Роды как испытание человеческого достоинства
Читая рассказы о родах, я уже давно задумала написать свой. Не о том, как именно я рожала, - эта информация интересна только очень узкому кругу людей, - а о том, что мне открылось. Вернее, откроется - ведь неизбежно должно что-то открыться, все об этом пишут!
Мы мечтали родить дома. Сознательно к этому готовились. И в своём рассказе я хотела написать, как это прекрасно, когда тебя окружают не врачи, а родные люди, как ребёнок, едва родившись, попадает в тёплые и любящие руки мамы и папы, какое это счастье - видеть своего ребёнка, того, кто рос в тебе сорок трудных недель... Мы мыли ванну, я подбирала музыку, под которую мой желанный сын должен был родиться в мир - в этот прекрасный мир, полный любви и счастья...
Пишу и плачу. Всё вышло не так. Я не смогла. Мой хилый организм, мои расшатанные нервы не выдержали токсикоза, больной спины, напряжённого ожидания, неудобств последнего триместра и боли последних пяти дней. Да, было очень больно. Три дня происходило что-то непонятное, Света (акушерка, с которой мы готовились к родам) говорила, что это организм готовится. Потом два дня были схватки, но нерегулярные. И вот наконец... Каждые двадцать минут, каждые десять, всё чаще и всё сильнее. Выезжает акушерка Катя (Света в это же время ехала на другие роды). Когда она приехала, я уже в ванне, схватки по минуте через каждую минуту... И так несколько часов. Кажется, уже вот-вот ребёночек начнёт двигаться к выходу. Катю что-то беспокоит, она посмотрела раскрытие - один сантиметр. То есть - лишь начало родов, самое тяжёлое только впереди. А я уже несколько раз пила успокоительное, и силы стремительно кончаются. Два часа ночи. Катя говорит: «Ты не родишь сама. Тебе нужна анестезия, ты не выдержишь боли». Это значит - роддом. Значит, никаких любящих рук и мира, полного счастья. Значит, вокруг будут незнакомые люди, а мужа, с которым мы так мечтали родить вместе, отправят домой - ждать, пока его жену, накачанную лекарствами, разродят профессионалы. Значит, ребёнка унесут, едва приложив к груди... Но у меня нет выхода. Потому что надо жить. И дать жить нашему ребёнку.
Мне бы хотелось ничего этого не помнить. Увы, сознание я сохраняла, и память тоже. Кто не был в роддоме, не может себе этого представить. Этот ужас, этот кромешный мрак я помню до мельчайших подробностей. Людей, обстановку, слова, действия. Я не буду вам этого рассказывать. Запишу на память в другом месте, а здесь не нужно. Прекрасный момент появления на свет моего сына стёрт, уничтожен. Достали, показали, положили на полминуты мне на живот, унесли. Но ведь ради этого всё было. Несмотря ни на что, это волшебное чувство, когда твой ребёнок выходит. Он был прекрасен. В самом деле. Мне казалось, что новорождённые некрасивы, но мой сын был прекрасен. Он был словно какое-то инопланетное существо - синий (все детки рождаются синими), блестящий, с ярко-рыжими волосами (сейчас они стали золотыми). Прикасаюсь - тёплый, живой. Ради этого стоит жить.
А потом мрак вернулся. У меня не было сил, эмоций, мыслей, ноги отнялись, я каждые пять минут проваливалась в забытье... Но я теперь - мать. Это вне рассудка. Это не гормоны. Это возникает мгновенно откуда-то то ли свыше, то ли глубоко изнутри. Это не чувство. Это не мысль. Это не состояние. Это просто есть.
- Дайте мне ребёнка.
На полминуты приложили к груди, унесли.
- Дайте мне ребёнка.
- Не положено. Лежи.
- Дайте мне ребёнка.
- Это роддом. Тут свои правила. Вот придёшь домой, делай что хочешь.
- Значит, я уйду сегодня.
С соседней каталки:
- А зачем?
- Так надо.
Через шесть часов я попросилась под расписку. Со мной и с ребёнком всё в порядке, я и специально спрашивала, да и сама знала. Врач сказала: «Не отпущу», развернулась и ушла. Это не логика, это не проявление заботы, одна лишь демонстрация права сильного - играй по МОИМ правилам. Я не стала спорить. Потом-то я могла бы привести тысячу аргументов за то, что мне нужно домой и что они не имеют права меня тут держать, их позиция глупа и нелогична, но тогда у меня не было сил. А у неё были. И она решила показать, кто тут главный. Но я знала, что я права. Лёше хватило фраз «Меня до сих пор не кормили» и «Мне не дают ребёнка». За мной приехали Лёша и мама. У них-то были и силы, и аргументы. И мы ушли. Я, до этого не способная сделать и шага и после этого три дня лежавшая, как парализованная, ушла сама. Пошатываясь, борясь с головокружением, но сама.
- Куда?! Зачем?! Еле стоишь!
- Домой. Так надо.
Я точно знала, так надо. Хотя тогда никому ничего не могла объяснить. Потом, казалось бы, смогла: никакого послеродового ухода (дома меня водили в туалет, кормили с ложечки, поили через соломинку и ни на секунду не оставляли) и безобразная тётка-педиатр, не «назначающая на грудь» совершенно здорового ребёнка: «Мальчик крупный и часто срыгивает» (ЧТО он может срыгивать в течение шести часов, если его не «назначили на грудь», какой дрянью его пытались напоить?!). Не то... Не в том было дело. Это всё, как и многое другое, - только неизбежное следствие... чего?
Кажется, об этом писал митрополит Антоний Сурожский (если не он, поправьте меня), что, когда помогаешь человеку, очень важно не унизить его своей помощью, не усомниться в его человеческом достоинстве, не отринуть образа Божьего в нём. Мы вспоминаем это каждый раз, когда идём помогать больным и немощным.
Но чем лучше - оказавшись больным и немощным, унизиться самому и в себе отринуть образ Божий? Разве это не тот же грех? Наша медицина, увы, лечит тело (и то не всегда хорошо), но не видит человека. Всё в роддоме, начиная с переодевания в безобразную сорочку, унизительно и последовательно уничтожает в женщине человеческое достоинство, превращает её из женщины в роженицу, а потом родильницу - равнодушную, безобразную, нечёсанную, кровящую, стонущую от боли и лишённую всякой женской привлекательности. Но разве роды должны быть такими?! Ведь зачатие прекрасно, прекрасна беременность - разве же появление человека на свет должно быть так безобразно?! Кровь сама по себе не безобразна. Не безобразна боль. Процесс рождения удивителен и захватывающ, некоторые женщины вспоминают свои роды (сами роды) как прекраснейшее событие в жизни. Безобразен человек, потерявший образ Божий. Даже ненадолго, даже под давлением обстоятельств - но разве Бог не больше времени и не сильнее любых обстоятельств? Так можем ли мы оправдаться?..
Тогда я шла не своими силами. Так Господь ответил на молитвы моих ближних и вывел меня за руку из сени смертной, не дав окончательно унизить Его образ.
Мы мечтали родить дома. Сознательно к этому готовились. И в своём рассказе я хотела написать, как это прекрасно, когда тебя окружают не врачи, а родные люди, как ребёнок, едва родившись, попадает в тёплые и любящие руки мамы и папы, какое это счастье - видеть своего ребёнка, того, кто рос в тебе сорок трудных недель... Мы мыли ванну, я подбирала музыку, под которую мой желанный сын должен был родиться в мир - в этот прекрасный мир, полный любви и счастья...
Пишу и плачу. Всё вышло не так. Я не смогла. Мой хилый организм, мои расшатанные нервы не выдержали токсикоза, больной спины, напряжённого ожидания, неудобств последнего триместра и боли последних пяти дней. Да, было очень больно. Три дня происходило что-то непонятное, Света (акушерка, с которой мы готовились к родам) говорила, что это организм готовится. Потом два дня были схватки, но нерегулярные. И вот наконец... Каждые двадцать минут, каждые десять, всё чаще и всё сильнее. Выезжает акушерка Катя (Света в это же время ехала на другие роды). Когда она приехала, я уже в ванне, схватки по минуте через каждую минуту... И так несколько часов. Кажется, уже вот-вот ребёночек начнёт двигаться к выходу. Катю что-то беспокоит, она посмотрела раскрытие - один сантиметр. То есть - лишь начало родов, самое тяжёлое только впереди. А я уже несколько раз пила успокоительное, и силы стремительно кончаются. Два часа ночи. Катя говорит: «Ты не родишь сама. Тебе нужна анестезия, ты не выдержишь боли». Это значит - роддом. Значит, никаких любящих рук и мира, полного счастья. Значит, вокруг будут незнакомые люди, а мужа, с которым мы так мечтали родить вместе, отправят домой - ждать, пока его жену, накачанную лекарствами, разродят профессионалы. Значит, ребёнка унесут, едва приложив к груди... Но у меня нет выхода. Потому что надо жить. И дать жить нашему ребёнку.
Мне бы хотелось ничего этого не помнить. Увы, сознание я сохраняла, и память тоже. Кто не был в роддоме, не может себе этого представить. Этот ужас, этот кромешный мрак я помню до мельчайших подробностей. Людей, обстановку, слова, действия. Я не буду вам этого рассказывать. Запишу на память в другом месте, а здесь не нужно. Прекрасный момент появления на свет моего сына стёрт, уничтожен. Достали, показали, положили на полминуты мне на живот, унесли. Но ведь ради этого всё было. Несмотря ни на что, это волшебное чувство, когда твой ребёнок выходит. Он был прекрасен. В самом деле. Мне казалось, что новорождённые некрасивы, но мой сын был прекрасен. Он был словно какое-то инопланетное существо - синий (все детки рождаются синими), блестящий, с ярко-рыжими волосами (сейчас они стали золотыми). Прикасаюсь - тёплый, живой. Ради этого стоит жить.
А потом мрак вернулся. У меня не было сил, эмоций, мыслей, ноги отнялись, я каждые пять минут проваливалась в забытье... Но я теперь - мать. Это вне рассудка. Это не гормоны. Это возникает мгновенно откуда-то то ли свыше, то ли глубоко изнутри. Это не чувство. Это не мысль. Это не состояние. Это просто есть.
- Дайте мне ребёнка.
На полминуты приложили к груди, унесли.
- Дайте мне ребёнка.
- Не положено. Лежи.
- Дайте мне ребёнка.
- Это роддом. Тут свои правила. Вот придёшь домой, делай что хочешь.
- Значит, я уйду сегодня.
С соседней каталки:
- А зачем?
- Так надо.
Через шесть часов я попросилась под расписку. Со мной и с ребёнком всё в порядке, я и специально спрашивала, да и сама знала. Врач сказала: «Не отпущу», развернулась и ушла. Это не логика, это не проявление заботы, одна лишь демонстрация права сильного - играй по МОИМ правилам. Я не стала спорить. Потом-то я могла бы привести тысячу аргументов за то, что мне нужно домой и что они не имеют права меня тут держать, их позиция глупа и нелогична, но тогда у меня не было сил. А у неё были. И она решила показать, кто тут главный. Но я знала, что я права. Лёше хватило фраз «Меня до сих пор не кормили» и «Мне не дают ребёнка». За мной приехали Лёша и мама. У них-то были и силы, и аргументы. И мы ушли. Я, до этого не способная сделать и шага и после этого три дня лежавшая, как парализованная, ушла сама. Пошатываясь, борясь с головокружением, но сама.
- Куда?! Зачем?! Еле стоишь!
- Домой. Так надо.
Я точно знала, так надо. Хотя тогда никому ничего не могла объяснить. Потом, казалось бы, смогла: никакого послеродового ухода (дома меня водили в туалет, кормили с ложечки, поили через соломинку и ни на секунду не оставляли) и безобразная тётка-педиатр, не «назначающая на грудь» совершенно здорового ребёнка: «Мальчик крупный и часто срыгивает» (ЧТО он может срыгивать в течение шести часов, если его не «назначили на грудь», какой дрянью его пытались напоить?!). Не то... Не в том было дело. Это всё, как и многое другое, - только неизбежное следствие... чего?
Кажется, об этом писал митрополит Антоний Сурожский (если не он, поправьте меня), что, когда помогаешь человеку, очень важно не унизить его своей помощью, не усомниться в его человеческом достоинстве, не отринуть образа Божьего в нём. Мы вспоминаем это каждый раз, когда идём помогать больным и немощным.
Но чем лучше - оказавшись больным и немощным, унизиться самому и в себе отринуть образ Божий? Разве это не тот же грех? Наша медицина, увы, лечит тело (и то не всегда хорошо), но не видит человека. Всё в роддоме, начиная с переодевания в безобразную сорочку, унизительно и последовательно уничтожает в женщине человеческое достоинство, превращает её из женщины в роженицу, а потом родильницу - равнодушную, безобразную, нечёсанную, кровящую, стонущую от боли и лишённую всякой женской привлекательности. Но разве роды должны быть такими?! Ведь зачатие прекрасно, прекрасна беременность - разве же появление человека на свет должно быть так безобразно?! Кровь сама по себе не безобразна. Не безобразна боль. Процесс рождения удивителен и захватывающ, некоторые женщины вспоминают свои роды (сами роды) как прекраснейшее событие в жизни. Безобразен человек, потерявший образ Божий. Даже ненадолго, даже под давлением обстоятельств - но разве Бог не больше времени и не сильнее любых обстоятельств? Так можем ли мы оправдаться?..
Тогда я шла не своими силами. Так Господь ответил на молитвы моих ближних и вывел меня за руку из сени смертной, не дав окончательно унизить Его образ.