Левый радикализм, КСП, коммуны, зеленое движение, политика... - интервью А.Рудомахи (часть 2)
Интервью корреспонденту "Русской планеты" Д.Окресту
(полный текст без редакционных сокращений)
было дано 4 октября 2014г. в Краснодаре в офисе Экологической Вахты по Северному Кавказу
(продолжение, начало см. - http://a-rudomakha.livejournal.com/7478.html)
- Какие у вас были связи с неформальными движениями?
- Я участвовал, интересовался, имел взаимодействие с разными неформальными движениями. В период между неудачной попыткой "уйти" за границу и службой в армии, это в 1981-1983 годах, я поучаствовал в рок-движении. Я жил тогда в Краснодаре, и с моим близким товарищем Валерой Безуевским мы играли в самодеятельной группе. Тогда же я участвовал в эсперанто-движении и достаточно хорошо изучил этот язык. После армии вместе с Валерой влился в движение КСП (клубов самодеятельно песни). В Краснодаре в середине 80-х годов это было, пожалуй, самое сильное неформальное движение, объединявшее массу людей. Краснодарский куст КСП объединял несколько клубов. Это было очень бурное и хорошее время. Я тогда очень быстро стал одним из лидеров краснодарского движения КСП, активно участвовал в его жизни, стал одним из организаторов слетов КСП. В 1986 мы создали с группой единомышленников отдельный КСП-клуб "Velo" (в переводе с эсперанто - Парус).
Через участие в КСП, в тот период я стал активно заниматься туризмом, а также сблизился с коммунарским педагогическим движением. Большое влияние на меня в тот период оказал известный бард и идеолог коммунарского движения Владимир Ланцберг, который жил под Туапсе. Раскол с КСП произошел осенью 1987 года, когда по моей инициативе на слете был проведен митинг против Краснодарской АЭС. Это встретило непонимание со стороны старых лидеров КСП, которые осудили эту инициативу.
Также мне с детства было интересно движение хиппи, и в 1987 году я специально поехал в Москву на Арбат, чтобы познакомится с настоящими хиппи. В том числе, тогда, помню, познакомился со Сталкером - автором манифеста хиппи. В период борьбы с Краснодарской АЭС я познакомился с представителями движения "рериховцев", которые активно принимали участие в этой борьбе. И было еще много всего на этой стезе. В том числе, взаимодействие с представителями возникших в то время Федерации социалистических общественных клубов (ФСОК) и Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС).
В более позднее время, когда уже существовала "Атши", в 2000-2001 годы мы установили активное взаимодействие с отдельными представителями движения "Радуга" и даже провели совместно с ними летом 2001 года "Караван мира" по Черноморскому побережью. Но я лично после "Каравана" в этом движении разочаровался и понял, что наши подходы к жизни радикально разные. У нас в коммуне использовался такой термин как "пассажирство". Коммуна воспринималась нами как корабль, находящийся в движении. И если человек находится на корабле, то должен участвовать во всех процессах, а не быть пассажиром. А люди из "Радуги", участвовавшие в этом "Караване мира", вели себя исключительно как пассажиры, причем практически во всех проявлениях. Последней точкой стала ситуация перед нашей акцией против строительства газопровода "Голубой поток" через памятник природы под Архипо-Осиповкой, при котором планировалось уничтожить десятки тысяч реликтовых деревьев.
Закончился караван, его участники собрались под Новороссийском, мы начинаем радикальную акцию "Люди на деревьях" и нам критически нужна помощь при проведении этой акции. И из более чем ста представителей "Радуги", участвовавших в "Караване", не один не подписался на эту акцию, а вот панки, которых мы не очень уважали за пьянство, наоборот, подорвались. Правда, пришлось потом активно бороться с их тягой к алкоголизму уже в лагере…
- А вы совершенно не пьете?
- Я могу выпить в отдельный случаях, если того требует ситуация, но в целом я не пью, так как я вообще не понимаю, что это дает и не нахожу в этом ни малейшего удовольствия. И так сложилось, что все время существования "Атши" и существования "Вахты" я непримиримо борюсь с употребление алкоголя в рядах их активистов.
- Кого можно назвать вашими союзниками на тот период?
- В Краснодарском крае ключевым союзником "Атши" был ФАК - Федерация анархистов Кубани. Мы многое делали вместе и имело место определенное перетекание активистов между нашими организациями. Например, Июль и Авария пришли в базовый состав "Атши" прямиком из ФАКа. А некоторые активисты "Атши", не покидая его, стали считать себя также активистами ФАК. Хотя лидер ФАКа, товарищ Кабанос, он же Дмитрий Рябинин, почему-то считал нас конкурентами.
Также дружили с радикальным экологическим движением "Хранители Радуги". Даже в определенный период формально входили в его состав, "Атши" считалось северо-кавказским крылом этого движения. Было тесное сотрудничество: то они к нам приедут участвовать в акциях, то мы к ним. Так мы, например, участвовали в лагере против строительства АЭС в Волгодонске, они приезжали к нам на кампанию против КТК, против "Голубого потока". Кроме того мы делали совместный лагерь протеста на Тамани в 2001 году. Но имелись серьезные расхождения и в отношении методов действия, например, в отношении допустимости переговоров с оппонентами или частоты проведения акций, а также, что, может быть, даже более существенно, в отношении стиля жизни и внутренней атмосферы.
- Это и стало причиной разлада?
- Конфликта и разлада между "Хранителями" и "Атши" как такового не было. Просто решили развести потоки. К сожалению, внутри "Хранителей" часто возникала какая-то склока, внутренней любви не хватало. В "Атши" атмосфера была гораздо добрее. Если внутри коммуны возникали какие-либо проблемы, то мы всегда останавливали жизнь и начинали "конферировать", чтобы разобраться и погасить эти проблемы насколько возможно. Такая была методология жизни, нас за это "Хранители" сектантами называли. И в отношении алкоголизма - в "Атши" всегда было более трезвое сообщество. И когда планировалось, что будет делаться летом 2002 года, я предложил им делать кампанию отдельно от "Атши".
Нашел для "Хранителей" Азов, где должны были строить метаноловый терминал, а мы же организовали лагерь протеста на Тамани. Кстати лагерь в Азове в плане результатов был очень успешный, но с колоссальными внутренними конфликтами, вплоть до мордобоя. Если бы мы там тоже участвовали, это бы накрыло и нас тоже. А так мы вовремя разошлись и практически со всеми людьми, с кем из "Хранителей" мы взаимодействовали, сохранили дружеские отношения. Это очень важно - вовремя разойтись.
- В одном из старых интервью Вы называете себя анархистом - сегодня политические взгляды те же?
- Сложно сказать. Скорее, нет. Мои политические взгляды претерпели значительную эволюцию. Будучи в детстве апологетом революционного радикализма, сейчас я стал радикальным противником любого революционного насилия. Мне сейчас близка модель демократического государства с честными выборами и социально ответственной властью. Как это, например, имеет место в Уругвае, где к власти демократическим путем пришли бывшие революционеры из "Тупамарос" и достигли гораздо большего, чем им удавалось при помощи оружия.
В отношении анархизма, мне по-прежнему близка его идеология, но я думаю, у нее мало шансов на практическую реализацию в современном мире в отношении крупных социальных групп, и тем более, стран или регионов, как это было, например, в 30-е годы прошлого века в Испании в Арагоне. Но я думаю, что реализация этих идей вполне возможна внутри небольших сообществ единомышленников. И "Атши" было, безусловно, таким анархическим сообществом и даже "Экологическая Вахта по Северному Кавказу" в значительной степени строится на анархических принципах, хотя это не афишируется.
Мой анархизм направлен только внутрь подобных сообществ. В целом же в своей деятельности я исхожу не из анархизма, а из существующих реалий, что мы находимся в рамках государства и его законов, в рамках актуального российского общества, крайне далекого от понимания анархических идей. При этом я не приспосабливаюсь к нему, а использую действующие в этом государстве механизмы, чтобы делать реальные шаги на пути к лучшему миру. Прежде всего, путем защиты природы и прав человека, путем взращивания в этой действительности очагов реального гражданского общества. Однако я как был, так и остаюсь человеком левых убеждений, мне чужды буржуазные ценности общества потребления, стремление к богатству, успеху. И это уже вряд ли изменится. В целом, меня можно отнести к "новым левым". Но это мои личные убеждения, которые я публично особо не афиширую. В целом же сообщество активистов, к которому я принадлежу, уже давно перестало себя формально ассоциировать с левым движением в России…
- Что на это повлияло?
- Прежде всего, вся та ахинея, которая накрыла многих российских левых и анархистов в связи с так называемым "Краснодарским делом" в конце 90-х годов прошлого века, когда органы обвинили активистов в желании подорвать тогдашнего губернатора Николая Кондратенко. Это широко известное дело, когда в Краснодаре был задержан с заготовкой для бомбы майкопский активист Геннадий Непшикуев (Крокодил). Тогда по рядам анархистов прокатилась широкая волна репрессий, очень сильно проехавшая, в том числе, и по кубанскому ФАКу. Над нами тоже тогда нависла угроза разгрома, так как Непшикуев вышел из "Атши". Но нас случайно спасло то, что за пару месяцев до этого у меня с московской активисткой Ларисой Шипцовой (Ларс) произошел жесткий конфликт на почве привоза на проводившуюся нами конференцию наркотиков. Я являюсь радикальным противником употребления наркотиков, и Щипцова была из коммуны "выписана", после чего в знак протеста от нас полностью откололся и поддерживающий ее Гена Непшикуев. В результате мы оказались вне всех этих бредовых процессов вокруг "Краснодарского дела". Единственное: многих наших активистов, кто знал Непшикуева и Щипцову, и меня в том числе, вызывали на допрос в ФСБ, где мы дали крайне нейтральные показания, чтобы как-либо не усугублять их положение.
Однако когда Щипцову арестовали, она в силу своего мстительного характера стала гнать всяческую пургу на "Атши", что мы пособники ФСБ и ее якобы "сдали". Что удивительно, в этот бред, родивший у нее в фантазиях, многие поверили, даже те, кто нас очень хорошо и лично знал. И левые активисты из Москвы и Питера нам стали слать какие-то ультиматумы, требования объясниться. Этот накрывший всех сон разума был настолько фантасмагоричен, что мы попросту все это проигнорировали и продолжили дальше жить своей жизнью вне потоков левого движения, оставшись формально чисто в русле экологического движения. В нем, к счастью, подобные параноидальные поиски врагов среди своих на ровном месте не наблюдаются.
А Ларс я знал с 1996 года, с того самого похода, где мы случайно встретились с Чином. Я тогда ее, известного активиста Илью Романова, который после возвращения из Украины, где его осудили по "Одесскому делу", сейчас арестован по сфабрикованному обвинению в терроризме, и еще одного московского активиста из "Хранителей Радуги" Льва Суслина, отводил к месту акции по шипованию деревьев на Большом Тхаче. Еще лучше я знал Илью Романова, он жил у нас в Сахрае достаточно долго, мы с ним путешествовали по горам. Илья - очень хороший и светлый человек.
Вы несколько лет были членом партии "ЯБЛОКО" и даже возглавляли ее краснодарское региональное отделение. Как это сочетается с вашими левыми взглядами?
Я был, прежде всего, не членом партии "ЯБЛОКО", а членом фракции "Зеленая Россия" в этой партии, и если бы "зеленые" не стали частью этой партии, вряд ли бы я когда-либо в нее вступил, именно потому, что воспринимал ее как партию правую. Но как показала практика членства в этой партии, никакого идеологического дискомфорта, даже будучи откровенное левым, я в ней не почувствовал. "ЯБЛОКО" сейчас в своей сути и деятельности - леволиберальная оппозиционная партия, и демократическим левым в ней может быть вполне комфортно. Кроме того, дискомфорта в ней я не чувствовал, наверно, также потому, что здесь в Краснодарское крае с приходом в партию нашей группы "зеленых" региональное отделение очень быстро стало совсем другим, нежели чем оно было раньше. И то, что у нас тут тогда сложилось, было, по сути, не "ЯБЛОКОм", а настоящей "зеленой" партией в ее европейском понимании, объединявшей разнообразных оппозиционных гражданских активистов, далеко не только "зеленых". С развитыми сетевыми методами работы, с широчайшей внутренней демократией и полной свободой мнений. И именно поэтому долго в "ЯБЛОКО" мы прожить не смогли, раскол произошел именно по линии свободы мнений и внутренней демократии. В "ЯБЛОКО" этих составляющих, к сожалению, нет. В нем царит демократический централизм, почти как в КПСС. Как показал наш случай, руководство партии не допускает внутри нее свободы мнений и жестко карает тех, кто отступает от установленного им курса. В такой партии мы оставаться не могли, и в феврале этого года более 150 активистов краевого отделения из партии вышли.
- Какое сейчас у вас отношение к радикализму?
Радикализм радикализму рознь. Я не приемлю любого радикализма в форме насилия против людей - это гибельный путь. Другое дело - радикальное сопротивление беззаконию и беспределу, например, блокада незаконных строек, разрушающих природу и среду обитания: мы этим всегда занимались вплоть до относительно недавних пор, как, например, в 2009 году на Утрише, когда мы встали на пути техники и не дали там построить дорогу к планируемой даче Медведева и когда мы блокировали незаконное строительство олимпийской совмещенной дороги Адлер-Красная Поляна. Или, когда в 2011 году мы достаточно долго блокировали строительство, которое вело к уничтожению единственного местообитания реликтового вида ложнодрок монпелийский на мысе Видном в Сочи. Сейчас радикальные методы практически не используем, так как стало слишком рискованно - в стране период жестких репрессий, и надо это время переждать по возможности без потерь, не подставляясь под удары системы.
А так как власть считает нас опасной силой, мы сейчас все время под угрозой таких ударов. Власти пытаются закрыть "Экологическую Вахту", не очень понимая, что "закрыть" живое и достаточно крупное сообщество активистов-энтузиастов, а нас около 100 человек, по определению невозможно. Закрытие организации как юрлица в этом плане ничего не изменит. Самое критичное - это удары по людям. Из-за таких ударов один из наших ключевых активистов Сурен Газарян был вынужден уехать за границу, чтобы избежать заключения. А другой наш активист Евгений Витишко по сфабрикованному обвинению отбывает трехлетний срок в колонии. Сейчас нужно быть максимально осторожным. В прошлую зиму перед Олимпиадой в Сочи органам была дана команда нас полностью нейтрализовать любыми способами. И я, дабы не попасть под какую-нибудь организованную сотрудниками госбезопасности криминальную раздачу или не оказаться внезапно под арестом за "мат в публичном месте", практически безвылазно сидел в офисе, не выходя на улицу. А товарищи из одного ведомства, мы их обозвали "топтуны", долгое время в тот период круглосуточно несли дежурство под нашим офисом.
- Как произошло преобразование "Атши" в "ЭкоВахту"?
- Сперва "Вахта", тогда она называлась "Независимая Экологическая Служба по Северо-Западному Кавказу", была просто официальной вывеской коммуны, ну чтобы с официальными органами проще было общаться. Все-таки в официальной переписке с госорганами словосочетание "Эколого-коммунитарное сообщество "Атши" было не очень уместным. Потом коммуна угасла, а "Вахта" осталась, но определенные элементы от старого коммунитарно-активистского стиля жизни и деятельности организация унаследовала. Остались в организации и многие люди, которые были в коммуне. Это, например, нынешний замкоординатора Экологической Вахты Юлия Набережная (Ю), член Совета Андрей Филимонов (Июль), Таня Львова (Оу), Дмитрий Болотников (Ди). Но многие бывшие ключевые активисты коммуны вообще отошли от зеленой деятельности. Это, например, Антон Платонов (Грива) - сейчас известный музыкант из фолк-группы "Требушет", автор известной песни “No Pasaran!”, родившейся в коммуне, Наташа Гребенщикова (Ветер) и Наташа Мингазова (Мишель) полностью ушли в семейную жизнь, Ира Демидова (Агни) живет в экопоселении анастасиевцев, Игорь Якушев (Авария) занимается бизнесом, Андрей Садовничий (Чин) и Сергей Костюк (Сеня) - они были оба из Брянки в Луганской области, и обоих уже нет в живых. И еще многих можно вспомнить.
- Почему умерла коммуна "Атши" ?
- В юности хочется активного движения, скучно же бумажками заниматься. В целом активизм - это дело более молодежное, когда люди становятся старше, то так или иначе начинают устраивать свою жизнь, женятся, у них появляются дети. Все это в значительном количестве случаев вырывает их из активизма и из коммунитарной жизни. Все это было и у нас. Плюс, несмотря на традиционную атмосферу братства, в коммуне в начале 2000-х возникли серьезные внутренние конфликты, которые не были разрешены ни конферированием, ни другими путями, что сильно отравляло внутреннюю атмосферу. При этом нельзя сказать, что в коммуну не приходили новые люди. Они приходили. Но так сложилось, что они не смогли восполнить образовавшиеся пустоты. В результате в целом было утрачено такое базовое для нормальной жизни коммуны качество, как некий необходимый минимум гармоничного сплетения личностей, которое порождает тот особый поток жизни, притягивающий в свою орбиту новых людей и генерирующий процессы, который бил в свое время мощным потоком, когда возникло "Атши".
Думаю, что немалую роль сыграло и мое разочарование и усталость в какой-то период, когда я лично перестал поддерживать поток коммунитарной жизни и переключился на "Экологическую Вахту". В итоге, я думаю, все "атшияне" потеряли данный нам уникальный шанс создать-таки устойчивую и гармоничную коммуну. Многие из нас, для кого коммуна была чем-то лучшим в их жизни, чувствуют в себе эту утрату. Я тоже чувствую. Эпоха "Атши" - лично для меня это точно лучшее время. Это было время активной реализации, мы сами строили свою жизнь, реально влияли на мир и на процессы в обществе. Мы рассчитывали, что "Атши" - это только первый остров другой жизни. Думали, что постепенно такие коммуны возникнут и в других местах, но ничего подобного так и не появилось.
- Традиционный вопрос: исходя из вашего опыта, в условиях нынешней политической ситуации, что бы вы пожелали поколению людей, участвующих в нынешнем политическом андеграунде?
- Надо больше уделять внимание внутренней атмосфере и избегать конфликтности. Вот "Атши" отличались от "Хранителей" почти ежедневными "конференциями", направленными на снятие конфликтов, и это имело большой позитивный эффект. Мы смогли прожить гораздо дольше. И через "ЭкоВахту" "Атши" во многом продолжает жить и сейчас. Никакое сообщество не может долго жить в внутреннеконфликтной среде. Если же невозможно разрешить конфликт, то лучше своевременно разделяться. Также крайне разрушительна атмосфера подозрительности, взаимного недоверия, поисков внутренних врагов. Мало кто захочет жить и находится в таком пространстве. "Атши" в свое время не захотело находиться в рядах российского анархического движения, страдавшего подобными вещами. Также могу рекомендовать такую формулу для внутренней жизни неформальных активистских сообществ, как "искренность, бескорыстие и ответственность". Эти три старых принципа коммунарского педагогического движения были во многом теми китами, на которых держалась наша жизнь и деятельность.