Микеланджело, Шостакович и Хворостовский
"Сюита на стихи Микеланджело Буонарроти" - одна из последних работ Дмитрия Шостаковича, написанная им в 1974 году к 500-летию со дня рождения Микеланджело. В этом диалоге двух гениев-маньеристов маньерист советского возрождения - последний гений социализма, обращаясь к своему историческому истоку - последнему гению возрожденческого гуманизма, подводит итог не только собственному творчеству, но и всем устремлениям титанов нового ренессанса, дерзнувших претворить в жизнь замыслы своих предшественников полтысячелетия спустя.
1. Истина
Есть истины в реченьях старины,
И вот одна: кто может, тот не хочет.
Ты внял, Господь, тому, что ложь стрекочет,
И болтуны Тобой награждены.
Я ж - Твой слуга: мои труды даны
Тебе, как солнцу луч, - хоть и порочит
Твой гнев всё то, что пыл мой сделать прочит,
И все мои страданья не нужны.
Я думал, что возьмёт Твоё величье
Меня к себе не эхом для палат,
А лезвием суда и гирей гнева;
Но есть к земным заслугам безразличье
На небесах, и ждать от них наград -
Что ожидать плодов с сухого древа.
2. Утро
Нет радостней веселого занятья:
По злату кос цветам наперебой
Соприкасаться с милой головой
И льнуть лобзаньем всюду без изъятья!
И сколько наслаждения для платья
Сжимать ей стан и ниспадать волной,
И как отрадно сетке золотой
Её ланиты заключать в объятья!
Ещё нежней нарядной ленты вязь,
Блестя узорной вышивкой своею,
Смыкается вкруг персей молодых.
А чистый пояс, ласково виясь,
Как будто шепчет: "не расстанусь с нею ..."
О, сколько дела здесь для рук моих!
3. Любовь
Скажи, Любовь, воистину ли взору
Желанная предстала красота,
Иль то моя творящая мечта
Случайный лик взяла себе в опору?
Тебе ль не знать? - Ведь с ним по уговору
Ты сна меня лишила. Пусть! Уста
Лелеют каждый вздох, и залита
Душа огнём, не знающим отпору.
Ты истинную видишь красоту,
Но блеск её горит, всё разрастаясь,
Когда сквозь взор к душе восходит он;
Там обретает божью чистоту,
Бессмертному Творцу уподобляясь, -
Вот почему твой взгляд заворожён.
4. Разлука
Дерзну ль, сокровище моё,
Существовать без вас, себе на муку,
Раз глухи вы к мольбам смягчить разлуку?
Унылым сердцем больше не таю
Ни возгласов, ни вздохов, ни рыданий,
Чтоб вам явить, мадонна, гнёт страданий
И смерть уж недалекую мою;
Но дабы рок потом моё служенье
Изгнать из вашей памяти не мог, -
Я оставляю сердце вам в залог.
5. Гнев
Здесь делают из чаш мечи и шлемы
И кровь Христову продают на вес;
На щит здесь терн, на копьях крест исчез, -
Уста ж Христовы терпеливо немы.
Пусть Он не сходит в наши Вифлеемы
Иль снова брызнет кровью до небес,
Затем, что душегубам Рим - что лес,
И милосердье держим на замке мы.
Мне не грозят роскошества обузы,
Ведь для меня давно уж нет здесь дел;
Я Мантии страшусь, как Мавр - Медузы;
Но если Бедность славой Бог одел,
Какие ж нам тогда готовит узы
Под знаменем иным иной удел?
6. Данте
Спустившись с неба, в тленной плоти, он
Увидел ад, обитель искупленья,
И жив предстал для божья лицезренья,
И нам поведал всё, чем умудрён.
Лучистая звезда, чьим озарен
Сияньем край, мне данный для рожденья, -
Ей не от мира ждать вознагражденья,
Но от Тебя, кем мир был сотворён.
Я говорю о Данте, о Данте: не нужны
Озлобленной толпе его созданья, -
Ведь для нее и высший гений мал.
Будь я, как он! О, будь мне суждены
Его дела и скорбь его изгнанья, -
Я б лучшей доли в мире не желал!
7. Изгнаннику
Как будто чтим, а все же честь мала.
Его величие взор наш ослепило.
Что чернь корить за низкое мерило,
Когда пуста и наша похвала!
Он ради нас сошёл в обитель зла;
Господне царство лик ему явило;
Но дверь, что даже небо не закрыло,
Пред Данте отчизна злобно заперла.
Неблагодарная! Себе на горе
Ты длила муки сына своего;
Так совершенству низость мстит от века,
Один пример из тех, которых - море!
Как нет подлей изгнания его,
Так мир не знал и выше человека.
8. Творчество
Когда скалу мой жёсткий молоток
В обличия людей преображает, -
Без мастера, который направляет
Его удар, он делу б не помог.
Но божий молот из себя извлёк
Размах, что миру прелесть сообщает;
Все молоты тот молот предвещает,
И в нём одном - им всем живой урок.
Чем выше взмах руки над наковальней,
Тем тяжелей удар: так занесён
И надо мной он к высям поднебесным;
Мне глыбою коснеть первоначальной,
Пока кузнец господень - только Он! -
Не пособит ударом полновесным.
9. Ночь
Джованни Строцци на "Ночь" Буонаррото:
Вот эта Ночь, что так спокойно спит
Перед тобою, - Ангела созданье.
Она из камня, но в ней есть дыханье:
Лишь разбуди, - она заговорит.
Ответ Буонаррото:
Мне сладко спать, а пуще - камнем быть,
Когда кругом позор и преступленье:
Не чувствовать, не видеть - облегченье,
Умолкни ж, друг, к чему меня будить?
10. Смерть
Уж чуя смерть, хоть и не зная срока,
Я вижу: жизнь всё убыстряет шаг,
Но телу ещё жалко плотских благ,
Душе же смерть желаннее порока.
Мир - в слепоте: постыдного урока
Из власти зла не извлекает зрак,
Надежды нет, и всё объемлет мрак,
И ложь царит, и правда прячет око.
Когда ж, Господь, наступит то, чего
Ждут верные Тебе? Ослабевает
В отсрочках вера, душу давит гнёт;
На что нам свет спасенья Твоего,
Раз смерть быстрей и навсегда являет
Нас в срамоте, в которой застаёт?
11. Бессмертие
Здесь рок послал безвременный мне сон,
Но я не мёртв, хоть и опущен в землю:
Я жив в тебе, чьим сетованьям внемлю,
За тем, что в друге друг отображён.
Я словно б мёртв, но миру в утешенье
Я тысячами душ живу в сердцах
Всех любящих, и, значит, я не прах,
И смертное меня не тронет тленье.
Click to view1. Истина
Есть истины в реченьях старины,
И вот одна: кто может, тот не хочет.
Ты внял, Господь, тому, что ложь стрекочет,
И болтуны Тобой награждены.
Я ж - Твой слуга: мои труды даны
Тебе, как солнцу луч, - хоть и порочит
Твой гнев всё то, что пыл мой сделать прочит,
И все мои страданья не нужны.
Я думал, что возьмёт Твоё величье
Меня к себе не эхом для палат,
А лезвием суда и гирей гнева;
Но есть к земным заслугам безразличье
На небесах, и ждать от них наград -
Что ожидать плодов с сухого древа.
2. Утро
Нет радостней веселого занятья:
По злату кос цветам наперебой
Соприкасаться с милой головой
И льнуть лобзаньем всюду без изъятья!
И сколько наслаждения для платья
Сжимать ей стан и ниспадать волной,
И как отрадно сетке золотой
Её ланиты заключать в объятья!
Ещё нежней нарядной ленты вязь,
Блестя узорной вышивкой своею,
Смыкается вкруг персей молодых.
А чистый пояс, ласково виясь,
Как будто шепчет: "не расстанусь с нею ..."
О, сколько дела здесь для рук моих!
3. Любовь
Скажи, Любовь, воистину ли взору
Желанная предстала красота,
Иль то моя творящая мечта
Случайный лик взяла себе в опору?
Тебе ль не знать? - Ведь с ним по уговору
Ты сна меня лишила. Пусть! Уста
Лелеют каждый вздох, и залита
Душа огнём, не знающим отпору.
Ты истинную видишь красоту,
Но блеск её горит, всё разрастаясь,
Когда сквозь взор к душе восходит он;
Там обретает божью чистоту,
Бессмертному Творцу уподобляясь, -
Вот почему твой взгляд заворожён.
4. Разлука
Дерзну ль, сокровище моё,
Существовать без вас, себе на муку,
Раз глухи вы к мольбам смягчить разлуку?
Унылым сердцем больше не таю
Ни возгласов, ни вздохов, ни рыданий,
Чтоб вам явить, мадонна, гнёт страданий
И смерть уж недалекую мою;
Но дабы рок потом моё служенье
Изгнать из вашей памяти не мог, -
Я оставляю сердце вам в залог.
5. Гнев
Здесь делают из чаш мечи и шлемы
И кровь Христову продают на вес;
На щит здесь терн, на копьях крест исчез, -
Уста ж Христовы терпеливо немы.
Пусть Он не сходит в наши Вифлеемы
Иль снова брызнет кровью до небес,
Затем, что душегубам Рим - что лес,
И милосердье держим на замке мы.
Мне не грозят роскошества обузы,
Ведь для меня давно уж нет здесь дел;
Я Мантии страшусь, как Мавр - Медузы;
Но если Бедность славой Бог одел,
Какие ж нам тогда готовит узы
Под знаменем иным иной удел?
6. Данте
Спустившись с неба, в тленной плоти, он
Увидел ад, обитель искупленья,
И жив предстал для божья лицезренья,
И нам поведал всё, чем умудрён.
Лучистая звезда, чьим озарен
Сияньем край, мне данный для рожденья, -
Ей не от мира ждать вознагражденья,
Но от Тебя, кем мир был сотворён.
Я говорю о Данте, о Данте: не нужны
Озлобленной толпе его созданья, -
Ведь для нее и высший гений мал.
Будь я, как он! О, будь мне суждены
Его дела и скорбь его изгнанья, -
Я б лучшей доли в мире не желал!
7. Изгнаннику
Как будто чтим, а все же честь мала.
Его величие взор наш ослепило.
Что чернь корить за низкое мерило,
Когда пуста и наша похвала!
Он ради нас сошёл в обитель зла;
Господне царство лик ему явило;
Но дверь, что даже небо не закрыло,
Пред Данте отчизна злобно заперла.
Неблагодарная! Себе на горе
Ты длила муки сына своего;
Так совершенству низость мстит от века,
Один пример из тех, которых - море!
Как нет подлей изгнания его,
Так мир не знал и выше человека.
8. Творчество
Когда скалу мой жёсткий молоток
В обличия людей преображает, -
Без мастера, который направляет
Его удар, он делу б не помог.
Но божий молот из себя извлёк
Размах, что миру прелесть сообщает;
Все молоты тот молот предвещает,
И в нём одном - им всем живой урок.
Чем выше взмах руки над наковальней,
Тем тяжелей удар: так занесён
И надо мной он к высям поднебесным;
Мне глыбою коснеть первоначальной,
Пока кузнец господень - только Он! -
Не пособит ударом полновесным.
9. Ночь
Джованни Строцци на "Ночь" Буонаррото:
Вот эта Ночь, что так спокойно спит
Перед тобою, - Ангела созданье.
Она из камня, но в ней есть дыханье:
Лишь разбуди, - она заговорит.
Ответ Буонаррото:
Мне сладко спать, а пуще - камнем быть,
Когда кругом позор и преступленье:
Не чувствовать, не видеть - облегченье,
Умолкни ж, друг, к чему меня будить?
10. Смерть
Уж чуя смерть, хоть и не зная срока,
Я вижу: жизнь всё убыстряет шаг,
Но телу ещё жалко плотских благ,
Душе же смерть желаннее порока.
Мир - в слепоте: постыдного урока
Из власти зла не извлекает зрак,
Надежды нет, и всё объемлет мрак,
И ложь царит, и правда прячет око.
Когда ж, Господь, наступит то, чего
Ждут верные Тебе? Ослабевает
В отсрочках вера, душу давит гнёт;
На что нам свет спасенья Твоего,
Раз смерть быстрей и навсегда являет
Нас в срамоте, в которой застаёт?
11. Бессмертие
Здесь рок послал безвременный мне сон,
Но я не мёртв, хоть и опущен в землю:
Я жив в тебе, чьим сетованьям внемлю,
За тем, что в друге друг отображён.
Я словно б мёртв, но миру в утешенье
Я тысячами душ живу в сердцах
Всех любящих, и, значит, я не прах,
И смертное меня не тронет тленье.