Collaborationiste
Anatoli VELITCHKO
КОЛЛАБОРАЦИОНИСТ
Одиссея, XXII,344-360
Поэт Фемий,
Еще вчера популярный певец
При дворе женихов,
Весьма обласканный ими,
Теперь стоит на коленях
И молит Одиссея о пощаде.
Дрожа от страха,
Он с трудом находит слова.
Его речь прерывиста и бессвязна.
Но одно он знает наверняка,
В одном он глубочайшим образом убежден:
Поэт должен жить!
Именно эту великую вечную истину
Он обязан во что бы то ни стало
Донести до сознания Одиссея,
Чей меч очутился в опасной близости
От хрупкой шеи сочинителя.
Но дар убедительной речи покинул его.
Слова падают одно за другим,
Неловкие, бессмысленные, пустые.
К тому же, он начал с того,
Чего совсем не нужно было -
С угроз!
- Ты еще пожалеешь, - кричит он, -
Что убил поэта!
А ведь я мог бы так прекрасно
Восславить тебя,
Воспеть и обожествить!
Но тут же, поняв свою ошибку,
Он пускается в путаные оправдания.
- Я ведь самоучка, - голос его срывается, -
Выучился всему сам, от какого-то бога.
Я не виноват!
Меня заставили, я не хотел.
Боги и женихи назначили меня поэтом.
Спроси у Телемака, он подтвердит!
Телемак, устав это слушать,
Раздраженно бросает:
- Оставь его, отец.
Он говорит правду.
Он не виноват, что те заставляли его петь.
Не желая огорчать сына,
Одиссей убирает меч,
И Фемий обессиленно падает у его ног.
У него нервный срыв,
Он безудержно и сладко рыдает.
Ах, он это знал!
Как глубоко он в этом был убежден:
Поэт должен жить!
Фонтене-су-Буа, 17 января 2014 г.
Перевод с французского
Anatoli VELITCHKO
COLLABORATIONNISTE
Od. XXII,344-360
Poète Phémios,
Naguère chantre très choyé
A la cour de prétendants,
Le voici qui embrasse à présent
Les genoux d’Ulysse
En implorant sa pitié.
Tremblant de frayeur,
Il ne trouve qu’avec peine ses mots.
Son discours est saccadé, décousu.
Une chose il sait pourtant avec certitude,
C’est sa conviction profonde et ferme :
Le poète doit vivre !
C’est cette vérité fondamentale
Qu’il doit coûte que coûte
Faire comprendre à Ulysse dont le glaive
S’est approché dangereusement
Du cou délicat du compositeur.
Mais le don de la parole l’abandonne.
Les mots tombent
Gauches, creux, vides de sens.
De plus, il commence
Par ce qu’il ne faut pas -
Des menaces.
- Après tu vas regretter, crie-t-il,
D’avoir tué un poète !
Alors que j’aurais pu
Te chanter toi, comme un dieu !
Il se lance ensuite
Dans de confuses justifications.
- Je suis autodidacte, balbutie-t-il,
J’ai tout appris moi-même.
Ce n’est pas de ma faute !
De force,
Malgré moi,
Les dieux et les prétendants m’ont désigné poète.
Demande à Télemaque,
Il pourra confirmer !
Et Télémaque lâche d’un ton agacé :
- Père, laissez-le vivant.
Il dit vrai :
Ce n’est pas de sa faute
Que ceux-là l’aient mis à leur chanter.
Pour ne pas contrarier son fils,
Ulysse retire le glaive,
Et Phémios s’effondre à ses pieds
Dans une crise de nerfs,
Dans le bonheur des larmes.
Ah, il le savait ! il en était convaincu !
Le poète doit vivre !
Fontenay-sous-Bois, le 17 janvier 2014
КОЛЛАБОРАЦИОНИСТ
Одиссея, XXII,344-360
Поэт Фемий,
Еще вчера популярный певец
При дворе женихов,
Весьма обласканный ими,
Теперь стоит на коленях
И молит Одиссея о пощаде.
Дрожа от страха,
Он с трудом находит слова.
Его речь прерывиста и бессвязна.
Но одно он знает наверняка,
В одном он глубочайшим образом убежден:
Поэт должен жить!
Именно эту великую вечную истину
Он обязан во что бы то ни стало
Донести до сознания Одиссея,
Чей меч очутился в опасной близости
От хрупкой шеи сочинителя.
Но дар убедительной речи покинул его.
Слова падают одно за другим,
Неловкие, бессмысленные, пустые.
К тому же, он начал с того,
Чего совсем не нужно было -
С угроз!
- Ты еще пожалеешь, - кричит он, -
Что убил поэта!
А ведь я мог бы так прекрасно
Восславить тебя,
Воспеть и обожествить!
Но тут же, поняв свою ошибку,
Он пускается в путаные оправдания.
- Я ведь самоучка, - голос его срывается, -
Выучился всему сам, от какого-то бога.
Я не виноват!
Меня заставили, я не хотел.
Боги и женихи назначили меня поэтом.
Спроси у Телемака, он подтвердит!
Телемак, устав это слушать,
Раздраженно бросает:
- Оставь его, отец.
Он говорит правду.
Он не виноват, что те заставляли его петь.
Не желая огорчать сына,
Одиссей убирает меч,
И Фемий обессиленно падает у его ног.
У него нервный срыв,
Он безудержно и сладко рыдает.
Ах, он это знал!
Как глубоко он в этом был убежден:
Поэт должен жить!
Фонтене-су-Буа, 17 января 2014 г.
Перевод с французского
Anatoli VELITCHKO
COLLABORATIONNISTE
Od. XXII,344-360
Poète Phémios,
Naguère chantre très choyé
A la cour de prétendants,
Le voici qui embrasse à présent
Les genoux d’Ulysse
En implorant sa pitié.
Tremblant de frayeur,
Il ne trouve qu’avec peine ses mots.
Son discours est saccadé, décousu.
Une chose il sait pourtant avec certitude,
C’est sa conviction profonde et ferme :
Le poète doit vivre !
C’est cette vérité fondamentale
Qu’il doit coûte que coûte
Faire comprendre à Ulysse dont le glaive
S’est approché dangereusement
Du cou délicat du compositeur.
Mais le don de la parole l’abandonne.
Les mots tombent
Gauches, creux, vides de sens.
De plus, il commence
Par ce qu’il ne faut pas -
Des menaces.
- Après tu vas regretter, crie-t-il,
D’avoir tué un poète !
Alors que j’aurais pu
Te chanter toi, comme un dieu !
Il se lance ensuite
Dans de confuses justifications.
- Je suis autodidacte, balbutie-t-il,
J’ai tout appris moi-même.
Ce n’est pas de ma faute !
De force,
Malgré moi,
Les dieux et les prétendants m’ont désigné poète.
Demande à Télemaque,
Il pourra confirmer !
Et Télémaque lâche d’un ton agacé :
- Père, laissez-le vivant.
Il dit vrai :
Ce n’est pas de sa faute
Que ceux-là l’aient mis à leur chanter.
Pour ne pas contrarier son fils,
Ulysse retire le glaive,
Et Phémios s’effondre à ses pieds
Dans une crise de nerfs,
Dans le bonheur des larmes.
Ah, il le savait ! il en était convaincu !
Le poète doit vivre !
Fontenay-sous-Bois, le 17 janvier 2014