чем можно разговаривать, не произнося слов - он орал на них на всех, он заговаривал с каждым:
Эй - шептал он жарко - эй, девушка в длинном летнем платье так грациозно и пряно обтягивающем твоё тело, эй! - орал он ей - посмотри на меня!
Посмотри на меня!
Давай познакомимся? Давай! Хуже тебе точно не будет!
Давай-ка я представлюсь, чтоб ты знала, с кем тебе придётся иметь дело?
Я - повелитель пустеющих постелей, я - король одноразовой любви, от которой тебе достанется больше, много-много больше чем мне, я - князь сиюминутных обещаний, я - призрачный принц на призрачном коне, я - половинка той стыдливой похоти, которую ты выставляешь напоказ своей походкой, своими глазами, я - тот, который сначала будет ласкать тебя нежно как сто тысяч прикосновений пушинок гонимых ветром по этой весенней улице, а потом будет обладать тобой - грубо, ненасытно, восторгаясь, первобытно, твоей плотью, пожирая тебя с тем самым аппетитом, от которого ты взлетишь к небесам, низринешься в адское пламя, а под конец тебя выбросит на океанский берег - пустую, иссушённую, лишённую всяческих желаний, потому что я выполню их все, и навяжу тебе сотню тысяч своих - низменных, извращённых, непонятных и невыполнимых….
Или вот вы трое - вы, так услужливо виляющие своими оттопыренными, аппетитными задницами в обтягивающих джинсах, поражающие длинной собственных ног на высоченных каблуках, ослепительным блеском тщательно ухоженных длинных волос, покрытые непроницаемой бронёй собственной красоты, влюблённые в свои отражения в зеркалах модных магазинов, жаждущие и вожделеющие правильной оценки со стороны окружающих вас самцов, а вернее меринов вьющихся рядом с вами как стайка мальков рядом с китами, вы трое, ждущие, что вам правильно заплатят - деньгами, временем, статусом, может чувствами - вас всех троих я куплю и продам - куплю собой, каким бы неликвидным бы я вам всем не казался, а продам вас вашему же будущему, каким бы неинтересным оно не казалось мне…
Эй девочка! Девочка - хиппи, тростинка в рванных джинсах, с волосами перетянутыми через лоб пёстрой лентой, прямыми волосами расчёсанными на пробор, чёрными как смоль, как вороново крыло - от них твои голубые глаза кажутся совсем синими, а лицо кажется таким свежим, чистым и детским, ты так похожа на индианку, на маленькую скво - ты не идёшь, ты бежишь подпрыгивая, грациозная, радостная и по-весеннему быстрая как ручеёк в лесу, кажется прислушаться к тебе, и услышишь журчание, от этого этот увалень рядом с тобой кажется более прыщавым, более нескладным и более неуклюжим….
На половине бутылки это прошло - как не бывало.
Демон побесился и убрался восвояси.
Стало намного спокойнее, стало намного легче - это покажется глупым, но я протрезвел окончательно, всё передо мной обрело свои реальные краски - цели трансформировались в цепочку, события стали понятнее, а по пути их создания стали расцветать мысли, совсем как фонари вдоль торгового тракта.
Горечь потери, перетёкшая в бесшабашную, наглую злобу, переросла в понимание.
Нет, нет, не в принятие, не в согласие, в понимание, и от этого стало легче.
Я расплатился и вышел из кафе - я вышел из своей тени, из своего логова, из своей собственной берлоги и решил прогуляться.
Скорее всего, подсознательным смыслом моей прогулки было желание слиться с ними - со всеми теми, за кем я наблюдал ранее; было желание идти - не додумывать за себя и за других возможные гипотетические продолжения вымышленных жизней, выдуманных диалогов, оставаясь при этом недвижимым наблюдателем, нет, меня достало стороннее наблюдение - мне захотелось идти куда то самому.
И пусть я иду к расплывчатым целям, шаги которые я при этом совершаю - реальны, осязаемы, они отдаются в моем теле, и я чувствую, я дышу.
Я не знаю, куда я приду.
Так много разных вариантов, так много разных направлений….
Но я иду.
И пусть теперь я один из персонажей, за которых другие наблюдатели додумывают их прошлое, настоящее и будущее - я иду!
Пусть в театре жизни я из партера перешёл на сцену, мне всё равно!
Мне радостно и бесконечно здорово идти, совершать поступки и делать попытки.
Да, я знаю - многое в моей жизни уже давно перешло ту границу, за которой понятия добра и зла, хорошего и плохого, чёрного и белого, да…
Я - неизвестный герой неизвестного времени, я - странное существо остающееся во имя чего то светлого один на один с собственным пожизненным заключением, я - нечто, предумышленно отпускающее то, что критически необходимо пришить к себе суровыми нитками так, чтоб это что то не сумело никогда вырваться, даже при большом собственном желаний.
И это то же во имя чего-то светлого...
Я не настолько глуп, как это может показаться, не настолько психически нездоров, чтоб презирать собственные инстинкты, и уж точно, я - не альтруист, меня нельзя назвать излишне благородным…
Но за время своих странствий я понял некоторые вещи, необходимые вещи, хорошие вещи…
Я понял многое о том, что нельзя жить собой и своим, как бы естественно это бы ни казалось.
Я понял, что бывает хорошо даже в самой поганой ситуации, бывает печально хорошо от осознания того, что кому-то будет лучше от твоего осознанного выбора.
Может не здесь и не сейчас, может много позже, может….
Может потом поблагодарят, а может и нет…
Может даже вообще не узнают, но это уже не суть важно…
Весенний милиционер свистел как стадо соловьёв, солнце светило мне в лицо, ветер обдавал меня смесью пряных запахов - духов, влажного асфальта, цветущих деревьев, бензина.
И я шёл вверх по этой улице, затягиваясь своей сигаретой и не пряча своих глаз.
Впервые раз за очень долгое время, я смотрел в глаза окружающему миру, я улыбался ему - открыто, не натянуто, по-дружески, и не снисходительно.
И мир улыбался мне - улыбался мне весной, солнцем и мокрыми от дождя улицами. Улицами, по которым деловито сновали тысячи таких - же как и я работников сцены….
Я делаю то, что совсем недавно казалось бы кощунством - я пью пиво.
Я пью пиво в пять часов дня.
Я не за рулём, мне можно.
И мне некуда спешить.
Те минуты, которые похищались совсем недавно для таких коротких встреч, похищаются уже по привычке, но мне уже некуда идти.
Я так много говорил и писал о том, что живу сам с собой, что всё именно так и произошло - хочется этого или нет, вериться в это, или с трудом, но я живу сам с собой.
И дело, даже, не в том, что мне есть или нет место где-либо, нет.
Мне просто захотелось сегодня сесть и оглядеться.
Мне захотелось сесть и понять, в конце концов, во имя Неба, где я?
И вот, я сижу в кафе на улице и пью пиво.
Дождь кончился, и людей идущих по улице стало больше, они спешат куда то, просто гуляют, улыбаются, хмурятся, разговаривают по телефонам или друг с другом, мечтают, смеются, ссорятся.
А я сидел в тени, пил своё пиво и подглядывал за ними.
Как же было классно додумывать за них их жизнь и поступки, представлять с ними разные ситуации - смешные и не очень.
Осознание отсутствия своего, оно совсем трансформировалось в нечто другое - во что-то новое, непонятное, но странное и умиротворённое.
С половины второй бутылки, мне показалось совсем глупым то, что моё стремительное падение по наклонной проистекает как-то очень мило, культурно и интеллигентно.
В жопу - подумал я - в жопу! Не может кажущаяся интеллигентность соответствовать небритому рылу, кожаной мотоциклетной куртке и истёртым джинсам.
В конце то концов, глупое несоответствие внешнего надо было дополнить внутренним.
Да и пиво без водки - деньги на ветер (Ц).
И я заказал водки.
Как же было классно то, что произошло потом! Как давно я так не веселился!
С половины бутылки меня стали переполнять глубоко запрятанные эмоции - они рвались наружу, они бушевали и ворочались во мне как стая каких то мифических огнедышащих удавов с каменных барельефов майя - они рвались наружу грозясь порвать мою оболочку внешнего безразличия, моё небритое рыло кирпичом, оттягивали мою майку в том районе где должно было находиться сердце…
Я сидел и курил, положив подбородок на переплетённые пальцы рук и наблюдал за борьбой собственных страшилищ и за ними, за проходящими предо мной по улице.
Теперь я уже не додумывал за них - я противопоставлял себя им, им всем.
Демоны моей пустоты стремились разрастись, захватить, сожрать, поглотить весь этот блядский, проходящий рядом, весь этот пустой и безразличный мир.
Цинизм, наглейший, основательный, взрослый, уверенный в себе, культивированный, селекционный - такой вот цинизм бил во мне фонтанами, переливался во мне каплями и сверкал ледяным синим и бирюзовым…
Наглый, беспардонный и холодный демон, один из легиона тех, что сотрясали моё нутро, окрикивал их всех моими мыслями, за меня, но моими глазами, моими пальцами, моими сигаретами, моей зажигалкой, стаканами, бутылками - всем, чем можно разговаривать, не произнося слов - он орал на них на всех, он заговаривал с каждым:
Эй - шептал он жарко - эй, девушка в длинном летнем платье так грациозно и пряно обтягивающем твоё тело, эй! - орал он ей - посмотри на меня!
Посмотри на меня!
Давай познакомимся? Давай! Хуже тебе точно не будет!
Давай-ка я представлюсь, чтоб ты знала, с кем тебе придётся иметь дело?
Я - повелитель пустеющих постелей, я - король одноразовой любви, от которой тебе достанется больше, много-много больше чем мне, я - князь сиюминутных обещаний, я - призрачный принц на призрачном коне, я - половинка той стыдливой похоти, которую ты выставляешь напоказ своей походкой, своими глазами, я - тот, который сначала будет ласкать тебя нежно как сто тысяч прикосновений пушинок гонимых ветром по этой весенней улице, а потом будет обладать тобой - грубо, ненасытно, восторгаясь, первобытно, твоей плотью, пожирая тебя с тем самым аппетитом, от которого ты взлетишь к небесам, низринешься в адское пламя, а под конец тебя выбросит на океанский берег - пустую, иссушённую, лишённую всяческих желаний, потому что я выполню их все, и навяжу тебе сотню тысяч своих - низменных, извращённых, непонятных и невыполнимых….
Или вот вы трое - вы, так услужливо виляющие своими оттопыренными, аппетитными задницами в обтягивающих джинсах, поражающие длинной собственных ног на высоченных каблуках, ослепительным блеском тщательно ухоженных длинных волос, покрытые непроницаемой бронёй собственной красоты, влюблённые в свои отражения в зеркалах модных магазинов, жаждущие и вожделеющие правильной оценки со стороны окружающих вас самцов, а вернее меринов вьющихся рядом с вами как стайка мальков рядом с китами, вы трое, ждущие, что вам правильно заплатят - деньгами, временем, статусом, может чувствами - вас всех троих я куплю и продам - куплю собой, каким бы неликвидным бы я вам всем не казался, а продам вас вашему же будущему, каким бы неинтересным оно не казалось мне…
Эй девочка! Девочка - хиппи, тростинка в рванных джинсах, с волосами перетянутыми через лоб пёстрой лентой, прямыми волосами расчёсанными на пробор, чёрными как смоль, как вороново крыло - от них твои голубые глаза кажутся совсем синими, а лицо кажется таким свежим, чистым и детским, ты так похожа на индианку, на маленькую скво - ты не идёшь, ты бежишь подпрыгивая, грациозная, радостная и по-весеннему быстрая как ручеёк в лесу, кажется прислушаться к тебе, и услышишь журчание, от этого этот увалень рядом с тобой кажется более прыщавым, более нескладным и более неуклюжим….
На половине бутылки это прошло - как не бывало.
Демон побесился и убрался восвояси.
Стало намного спокойнее, стало намного легче - это покажется глупым, но я протрезвел окончательно, всё передо мной обрело свои реальные краски - цели трансформировались в цепочку, события стали понятнее, а по пути их создания стали расцветать мысли, совсем как фонари вдоль торгового тракта.
Горечь потери, перетёкшая в бесшабашную, наглую злобу, переросла в понимание.
Нет, нет, не в принятие, не в согласие, в понимание, и от этого стало легче.
Я расплатился и вышел из кафе - я вышел из своей тени, из своего логова, из своей собственной берлоги и решил прогуляться.
Скорее всего, подсознательным смыслом моей прогулки было желание слиться с ними - со всеми теми, за кем я наблюдал ранее; было желание идти - не додумывать за себя и за других возможные гипотетические продолжения вымышленных жизней, выдуманных диалогов, оставаясь при этом недвижимым наблюдателем, нет, меня достало стороннее наблюдение - мне захотелось идти куда то самому.
И пусть я иду к расплывчатым целям, шаги которые я при этом совершаю - реальны, осязаемы, они отдаются в моем теле, и я чувствую, я дышу.
Я не знаю, куда я приду.
Так много разных вариантов, так много разных направлений….
Но я иду.
И пусть теперь я один из персонажей, за которых другие наблюдатели додумывают их прошлое, настоящее и будущее - я иду!
Пусть в театре жизни я из партера перешёл на сцену, мне всё равно!
Мне радостно и бесконечно здорово идти, совершать поступки и делать попытки.
Да, я знаю - многое в моей жизни уже давно перешло ту границу, за которой понятия добра и зла, хорошего и плохого, чёрного и белого, да…
Я - неизвестный герой неизвестного времени, я - странное существо остающееся во имя чего то светлого один на один с собственным пожизненным заключением, я - нечто, предумышленно отпускающее то, что критически необходимо пришить к себе суровыми нитками так, чтоб это что то не сумело никогда вырваться, даже при большом собственном желаний.
И это то же во имя чего-то светлого...
Я не настолько глуп, как это может показаться, не настолько психически нездоров, чтоб презирать собственные инстинкты, и уж точно, я - не альтруист, меня нельзя назвать излишне благородным…
Но за время своих странствий я понял некоторые вещи, необходимые вещи, хорошие вещи…
Я понял многое о том, что нельзя жить собой и своим, как бы естественно это бы ни казалось.
Я понял, что бывает хорошо даже в самой поганой ситуации, бывает печально хорошо от осознания того, что кому-то будет лучше от твоего осознанного выбора.
Может не здесь и не сейчас, может много позже, может….
Может потом поблагодарят, а может и нет…
Может даже вообще не узнают, но это уже не суть важно…
Весенний милиционер свистел как стадо соловьёв, солнце светило мне в лицо, ветер обдавал меня смесью пряных запахов - духов, влажного асфальта, цветущих деревьев, бензина.
И я шёл вверх по этой улице, затягиваясь своей сигаретой и не пряча своих глаз.
Впервые раз за очень долгое время, я смотрел в глаза окружающему миру, я улыбался ему - открыто, не натянуто, по-дружески, и не снисходительно.
И мир улыбался мне - улыбался мне весной, солнцем и мокрыми от дождя улицами. Улицами, по которым деловито сновали тысячи таких - же как и я работников сцены….