Рим: Капитолийские музеи (2)
Догрузил еще несколько фотографий.
1. Менада (рельеф)
2. Фрагменты скульптурной группы, изображающей человека на колеснице
3. Другой ракурс
4. Эрос или Танатос (римская копия греческого оригинала IV в. до н.э.)
5. Из википедии
Эрос или Танатос? Кажется, Вяч. Иванов где-то писал о мистической встрече Эроса и Танатоса. Но я вспоминаю, думая об этой встрече, оперу Моцарта "Cosi fan tutte", а именно первый финал, сцену мнимого отравления.
А мы, продолжая нашу экскурсию, выходим во дворик.
6.
7.
8.
И по галерее над Табуларием
9.
идем в другой дворец (Palazzo Nuovo) и, пока идем, смотрим на Форум.
Это весьма эффектное зрелище.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
Арка Септимия Севера, а вдалеке арка Тита.
17. Арка Септимия Севера ближе
18.
Колонны храма императора Тита Веспасиана, а за ними то, что осталось от храма Сатурна.
19. Речное божество во дворике Palazzo Nuovo
20.
Эти колонны и рельефы на них - уже нечто египетское.
Как и это:
21.
И это:
22.
Но, конечно, это уже совсем поздний Древний Египет.
Вернемся к римской античности.
23. Умирающий галл
24.
25.
26. Дионис
Это тоже очень известное изображение, знакомое мне с детства по книге Н. Куна "Легенды и мифы Древней Греции.
27. Артемида (?)
28. "Розовый фавн" (Fauno Rosso)
29. Из википедии
30.
Здесь меня привлекла козлорогая голова сатира, и я не тематизировал рельефы и два других бюста.
И мне хочется процитировать Гёте:
Wallt ihr andern, wo's beliebet; wir umzingeln, wir umrauschen
Den durchaus bepflanzten Hügel, wo am Stab die Rebe grünt;
Dort zu aller Tage Stunden läßt die Leidenschaft des Winzers
Uns des liebevollsten Fleißes zweifelhaft Gelingen sehn.
Bald mit Hacke, bald mit Spaten, bald mit Häufeln, Schneiden, Binden
Betet er zu allen Göttern, fördersamst zum Sonnengott.
Bacchus kümmert sich, der Weichling, wenig um den treuen Diener,
Ruht in Lauben, lehnt in Höhlen, faselnd mit dem jüngsten Faun.
Was zu seiner Träumereien halbem Rausch er je bedurfte,
Immer bleibt es ihm in Schläuchen, ihm in Krügen und Gefäßen,
Rechts und links der kühlen Grüfte, ewige Zeiten aufbewahrt.
Haben aber alle Götter, hat nun Helios vor allen,
Lüftend, feuchtend, wärmend, glutend, Beeren-Füllhorn aufgehäuft,
Wo der stille Winzer wirkte, dort auf einmal wird's lebendig,
Und es rauscht in jedem Laube, raschelt um von Stock zu Stock.
Körbe knarren, Eimer klappern, Tragebutten ächzen hin,
Alles nach der großen Kufe zu der Keltrer kräft'gem Tanz;
Und so wird die heilige Fülle reingeborner saftiger Beeren
Frech zertreten, schäumend, sprühend mischt sich's, widerlich zerquetscht.
Und nun gellt ins Ohr der Zimbeln mit der Becken Erzgetöne,
Denn es hat sich Dionysos aus Mysterien enthüllt;
Kommt hervor mit Ziegenfüßlern, schwenkend Ziegenfüßlerinnen,
Und dazwischen schreit unbändig grell Silenus' öhrig Tier.
Nichts geschont! Gespaltne Klauen treten alle Sitte nieder,
Alle Sinne wirbeln taumlich, gräßlich übertäubt das Ohr.
Nach der Schale tappen Trunkne, überfüllt sind Kopf und Wänste,
Sorglich ist noch ein und andrer, doch vermehrt er die Tumulte,
Denn um neuen Most zu bergen, leert man rasch den alten Schlauch!
(Конец 3 действия 2-й части)
В переводе Б. Пастернака:
Вы живите, где хотите. Мы шумливо холм обступим,
Где в шпалерах зеленеет виноградная лоза.
Целый день там виноградарь, неуверенный в успехе,
Доказательство усердья беспримерного дает.
Он окапывает лозы то лопатой, то мотыгой,
Подрезает их и вяжет по тычинам и жердям.
Он к богам и богу солнца обращается с молитвой,
Но о нем, слуге радивом, мало помышляет Вакх.
Этот бог в беседке дремлет иль болтает с фавном в гроте,
Наделенный всем в избытке, нужном для сонливых грез.
В бурдюках вино, в кувшинах, из даров и приношений,
По углам пещер хранится с незапамятных времен.
Но когда помогут боги, первый Гелиос средь прочих,
И наполнят рог гроздями, солнцем их позолотив,
Оживает сад, который обработал виноградарь,
У кустов, где тишь царила, целодневный шум стоит.
Скрип корзин, бряцанье ведер, переноска винограда
В чан давильщикам, веселым босоногим плясунам.
Семеня ногами, люди топчут, давят кучи гроздьев,
Брызжет, пенится под ними дивный виноградный сок.
И тогда гремят тимпаны, ибо, сняв покровы таинств,
Открывается народу в шуме празднеств Дионис.
Следом толпы козлоногих и Силена зверь ушастый,
Попирается стыдливость, попирается закон.
В этом головокруженье глохнут уши, ум мутится,
Пьяный тянется за чашей, переполнены кишки.
Некоторые крепятся, но пред наполненьем снова
Надо от остатков старых выпорожнить бурдюки.
Как точно определил смысл этой сцены (после гибели Эвфориона) Н. Вильмонт: трагическая вакханалия.
Как и в последней сцене "Дон Жуана" Моцарта.
Шиллер - Гёте (Йена, 29 декабря 1797 г.)
"Я всегда возлагал определенные надежды на оперу, полагая, что из нее, как из хоров на древнем празднике Вакха, разовьется трагедия в облагороженном облике. В самом деле, в опере отказываются от этого рабского подражания природе, так что там хотя бы из-за подобной снисходительности на сцену могло бы проскользнуть идеальное. Благодаря могуществу музыки и более свободному гармоничному воздействию на чувства опера настраивает душу на более совершенное восприятие; в самом деле, здесь даже и в пафосе, поскольку ему сопутствует музыка, проявляется более свободная игра, а чудесное, некогда допущенное на эту сцену, неизбежно должно повлечь за собой большее безразличие по отношению к сюжету".
Гёте - Шиллеру (Веймар, 30 декабря 1797 г.)
"Надежды, возлагавшиеся Вами на оперу, Вы могли бы увидеть осуществленными в самой высшей степени в недавней постановке «Дон Жуана». Зато эта пьеса и стоит особняком; со смертью Моцарта исчезла всякая надежда на что-либо подобное".
Да, великий олимпиец был прав: надежда исчезла.
***
Вот куда я вас завел из римского музея. :)
Так вот куда октавы нас вели!
Нравоученья у меня нет, но 2-ю часть закончили.
Осталась последняя.
1. Менада (рельеф)
2. Фрагменты скульптурной группы, изображающей человека на колеснице
3. Другой ракурс
4. Эрос или Танатос (римская копия греческого оригинала IV в. до н.э.)
5. Из википедии
Эрос или Танатос? Кажется, Вяч. Иванов где-то писал о мистической встрече Эроса и Танатоса. Но я вспоминаю, думая об этой встрече, оперу Моцарта "Cosi fan tutte", а именно первый финал, сцену мнимого отравления.
А мы, продолжая нашу экскурсию, выходим во дворик.
6.
7.
8.
И по галерее над Табуларием
9.
идем в другой дворец (Palazzo Nuovo) и, пока идем, смотрим на Форум.
Это весьма эффектное зрелище.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
Арка Септимия Севера, а вдалеке арка Тита.
17. Арка Септимия Севера ближе
18.
Колонны храма императора Тита Веспасиана, а за ними то, что осталось от храма Сатурна.
19. Речное божество во дворике Palazzo Nuovo
20.
Эти колонны и рельефы на них - уже нечто египетское.
Как и это:
21.
И это:
22.
Но, конечно, это уже совсем поздний Древний Египет.
Вернемся к римской античности.
23. Умирающий галл
24.
25.
26. Дионис
Это тоже очень известное изображение, знакомое мне с детства по книге Н. Куна "Легенды и мифы Древней Греции.
27. Артемида (?)
28. "Розовый фавн" (Fauno Rosso)
29. Из википедии
30.
Здесь меня привлекла козлорогая голова сатира, и я не тематизировал рельефы и два других бюста.
И мне хочется процитировать Гёте:
Wallt ihr andern, wo's beliebet; wir umzingeln, wir umrauschen
Den durchaus bepflanzten Hügel, wo am Stab die Rebe grünt;
Dort zu aller Tage Stunden läßt die Leidenschaft des Winzers
Uns des liebevollsten Fleißes zweifelhaft Gelingen sehn.
Bald mit Hacke, bald mit Spaten, bald mit Häufeln, Schneiden, Binden
Betet er zu allen Göttern, fördersamst zum Sonnengott.
Bacchus kümmert sich, der Weichling, wenig um den treuen Diener,
Ruht in Lauben, lehnt in Höhlen, faselnd mit dem jüngsten Faun.
Was zu seiner Träumereien halbem Rausch er je bedurfte,
Immer bleibt es ihm in Schläuchen, ihm in Krügen und Gefäßen,
Rechts und links der kühlen Grüfte, ewige Zeiten aufbewahrt.
Haben aber alle Götter, hat nun Helios vor allen,
Lüftend, feuchtend, wärmend, glutend, Beeren-Füllhorn aufgehäuft,
Wo der stille Winzer wirkte, dort auf einmal wird's lebendig,
Und es rauscht in jedem Laube, raschelt um von Stock zu Stock.
Körbe knarren, Eimer klappern, Tragebutten ächzen hin,
Alles nach der großen Kufe zu der Keltrer kräft'gem Tanz;
Und so wird die heilige Fülle reingeborner saftiger Beeren
Frech zertreten, schäumend, sprühend mischt sich's, widerlich zerquetscht.
Und nun gellt ins Ohr der Zimbeln mit der Becken Erzgetöne,
Denn es hat sich Dionysos aus Mysterien enthüllt;
Kommt hervor mit Ziegenfüßlern, schwenkend Ziegenfüßlerinnen,
Und dazwischen schreit unbändig grell Silenus' öhrig Tier.
Nichts geschont! Gespaltne Klauen treten alle Sitte nieder,
Alle Sinne wirbeln taumlich, gräßlich übertäubt das Ohr.
Nach der Schale tappen Trunkne, überfüllt sind Kopf und Wänste,
Sorglich ist noch ein und andrer, doch vermehrt er die Tumulte,
Denn um neuen Most zu bergen, leert man rasch den alten Schlauch!
(Конец 3 действия 2-й части)
В переводе Б. Пастернака:
Вы живите, где хотите. Мы шумливо холм обступим,
Где в шпалерах зеленеет виноградная лоза.
Целый день там виноградарь, неуверенный в успехе,
Доказательство усердья беспримерного дает.
Он окапывает лозы то лопатой, то мотыгой,
Подрезает их и вяжет по тычинам и жердям.
Он к богам и богу солнца обращается с молитвой,
Но о нем, слуге радивом, мало помышляет Вакх.
Этот бог в беседке дремлет иль болтает с фавном в гроте,
Наделенный всем в избытке, нужном для сонливых грез.
В бурдюках вино, в кувшинах, из даров и приношений,
По углам пещер хранится с незапамятных времен.
Но когда помогут боги, первый Гелиос средь прочих,
И наполнят рог гроздями, солнцем их позолотив,
Оживает сад, который обработал виноградарь,
У кустов, где тишь царила, целодневный шум стоит.
Скрип корзин, бряцанье ведер, переноска винограда
В чан давильщикам, веселым босоногим плясунам.
Семеня ногами, люди топчут, давят кучи гроздьев,
Брызжет, пенится под ними дивный виноградный сок.
И тогда гремят тимпаны, ибо, сняв покровы таинств,
Открывается народу в шуме празднеств Дионис.
Следом толпы козлоногих и Силена зверь ушастый,
Попирается стыдливость, попирается закон.
В этом головокруженье глохнут уши, ум мутится,
Пьяный тянется за чашей, переполнены кишки.
Некоторые крепятся, но пред наполненьем снова
Надо от остатков старых выпорожнить бурдюки.
Как точно определил смысл этой сцены (после гибели Эвфориона) Н. Вильмонт: трагическая вакханалия.
Как и в последней сцене "Дон Жуана" Моцарта.
Шиллер - Гёте (Йена, 29 декабря 1797 г.)
"Я всегда возлагал определенные надежды на оперу, полагая, что из нее, как из хоров на древнем празднике Вакха, разовьется трагедия в облагороженном облике. В самом деле, в опере отказываются от этого рабского подражания природе, так что там хотя бы из-за подобной снисходительности на сцену могло бы проскользнуть идеальное. Благодаря могуществу музыки и более свободному гармоничному воздействию на чувства опера настраивает душу на более совершенное восприятие; в самом деле, здесь даже и в пафосе, поскольку ему сопутствует музыка, проявляется более свободная игра, а чудесное, некогда допущенное на эту сцену, неизбежно должно повлечь за собой большее безразличие по отношению к сюжету".
Гёте - Шиллеру (Веймар, 30 декабря 1797 г.)
"Надежды, возлагавшиеся Вами на оперу, Вы могли бы увидеть осуществленными в самой высшей степени в недавней постановке «Дон Жуана». Зато эта пьеса и стоит особняком; со смертью Моцарта исчезла всякая надежда на что-либо подобное".
Да, великий олимпиец был прав: надежда исчезла.
***
Вот куда я вас завел из римского музея. :)
Так вот куда октавы нас вели!
Нравоученья у меня нет, но 2-ю часть закончили.
Осталась последняя.