Зарождение революционного права в Самаре
Советская власть с первых дней своего существования взяла курс на уничтожение существовавшей прежней судебной системы. Т.н. Декретом о суде № 1, принятым Совнаркомом 22 ноября 1917 года, было провозглашено упразднение всех российских судебных учреждений: окружных судов, судебных палат, Правительствующего Сената, военных, морских и коммерческих судов, деятельность мировых судей приостанавливалась до их замены местными судами. Также упразднялись судебное следствие, прокурорский надзор и адвокатура.
Гражданские дела и уголовные дела, наказание по которым не превышало двух лет лишения свободы, были подведомственны местным судам.
Для борьбы с контрреволюцией, хищениями и саботажем было решено учредить революционные трибуналы.
В Самаре все прежние судебные органы были уничтожены в начале января 1918 года и началось формирование новых, прерванное в 1918 на время правления Комуча. С восстановлением советской власти процесс судебного строительства был продолжен.
Самарский Губернский революционный трибунал был учрежден 18 января 1919 года. Его суду подлежали дела о контрреволюционных деяниях, спекуляции, саботаже и преступлениях по должности.
Здание Самарского окружного суда
Он размещался вначале в бывшем здании окружного суда, с августа 1919 - на Советской, 75, затем на Советской, 76.
С февраля 1919 г. до апреля 1921 г. данный трибунал рассмотрел 2831 дел, из них по категориям:
- по преступлениям политического характера - 278 (осуждено к расстрелу - 27, условному расстрелу -2, к заключению в ДПР - 93, условно - 69, выговоры - 9, оправдано - 78);
- по преступлениям по должности - 173 (расстрел - 5, заключение в ДПР - 76, условно - 39, оправдано - 29);
- о самогонщиках - 305 (заключение в ДПР - 147, условно - 119, оправдано - 39);
- о дезертирах - 1973 (расстрел - 21, условный расстрел - 441, другие виды наказания - 1511);
- иные преступления - 102 (расстрел - 18, условный расстрел - 6, заключение в ДПР - 41, условно - 9, оправдано - 7).
Можно привести ряд конкретных дел из его практики. 1 апреля 1919 трибунал в составе председателя Старцева, членов Бирна, Родионова и Струппе приговорил к расстрелу жителя Пугачевского уезда, сына священника И.Н. Гужбина. Он имел дружеские отношения с чехословацким офицерством, выдавал им советских работников, готовился к добровольному вступлению в Народную армию, а после ухода чехословаков вступил в Красную армию «с целью избежания наказания». Кстати говоря, его отец, священник из с. Андросовка Никифор Маркович Гужбин (20.3.1866 г.р., уроженец с. Порубежка) также обвинялся в контрреволюционной агитации и содействии чехословакам, но его трибунал оправдал на своем заседании 11 июня 1919 г. В 1929 священника вновь арестовали и осудили на 5 лет ссылки по ст. 58-10 УК РСФСР (по кассации был освобожден в 1932 г.). 10 сентября 1937 года 71-летний батюшка был арестован в Чимкенте, где работал сторожем стройтреста, и расстрелян в Лисьей балке по групповому делу о нелегальных церковных богослужениях 19 ноября 1937 года.
ул. Куйбышева (Советская), 75
В тот же день, 1 апреля 1919, к расстрелу был осужден зам. заведующего Самарским земельным отделом, зав. подотделом земельной политики, дворянин Черниговской губ. и бывший сотрудник Министерства земледелия и государственных имуществ Ф.И. Пироцкий. Он хранил и скрывал золотые и серебряные вещи, скрыл чемодан расстрелянного Желтоватых, утаил дубликаты и ключи от денежного сейфа земотдела, а также «в своих письмах к родственникам проявлял враждебность к советской власти и презрение к трудящимся и крестьянам и к красноармейцам и свою преданность к самодержавной дворянской власти на Украине». А вот доброволец Народной армии Я.П. Чернов был оправдан, т.к. «на суде выяснилось, что обвиняемый поступил в ряды народной армии в автомобильную роту с целью ухода от мобилизации в ряды пехоты и этим самым он избег вооруженной борьбы с советской властью».
25 июня 1919 к расстрелу за пьянство и растрату казенных денег в сумме 4500 рублей был осужден комиссар Самарского рабочего полка Константин Дмитриевич Быков. Он при поимке дезертиров, под угрозой их расстрела, брал с родителей взятки (без расписок, естественно). Набрал 6000 рублей, из которых вернул 1500, а остальные «потерял». Просил смягчить наказание на том основании, что 25 лет был рабочим и стоял у станка.
9 сентября 1921 военная коллегия губревтрибунала осудила к расстрелу 30-летнего Д.Н. Дохлова и 50-летнего А.М. Кудрявцева. Дохлов состоял в Уральской казачьей армии, а затем в повстанческом отряде Вакулина. Кудрявцев в 1919 был организатором крестьянского восстания в Грачево-Кустовском районе, а в марте 1921 примкнул к отряду Вакулина.
Помимо общих революционных трибуналов с июля 1918 стали образовываться революционные военные трибуналы (РВТ) вначале на уровне фронтов и армий, затем их отделы при дивизиях и бригадах. Согласно Положению о РВТ к их подсудности были отнесены «все политические дела и военного характера преступления». Эти понятия толковались весьма широко: от подделки документов, растраты казенных средств и имущества до разбоя, хулиганства, изнасилования и «буйства». И судили военные трибуналы не одних только военнослужащих, но и гражданских лиц. Как отмечал первый председатель РВТ РСФСР Карл Данишевский в своей книге «Революционные военные трибуналы» (Москва, 1920 г.), реввоентрибуналы «это в первую очередь органы уничтожения, изоляции, обезврежения и терроризирования врагов Рабоче-Крестьянского отечества и только во вторую очередь это суды, устанавливающие степень виновности данного субъекта в неисполнении того или другого декрета, распоряжения или инструкции и согласно степени установленной виновности и характера преступника или преступления определяющего условия и время, необходимые для исправления, перевоспитания виновного гражданина в духе норм социалистического общежития». Решения РВТ являлись окончательными и не подлежали ни апелляционному, ни кассационному обжалованию (в отличие от общих ревтрибуналов, по приговорам которых не допускалось обжалование в апелляционном порядке, но была возможна кассация). В Самаре действовал Революционный военный трибунал Южной группы армий (позже - Туркестанского фронта и Заволжского военного округа) на Казанской, 9.
25 июля 1921 Реввоентрибунал Заволжского военного округа был объединен с Самарским губревтрибуналом (Советская, 76), причем в объединенном трибунале была создана военная коллегия.
ул. Советская, 76 (ныне - ул. Куйбышева, 68)
С августа 1922 губревтрибунал перешел в здание бывшего окружного суда, а в ноябре того же года был упразднен в ходе судебной реформы.
Несколько эпизодов, рассмотренных военными трибуналами. 21 февраля 1919 военно-полевым трибуналом 4-й армии Восточного фронта был лишен политических прав командир 1-го Самарского легкого артиллерийского дивизиона Алфеев за неисполнение приказа коменданта города, налет на тюрьму 12 мая 1918 года и обсуждение боевого приказа. Но 12 марта тот же трибунал дело Алфеева пересмотрел и восстановил его в политических правах.
6 июня 1919 на 10 лет лишения свободы был осужден врид этапного коменданта 22-й стрелковой дивизии Б.Г. Гребенщиков, самовольно отпустивший на полевые работы 75 красноармейцев.
9 июня 1919 к принудительным работам с лишением свободы на 15 лет был приговорен инспектор городского Всевобуча Анисим Симонович Горбушов за пьянство, бесцельную стрельбу, буйство и сопротивление караулу при аресте в ночь с 20 на 21 мая.
12 сентября 1919 года РВТ 4-й армии рассмотрел дело группы лиц по обвинению в пьянстве, преступлениях по должности, изнасиловании, побоях и укрывательстве преступника. К расстрелу были осуждены за пьянство, незаконные реквизиции, избиения граждан и изнасилование красноармейцы Сергей Федорович Куховаренко и Егор Семенович Муренцев. Скрывшихся от суда краснокутского районного военного комиссара Николая Ивановича Куховаренко и начальника краснокутской районной милиции Ивана Андреевича Гиля признали виновными в пьянстве, превышении власти, изнасиловании и истязании граждан, самочинных обысках и незаконных реквизициях, объявили их вне закона, вменив в обязанность каждому гражданину РСФСР расстрелять Куховаренко и Гиля при первой возможности. Также решено было предать суду за незаконные действия бывшего коменданта Новоузенска Савченко и бывшего завхоза Новоузенского уездного военкомата Федора Войтенко. Куховаренко Анна, Куховаренко Никита, Ланговец Юлия и Ястребов были оправданы.
6 октября 1920 к расстрелу приговорена 20-летняя письмоводительница армейского этапа Клавдия Сергеевна Кондурушкина. Она «сознательно отказывалась от исполнения служебных обязанностей, разлагающе действовала на красноармейцев этапа путем дискредитирования вождей революции т.т. Ленина и Троцкого. Состоя членом группы анархистов коммунистов, она вскрыла незаконно телеграмму с надписью «секретно», адресованную коменданту этапа, в которой последнему начальником Увосо предлагалось выяснить деятельность анархистов № полка. Кондурушкина переписала текст этой телеграммы и сообщила группе анархистов».
В мае 1921 года выездной сессией трибунала к расстрелу приговорена сельская учительница села Порубежка Мария Сигарева. В ее селе отрядом Попова был убит командир батальона 230-го полка, а она возле трупа убитого сказала: «Собаке - собачья смерть» и «добавила, что всем нужно брать винтовки против красноармейцев».
Выездная сессия в том же мае 1921 года приговорила к расстрелу жителя с. Большая Тарасовка Василия Краснова. Он был под арестом за похищение хлеба из продовольственного амбара, в ходе восстания был освобожден и примкнул к нему, в конце февраля 1921 года был послан Поповым в Рахмановскую волость для агитации среди красноармейцев в пользу присоединения к восставшим.
О деятельности Реввоентрибунала Заволжского военного округа в целом дает некоторое представление опубликованная статистика. К примеру, с 10 июня по 10 ноября 1920 года им были осуждены 4000 чел., из них к условному лишению свободы с отправкой на фронт - 3000 чел. (75%), к лишению свободы - 400 чел. (10%), к расстрелу - 400 чел. (10%), оправдано - 200 чел. (5%).
На всей сети железных дорог России еще 30 ноября 1918 года было введено военное положение, а представители железных дорог входили в фронтовые РВТ. Декретов ВЦИК от 18 марта 1920 были учреждены революционные военные железнодорожные трибуналы.
Дом Челышова на Красноармейской
Находившийся в Самаре Революционный военный железнодорожный трибунал Самаро-Златоустовской, Волго-Бугульминской и Троицкой железных дорог помещался в доме Челышова на Красноармейской, затем с июня 1922 - на углу Крестьянской и Льва Толстого в доме Филимонова, 122/87.
Дом Филимонова
17 октября 1922 г. он был объединен с трибуналом Пермских ж.д., который находился в Екатеринбурге.
По работе Ревжелдортрибунала также есть статистика. Так, за январь-апрель 1922 года были рассмотрены на заседаниях 123 дела, из обвиняемых 441 чел. оправданы 52 чел. и осуждены 389 чел., в т.ч. к расстрелу 16, к принудительным работам с лишением свободы на разные сроки - 238, к принудработам без лишения свободы - 36, условно - 28 чел.
Трибуналы иногда проводили публичные рассмотрения резонансных дел в клубах и театрах Самары. Например, губернский ревтрибунал обыкновенно использовал для таких нужд городской театр, а Ревжелдортрибунал - Ж.д. клуб имени Пушкина. О ряде таких дел, вызвавших интерес в обществе, стоит, наверное, рассказать в дальнейшем отдельно.
На водном транспорте после введения военного положения были созданы военные трибуналы.
Революционный Военный трибунал Волжского округа водного транспорта базировался в Нижнем Новгороде, а в Самаре начала 20-х годов проводил лишь выездные сессии в клубе Культнарвода на Советской, 83, и на борту парохода «А.В. Кольцов», швартовавшегося у военной пристани Самары.
ул. Советская (Куйбышева), 83
Интенсивная карательная работа оказывалась под силу не всем революционным трибунальцам. Так, 6 апреля 1922 года в 9.30 утра под влиянием «нервного душевного расстройства» (так указано в некрологе) покончил с собой член коллеги Губревтрибунала А.А. Сакмин (1887-1922), уроженец Мелекесского уезда. Сакмин начал работать в 1905 году слесарем в Абдулинском депо, с 1910 был пом. машиниста. В 1917 стал большевиком, более года работал следователем в ЧК, был членом коллегии трибунала в Ростове-на-Дону, затем работал в Самаре в Ревжелдортрибунале, а с апреля 1922 - в Губревтрибунале. И вот, «не выдержав всей тяжести жизненных условий, в состоянии нервного потрясения покончил с собой».
Низшим звеном советской судебной системы тех лет были местные народные суды, созданные в рамках территорий имперских судебных участков. К их компетенции относились гражданские дела, незначительные уголовные преступления, бракоразводные процессы. В Самаре в октябре 1918 года работали местные народные суды на 10 участках:
1-й участок - И.А. Якубовский, Заводская улица, дом Зворыкина;
2-й участок - Ф.В. Покровский, Воскресенская, 54;
3-й участок - А.М. Алашеев, Казанская, 128;
4-й участок - И.Ф. Ветошкин, Воскресенская, 54;
5-й участок - А.В. Покровский, Преображенская, 49;
6-й участок - А.Н. Балицкий, Николаевская, 162;
7-й участок - Н.И. Самойлов, Самарская, 106;
8-й участок - П.И. Сахаров, Предтеченская, 52;
9-й участок - А.В. Катков, Крестьянская, 100;
10-й участок - П.Н. Молчанов, Почтовая, 136.
Согласно действующим нормам в местный народный суд входили постоянный местный судья и двое очередных судей-заседателей, избираемых по жребию на каждую сессию из числа граждан, включенных в соответствующий список заседателей.
Совет Местных Народных Судей был кассационной инстанцией и помещался в здании бывшего окружного суда. Любопытно, что первым председателем этого Совета Самарским горисполкомом 16 октября 1918 года был утвержден Иньков Константин Николаевич, бывший председатель Самарской губернской земской управы и действительный статский советник, а в марте-мае 1917 - Самарский губернский комиссар. Да и ряд самарских местных судей тогда были из «бывших»: И.Ф Ветошкин прежде судействовал на том же 4-м участке, статский советник Ф.В. Покровский был судьей Самарского Окружного суда, А.М. Алашеев - членом этого суда в Бугурусланском уезде, а А.В. Покровский - в Самарском уезде, П.И. Сахаров занимал должность присяжного поверенного. Здесь же, в здании бывшего окружного суда, находилась и судебно-следственная комиссия, осуществлявшая предварительное следствие по сложным уголовным делам (по прочим уголовным делам следствие проводил единолично постоянный народный судья). При Совете Местных Народных Судей функционировала также Коллегия Правозаступников, члены которой назначались исполкомом Совета рабочих и красноармейских депутатов и получали за свою деятельность «определенное месячное жалованье только от казны». На безвозмездной основе участвовать в защите и обвинении могли и другие граждане из числа присутствующих на заседании (по одному человеку на защиту и обвинение).
В таком виде судебная система Самары существовала до судебной реформы 1922-1923 гг. После этой реформы были созданы Самарский губернский суд и назначены народные судьи по участкам.