Séféris, Les Chats de Saint-Nicolas
Йоргос Сеферис (1900-1971)
КОШКИ СВЯТОГО НИКОЛАЯ (1)
Что ж в ушах безлирный плач Эриний
Слышен немолчно?
Неведомый голос заводит
Похоронный хор в душе
Над могилою надежд.
Эсхил, «Агамемнон» (2)
«Показался Кошачий Мыс», - сказал мне капитан (3)
указывая на низкий берег в тумане
пустынное побережье в день Рождества.
«…а там дальше к западу родилась из волн Афродита
это место называют Греков Камень.
Три румба влево!»
У меня когда-то была кошка с глазами Саломеи
и Рамазан мой кот смотрел смерти в глаза,
целыми днями в анатолийских снегах
под ледяным солнцем
прямо в глаза целыми днями маленький домашний бог.
Не останавливайся, путник.
«Три румба влево», - пробормотал рулевой.
…наверное мой друг встал на причал,
теперь на берегу
запертый в маленьком домике с картинами
пытается найти за их рамами окна.
Звякнул корабельный колокол
словно монета погибшей страны
что упав оживляет в памяти
милостыню иных времен.
«Странно», - снова сказал капитан.
«Этот колокол - именно сегодня -
мне напоминает другой, монастырский.
Рассказывал эту историю один монах,
полусумасшедший выдумщик.
Во времена великой засухи
- сорок лет не было дождей -
опустел весь остров:
люди вымерли и расплодились змеи.
На этом мысу были миллионы змей,
толщиной в человеческую ногу
и ядовитых.
Монастырь святого Николая тогда принадлежал
монахам-василианам.
Они не могли ни обрабатывать землю,
ни выгонять на пастбища стада.
Их спасли кошки, которых они кормили.
Каждое утро бил колокол
и кошачье войско выходило на битву.
Они дрались весь день до того часа,
когда наступало вечернее кормление.
После ужина снова звонил колокол,
и кошки шли на ночную войну.
Это было чудо, как говорят!
Одна хромая, другая кривая,
та без носа, у той нет уха, у этой шерсть в клочьях.
И так, с четырьмя ударами колокола в день,
проходили месяцы, годы, времена и еще времена.
Свирепо, упорно, сплошь покрытые ранами,
кошки истребляли змей, но под конец
погибли сами: не вынесли столько яда.
Словно утонул корабль,
и в морской пене ничего не осталось -
ни мяуканья, ни колокольного звона.
Прежний курс!
Что было делать несчастным?
Они бились и глотали денно и нощно
ядовитую змеиную кровь.
Века яда, поколения яда».
«Курс прежний!» - равнодушно отозвался рулевой.
Среда 5 февраля 1969 г.
Перевод с новогреческого Анатолия Величко, 12/08/2014
Перевод выполнен по изданию: ΓΙΩΡΓΟΣ ΣΕΦΕΡΗΣ, ΠΟΙΗΜΑΤΑ, Εκδ. ΙΚΑΡΟΣ, Αθήνα, 2014
Примечания переводчика
Стихотворение «Кошки святого Николая», последнее из опубликованных Сеферисом при жизни, открывало сборник «Восемнадцать текстов» (1970, изд-во «Кедрос»), составленный писателями, протестовавшими против режима «черных полковников» в Греции.
(1) Этьен де Лузиньян (Etienne de Lusignan) в своем «Описании всего острова Кипр» (1580) так излагал эту историю на очаровательном французском языке 16-го века: « Pour n’oublier comment ce bestial veneneux fut extirpé du susdit Promontoire il fault noter ce qui s’ensuit : ... ‘le premier Duc de Cypre, fist bastir un Monastère de Moynes de l’ordre de sainct Basile en l’honneur de sainct Nicolas, et donna tout ce Promontoire à ce Monastère, à telle condition qu’ils seroient tenus d’y nourrir tous les jours cent chats pour le moins, ausquels ils bailleroient quelque viande de tous les jours au matin et au soir, au son d’une petite cloche, afin qu’ils ne mangeassent pas tousjours le venin, et le reste du jour et de la nuict allassent à la chasse de ses serpens. Mesme de notre temps ce Monastère nourrissoit encore plus de quarante chats. Et de là vient, qu’on l’appelle encores aujourdhuy le Promontoire des Chats. » - Чтобы не забыть, как это ядовитое животное было истреблено на сказанном Полуострове, нужно отметить следующее: первый Герцог Кипра повелел построить Монастырь Монахов ордена святого Василия в честь святого Николая и отдал весь Мыс этому Монастырю, с тем условием, что они обяжутся там кормить не менее сотни кошек, коим они будут давать сколько-нибудь мяса ежедневно утром и вечером, по звонку колокольчика, чтобы те не питались одним только ядом, а в остальное время дня и ночи ходили бы на охоту за змеями. Даже и в наши дни в Монастыре этом кормится более сорока кошек. И отсюда происходит то, что и поныне этот Мыс называют Кошачьим. (Ук. изд., стр. 453-454, пер. с фр. наш)
(2) Эпиграф: из драмы Эсхила «Агамемнон», ст. 990-994, перевод Вяч. Иванова.
(3) Капитан корабля и поэт Д.И. Антониу. (Ук. изд., стр. 454)
КОШКИ СВЯТОГО НИКОЛАЯ (1)
Что ж в ушах безлирный плач Эриний
Слышен немолчно?
Неведомый голос заводит
Похоронный хор в душе
Над могилою надежд.
Эсхил, «Агамемнон» (2)
«Показался Кошачий Мыс», - сказал мне капитан (3)
указывая на низкий берег в тумане
пустынное побережье в день Рождества.
«…а там дальше к западу родилась из волн Афродита
это место называют Греков Камень.
Три румба влево!»
У меня когда-то была кошка с глазами Саломеи
и Рамазан мой кот смотрел смерти в глаза,
целыми днями в анатолийских снегах
под ледяным солнцем
прямо в глаза целыми днями маленький домашний бог.
Не останавливайся, путник.
«Три румба влево», - пробормотал рулевой.
…наверное мой друг встал на причал,
теперь на берегу
запертый в маленьком домике с картинами
пытается найти за их рамами окна.
Звякнул корабельный колокол
словно монета погибшей страны
что упав оживляет в памяти
милостыню иных времен.
«Странно», - снова сказал капитан.
«Этот колокол - именно сегодня -
мне напоминает другой, монастырский.
Рассказывал эту историю один монах,
полусумасшедший выдумщик.
Во времена великой засухи
- сорок лет не было дождей -
опустел весь остров:
люди вымерли и расплодились змеи.
На этом мысу были миллионы змей,
толщиной в человеческую ногу
и ядовитых.
Монастырь святого Николая тогда принадлежал
монахам-василианам.
Они не могли ни обрабатывать землю,
ни выгонять на пастбища стада.
Их спасли кошки, которых они кормили.
Каждое утро бил колокол
и кошачье войско выходило на битву.
Они дрались весь день до того часа,
когда наступало вечернее кормление.
После ужина снова звонил колокол,
и кошки шли на ночную войну.
Это было чудо, как говорят!
Одна хромая, другая кривая,
та без носа, у той нет уха, у этой шерсть в клочьях.
И так, с четырьмя ударами колокола в день,
проходили месяцы, годы, времена и еще времена.
Свирепо, упорно, сплошь покрытые ранами,
кошки истребляли змей, но под конец
погибли сами: не вынесли столько яда.
Словно утонул корабль,
и в морской пене ничего не осталось -
ни мяуканья, ни колокольного звона.
Прежний курс!
Что было делать несчастным?
Они бились и глотали денно и нощно
ядовитую змеиную кровь.
Века яда, поколения яда».
«Курс прежний!» - равнодушно отозвался рулевой.
Среда 5 февраля 1969 г.
Перевод с новогреческого Анатолия Величко, 12/08/2014
Перевод выполнен по изданию: ΓΙΩΡΓΟΣ ΣΕΦΕΡΗΣ, ΠΟΙΗΜΑΤΑ, Εκδ. ΙΚΑΡΟΣ, Αθήνα, 2014
Примечания переводчика
Стихотворение «Кошки святого Николая», последнее из опубликованных Сеферисом при жизни, открывало сборник «Восемнадцать текстов» (1970, изд-во «Кедрос»), составленный писателями, протестовавшими против режима «черных полковников» в Греции.
(1) Этьен де Лузиньян (Etienne de Lusignan) в своем «Описании всего острова Кипр» (1580) так излагал эту историю на очаровательном французском языке 16-го века: « Pour n’oublier comment ce bestial veneneux fut extirpé du susdit Promontoire il fault noter ce qui s’ensuit : ... ‘le premier Duc de Cypre, fist bastir un Monastère de Moynes de l’ordre de sainct Basile en l’honneur de sainct Nicolas, et donna tout ce Promontoire à ce Monastère, à telle condition qu’ils seroient tenus d’y nourrir tous les jours cent chats pour le moins, ausquels ils bailleroient quelque viande de tous les jours au matin et au soir, au son d’une petite cloche, afin qu’ils ne mangeassent pas tousjours le venin, et le reste du jour et de la nuict allassent à la chasse de ses serpens. Mesme de notre temps ce Monastère nourrissoit encore plus de quarante chats. Et de là vient, qu’on l’appelle encores aujourdhuy le Promontoire des Chats. » - Чтобы не забыть, как это ядовитое животное было истреблено на сказанном Полуострове, нужно отметить следующее: первый Герцог Кипра повелел построить Монастырь Монахов ордена святого Василия в честь святого Николая и отдал весь Мыс этому Монастырю, с тем условием, что они обяжутся там кормить не менее сотни кошек, коим они будут давать сколько-нибудь мяса ежедневно утром и вечером, по звонку колокольчика, чтобы те не питались одним только ядом, а в остальное время дня и ночи ходили бы на охоту за змеями. Даже и в наши дни в Монастыре этом кормится более сорока кошек. И отсюда происходит то, что и поныне этот Мыс называют Кошачьим. (Ук. изд., стр. 453-454, пер. с фр. наш)
(2) Эпиграф: из драмы Эсхила «Агамемнон», ст. 990-994, перевод Вяч. Иванова.
(3) Капитан корабля и поэт Д.И. Антониу. (Ук. изд., стр. 454)