Василий Болдырев. Революционный генерал из старообрядцев.
Среди участников государственного переворота в России 1917 года, называемого «февральской революцией», несомненно видное место занимает генерал-лейтенант Василий Георгиевич Болдырев. По занимаемой должности генерал-квартирмейстера штаба армий Северного фронта, Болдырев принимал активное участие в т.н. «отречении» Государя Николая II. Известны его переговоры по этому вопросу с чинами Ставки, принимавшими участие в заговоре, известны посылавшиеся Болдыревым телеграммы. Известный факт, что в 0.28 3 марта Болдырев передал по телеграфу генерал-квартирмейстеру Ставки А.С. Лукомскому следующее: «Манифест подписан. Передача задержана снятием дубликата, который по подписании государем будет вручен депутату Гучкову, после чего передача будет продолжена». К участию Болдырева в позорном акте государственной измены мы еще вернемся, а пока хочется рассказать о начале его жизненного пути.
Родился Василий Георгиевич Болдырев 5 (17) апреля 1875 года, являлся сыном крестьянина, в 1893 году окончил Пензенское землемерное училище. Но, видно, хотелось большего, и Болдырев решил избрать военную карьеру. Но на этом пути имелось препятствие - Болдырев по вероисповеданию принадлежал к поморской секте раскольников, и это фактически закрывало ему путь к получению офицерского чина. Вообще говоря, Сызрань с уездом были раскольничьими центрами Симбирской губернии, чему способствовало их географическое положение - они находились ближе всего к раскольничьим центрам в Саратовской, а затем Самарской губерниях - Иргизским монастырям. В этой местности с начала XVIII века селились раскольники, которые пользовались покровительством властей. Так, Пётр III издал указ о дозволении всем раскольникам, бежавшим ранее за границу, беспрепятственно возвращаться в Россию с правом свободы вероисповедания, а Екатерина II в декабре 1762 года подтвердила его, дополнительно пообещав переселенцам освобождение от податей на 6 лет и земельные наделы. Этот указ стал основным источником для колонизации здешних мест, и только в 1763 году только из польской слободы Ветки, бывшей долгое время центром раскола, на Иргиз переселилось около 20 тысяч человек, ехали туда и раскольники из самой России. С этого момента стали здесь возникать и раскольничьи скиты, превратившиеся в монастыри. К 1770-м годам в окрестностях слободы Мечетной (впоследствии город Николаевск, с 1918 - Пугачев) было четыре старообрядческих скита: Пахомиев и Филаретов, Исакиев и женский Анфисин скит, называемые самими раскольниками «новым Афоном». В 1772 году в слободе Мечетной оказался и беглый донской казак Емельян Пугачёв. Именно здесь, узнав от игумена старообрядческого скита старца Филарета о волнениях яицких казаков, Пугачёв решил выдать себя за царя Петра III, что положило начало событиям, известным под названием «пугачевского бунта». Правовое положение раскольников в Российской Империи в то время было сложным - хотя их уже не преследовали, но ограничивали в гражданских правах. Им было запрещено строить церкви, заводить скиты, а существующие даже чинить. С 1855 года раскольники не могли записываться в купечество, не имели права быть свидетелями против православных в делах «тяжбенных и гражданских», занимать выборные общественные должности, до 1874 года все дети раскольников считались незаконнорождёнными, лишь с этого года для них ввели гражданский брак. С конца XVIII века у раскольников появилась возможность соединиться с официальной Православной церковью - стать единоверцами, признав иерархию Русской Церкви при сохранении древних богослужебных чинов. Такой путь устранял многие из существующих законодательных препон.
На 1887 год всего в Симбирской губернии жили 21683 раскольника, при этом в Сызрани жил 1431 раскольник, в уезде - 8451. «Симбирские епархиальные ведомости» в 1901 году описывали религиозную дискуссию, состоявшуюся 19 августа в городском саду Сызрани между раскольниками и православными . Среди «раскольничьих начетчиков» назван в публикации и некий Болдырев, но кем он доводился (и доводился ли вообще) Василию Георгиевичу - неизвестно. Единоверческая церковь в честь Святого Николая Чудотворца в Сызрани была построена в 1859 году на углу Казанского переулка (в настоящее время - пер. Достоевского) и Единоверческой улицы (ул. Луначарского) в основном на средства городского головы купца С.В. Шамбарова, который и сам был единоверцем.
И Василий Болдырев пошел по пути наименьшего сопротивления ради будущей военной карьеры.
18 августа 1893 года в Николаевской единоверческой церкви Сызрани он присоединился к Православию на правилах единоверия через таинство миропомазания. В метрической книге церкви сохранилась данная Болдыревым подписка следующего содержания: «1893 года августа 18 дня. Я, нижеподписавшийся крестьянский сын города Сызрани Василий Георгиевич Болдырев, даю сию подписку священнику Сызранской Николаевской Единоверческой церкви Григорию Милкину в том, что я отныне оставляю раскол поморской секты и присоединяюсь к Святой Православной Восточной церкви, где обязуюсь пребывать всегда и в раскол никогда более не уклоняться в чем и подписуюсь Василий Георгиев Болдырев» .
Вскоре, 2 ноября 1893 года, через эту же процедуру прошла и его сестра, 24-летняя Мария Георгиевна Болдырева . Но вот был ли их выход из раскола искренним или к тому вынудили обстоятельства? Как указывал епископ Симон (Шлеёв), сам бывший старообрядец, присоединившийся к Православию через единоверие, «многие из старообрядцев присоединялись неискренно, по расчётам, с верой ничего общего не имеющим».
Как бы то ни было, Василий Болдырев 1 октября 1893 года поступил в Военно-топографическое училище в Санкт-Петербурге и по его окончании был выпущен подпоручиком (ст. 23.09.1895) в корпус военных топографов. Провел три года на военно-топографических съёмках в Эстляндии и Лифляндии, затем служил полтора года в Красноярском полку в Юрьеве, поручик (ст. 08.08.1898), затем штабс-капитан (ст. 08.08.1901). 14 сентября 1901 года в Николаевской единоверческой церкви Сызрани оставила раскол и через миропомазание присоединилась к Православию его сестра 17-летняя Варвара Георгиевна Болдырева, родившаяся 1 декабря 1884 года. Поручик Корпуса Военных Топографов Василий Болдырев при этом таинстве выступал ее восприемником . В дальнейшем В.Г. Болдырева работала учительницей Балаковского 3-го начального училища Николаевского уезда Самарской губ., а 20 мая 1916 в возрасте 31 года вышла замуж за инспектора народных училищ 2 района николаевского уезда 56-летнего статского советника Григория Алексеевича Мессона. Бракосочетание состоялось в Петропавловской церкви Сызрани .
В 1903 году Болдырев окончил Николаевскую академию Генерального Штаба по 1-му разряду. Капитан (ст. 23.05.1903). Цензовое командование ротой отбывал в 145-м пехотном Новочеркасском полку (30.10.1903-19.06.1904). Далее была русско - японская война, в которой Болдырев участвует как обер-офицер для особых поручений при штабе 4-го армейского корпуса (08.12.1904-28.10.1906), был ранен при штурме Новгородской сопки на реке Шахэ (1904), награжден орденом Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (1906). В мирное время он на штабной службе: ст. адъютант штаба 18-го армейского корпуса (28.10.1906-08.09.1907), ст. адъютант штаба 20-го армейского корпуса (08.09.1907-29.03.1909), подполковник (ст. 06.12.1908). Затем - служба штаб-офицером для поручений при штабе 20-го армейского корпуса (29.03.1909-08.01.1911). Штаб-офицер, заведующий обучающимися в Николаевской военной академии офицерами (с 08.01.1911). Полковник (ст. 06.12.1911). В 1914 защитил диссертацию "Атаки укрепленных позиций", с 1914 экстраординарный профессор. Награждался орденами Святой Анны 3-й степени (1907), Святого Станислава 2-й степени с мечами (1907), Святой Анны 2-й степени (ВП 08.02.1909).
Примерно в это время лидер октябристов Александр Гучков организует т.н. масонскую «военную ложу», среди ее членов называют генералов Гурко, Янушкевича, Лукомского, Филатова, Поливанова, Зилотти, Свечина, Орлова-Давыдова, Теплова, Половцева, Мышлаевского, Крымова, Маниковского, полковников Корфа, Новицкого, Масловского и др. Среди военных, с которыми Гучков поддерживал политические контакты называют также генералов Куропаткина, Редигера, Алексеева, Рузского, Мартынова, вице-адмирала Воеводского. Болдырева среди членов «военной ложи» и контактеров Гучкова никогда не упоминали, однако, полностью исключать его причастность к этому кругу нельзя. Слишком многое в его будущем поведении указывает на связи с заговорщиками. С Гучковым его роднил тот факт, что оба они происходили из раскольников (дед Гучкова был купцом и вынужден был в 1853 году перейти в единоверие, что позволило ему сохранить бизнес и занять должность московского городского головы в 1858 году). Не секрет, как много сделали старообрядцы для победы революции в России, и поведение Болдырева в 1917 году вполне укладывается в эти рамки. Другие члены ложи были сослуживцами Болдырева, товарищами по учебе, а в дальнейшем - его сообщниками по революционному заговору. Интересно, что в октябре 1910 - октябре 1911 гг. в Николаевской академии Генштаба проходил стажировку французский подполковник Морис Жанен. Там он сдружился с Болдыревым, которого позднее в мемуарах называл старым другом по Военной академии.
С началом Великой войны в августе 1914 Болдырев выступил на фронт в качестве и.д. начальника штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии. За бои в октябре 1914 под крепостью Ивангород награжден Георгиевским оружием (ВП 31.01.1915), а за бои под Едвабно в 1914-15 - орденом Св. Георгия 4-й ст. (ВП 29.05.1915). Командир 30-го пехотного Полтавского полка (с 08.03.1915). Генерал-майор (пр. 31.08.1915; ст. 26.06.1915). Награжден орденами Святого Владимира 3-й степени с мечами (ВП 26.10.1914), мечами и бантом к ордену Святой Анны 3-й степени (ВП 9.02.1915), мечами к ордену Святой Анны 2-й степени (ВП 2.05.1915), орденами Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (ВП 25.05.1915), Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом (ВП 25.01.1916), Святого Станислава 1-й степени с мечами (ВП 6.05.1916).
С 29 февраля 1916 - генерал для поручений при командующем 4-й армией, с 8 сентября 1916 - генерал-квартирмейстер штаба армий Северного фронта. В этот период командующим армиями Северного фронта был генерал от инфантерии Николай Владимирович Рузский, начальником штаба - генерал от инфантерии Юрий Никифорович Данилов. Штаб фронта находился в Пскове, начальником гарнизона города был генерал-майор Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, родной брат видного большевистского деятеля. И именно во Пскове произошло событие, повергнувшее в крах историческую Россию - «отречение от престола» Государя Императора Николая II.
Псков, в этом здании в 1917 году находился штаб армий Северного фронта
Об участии Болдырева в этой акции свидетельствуют документы и его дневник, отрывки из которого были опубликованы в 1927 году в журнале «Красный Архив» . По тону и содержанию дневника ясно видно, что Болдырев сочувствует перевороту и его участникам. Но он не только сочувствует, но и помогает, например, 1 марта в 17.45 ведет переговоры с одним из заговорщиков, помощником начальника штаба Верховного главнокомандующего генералом Клембовским, который от имени Алексеева настаивает на назначении Родзянко главой Временного правительства. «Дай бог удачи Родзянке, про него много говорят, и в добродушно шутливом тоне, не судьба его вынесла и-исполать ему!» - пишет Болдырев в своем дневнике после этого разговора. И далее отмечает, что «Комендантствует в Петрограде мой академический товарищ, член Госуд. Думы, Б. Энгельгардт». Вечером 1 марта в Псков прибывает Государь, на вокзале его встречает губернатор, позже прибывает и беседует Рузский.
Здание Псковского ж.д. вокзала
Ночью 2 марта Болдырев дает телеграмму генерал-квартирмейстеру Верховного главнокомандующего ген. Лукомскому о предстоящем разговоре Рузского с Родзянко. После этого разговора ситуация меняется, «Родзянко сообщил, что манифест запоздал», и Болдырев сочиняет телеграмму в соответствии с новыми планами заговорщиков, в которой «Рузский вычеркнул подробности по династическому вопросу». Далее Болдырев после совещания с Рузским и Даниловым решают публиковать в псковской газете телеграммы Временного Комитета Государственной Думы. Утром Болдырев снова проводит переговоры с Клембовским, затем «принял из ставки с аппарата проект манифеста об отречении». После подписания Государем «манифеста» Болдырев сообщает Лукомскому о свершившемся. «Какая-то непрочность чувствовалась в этом документе огромной важности, когда я нес его для передачи по аппаратам. Предчувствие не обмануло меня: около 7 ч. меня разбудил дежурный офицер подполк. Мороз и гредставил телеграмму ген.-ад. Алексеева от 6 ч. 45 м., излагающую настоятельную просьбу Родзянки не допускать всеми способами опубликования манифеста. Вслед засим была доложена вторая экстренная просьба Родзянки пригласить Рузского к аппарату. В разговоре с главнокомандующим Родзянко высказал опасение, что при столь резком изменении манифеста таковой не будет принят с удовлетворением, вернее, как это потом и оказалось, им надо было выиграть время для издания такого манифеста, исходящего от вел. кн. Михаила Александровича, который не оставлял бы и тени сомнения об окончательной ликвидации дома Романовых» - пишет Болдырев. 4 марта «В 7 час. утра закончили все распоряжения об отпечатании и распубликовании обоих манифестов, приказа верховного, приказа главнокомандующего и его же воззвания». И в тот же день, как он отмечает, «кое-кого из солдат на груди уже красовались красные банты - эмблема революции. Еще раньше я встретил на улице нижнего чина охранной роты с таким же бантиком». Революция свершилась, и Болдырев совместно с другими участниками внес в нее свою немалую лепту. Далее Болдырев пишет о беспорядках в Пскове, убийстве на вокзале толпой начальника распределительного пункта полковника Самсонова, командовании парадом революционных войск, убийствах офицеров. Но практически никакого осуждения все эти эксцессы революции у Болдырева не вызывают, в строках этого дневника мы видим настоящего революционера-февралиста. 11 марта он уже спокойно обедает и совещается в Риге с новым военным министром Гучковым, вместе с ним возвращается в Псков.
19 апреля 1917 года заслуженный революционер Болдырев назначен командиром 43-го армейского корпуса, получил чин генерал-лейтенанта (29.04.1917). 9 сентября 1917 года он сменил генерала Ю.H. Данилова на посту командующего 5-й армией, штаб которой находился в Двинске. Приход к власти большевиков Болдырев встречает вполне сочувственно, записывая в дневнике «Власть взял Съезд Советов, в президиум которого вошел и наш Склянский». И далее «После ужина у гр. Люберсака собрал совещание: из Седякина и комиссаров - Пирогова и Долгополова. Я твердо выставил положение: «сохранение спокойствия, целость и прочность фронта и подавление анархии». Все согласились. Седякин, впрочем, отправил уже тайно телеграмму в войска о низвержении Врем. Правительства и о переходе власти к Советам». Но с новым главковерхом прапорщиком Крыленко отношения у Болдырева не сложились, и приказом Крыленко № 2 от 13 ноября 1917 года «за неисполнение предписания о личной явке отстраняется от должности командующий 5 армии генерал Болдырев. Временно исполнять должность командующего 5 армией предписываю командиру 19 корпуса генералу Антипову. Генерал Болдырев подвергнут аресту с преданием суду за неисполнение боевого приказа». Тем же приказом «врагом народа» был объявлен генерал Духонин, через неделю убитый в Могилеве революционерами при личном попустительстве прапорщика Крыленко.
Болдыреву повезло, его не убили, а лишь отдали под «революционный трибунал». Организовать защиту генералу вызвался его друг масон Н.Д. Соколов, автор «Приказа №1», и нашел ему защитника - известного присяжного поверенного Карякина. Суд прошел 13 декабря 1917 года. Сам Болдырев заявил, что «Я считаю, что армия не может быть орудием партий. Комитет 5-й армии не признал прап. Крыленко главковерхом. Я считаю для себя законом постановление комитета и потому не подчинился прап. Крыленко» . Защитник Карякин обратился к трибуналу так: «Народные судьи, вы судите генерала-крестьянина. Этот человек происходит из простой крестьянской среды. Своими трудами пробил он себе путь к науке и славе. Народ выдвинул генерала Болдырева в начальники армии, и генерал стойко охранял интересы народа. Генерал сделал то, что постановил армейский комитет». Второй защитник, член армейского комитета 5-й армии, депутат Учредительного Собрания эсер Николай Иванов рассказал о сути дела. «Он рассказывает о том, как во время октябрьского переворота в 5-й армии был образован военно-революционный комитет, объявивший себя выше партии. Не только ген. Болдырев не подчинялся Крыленке, но и весь армейский комитет, и даже военно-революционный комитет, где была половина большевиков. Ярким доказательством этого является тот факт, что когда Крыленко прислал телеграмму, что положение трагическое и настоятельно необходима посылка войск в тыл Керенскому, ему в этом было отказано, согласно единогласному постановлению комитета. Пятая армия с первого же момента решила не вмешиваться в борьбу партий, не давать ни одного солдата ни Крыленко, ни Керенскому, ни Духонину. Что же касается ареста ген. Болдырева, то дело произошло следующим образом. До половины ноября армейский комитет не признавал Крыленки, и только после того, как он явился на заседание комитета вместе с отсутствовавшим все время членом комитета Склянским, комитет первый раз вступил с Крыленкой в официальные сношения. Это совместное заседание явилось, по словам Склянского, признанием власти Крыленко. Ген. Болдыреву обо всем этом еще ничего не было известно, так что обвинение его совершенно неверно построено. В тот момент он и был арестован. Наконец, арест был произведен не армейским комитетом, а военно-революционным комитетом или, вернее, даже двумя его членами Склянским и Столенским по их собственной инициативе. Фракция с.-р. и меньшевиков-интернационалистов заявили мотивированный протест против ареста ген. Болдырева, но так как к тому времени у большевиков оказалось хотя и незначительное большинство, то протест был только приобщен к делу. Если быть последовательным, то надо было бы посадить на скамью и весь армейский комитет. Судить только одного человека нелогично и несправедливо. Я как старый революционер говорю вам, что вы совершаете тяжкое преступление, обвиняя ген. Болдырева, одного из самых демократически настроенных генералов в не совершенном им преступлении. Он действовал лояльно по отношению к армейскому комитету, и этим все сказано. Он, как и мы, служил только армии и был верен своим организациям». «Если бы суд по закону опубликовал заранее о дне суда над ген. Болдыревым, то вся армия выстроилась бы у народного трибунала, чтобы приветствовать своего друга-товарища Болдырева», - добавил Иванов.
В общем, демократический генерал, стронник эсеров и меньшевиков, избранник и любимец солдат разложившейся армии исполнил постановление армейского комитета и был привлечен большевиками за это к ответственности. Вердикт трибунала был таким: «Признавая ген. Болдырева виновным в неподчинении власти прапорщика Крыленко, но принимая во внимание, что он не знал, что власть народных комиссаров есть единственная власть в России, революционный трибунал приговаривает ген. Болдырева к 3-м годам тюремного заключения» .
Но в большевистских застенках Болдырев пробыл недолго и уже 2 марта 1918 года его освободили по амнистии. В 1918 г. он в руководстве «Союза возрождения России» и «Национального центра». Генерал Казанович, отправленный генералом Алексеевым в Москву для установления связи с антибольшевистскими военными организациями, так описал свою встречу с Болдыревым летом 1918 года: «Он показался мне дельным человеком, и я убеждал его признать главенство генералов Алексеева и Деникина и работать вместе для общего дела. Генерал Болдырев мне ответил, что не может этого сделать так как связан с партией (меньшевиками)...От него я узнал о движении, подготовляемом на Средней Волге. Из его слов можно было заключить, что там собраны уже значительные силы». Настоящий революционный генерал Болдырев в начале августа 1918 прибыл в Самару, а оттуда отправился в Уфу. На Уфимском совещании 4 сентября 1918 года, вероятно, за свои революционные заслуги Болдырев был избран одним из пяти членов Уфимской Директории и 24 сентября - Главнокомандующим ее войсками. 18 ноября 1918 года в Омске произошел переворот, приведший к отстранению от власти эсеров. Кандидатура Болдырева рассматривалась на должность Верховного Правителя, но, видимо, ему помешали репутация «революционного генерала» и всем известная дружба с Жаненом. Командующий войсками Антанты в России французский генерал Жанен, описывая переворот, откровенно пишет о его организаторах что, они «очевидно, сочли разумным все подготовить до моего приезда в Омск, учитывая мою дружбу с Болдыревым, одним из членов Директории. Впоследствии я получил полное подтверждение этим своим данным». Он остался не у дел и 28 ноября выехал в Японию с личным секретарем и двумя адъютантами, получив от казны пособие в 50 тысяч франков. Там Болдырев и отсиживался фактически всю гражданскую войну в России.
Вновь этот деятель был востребован под занавес войны, вернувшись в январе 1920 года во Владивосток, где в ходе мятежа к власти пришли большевики. Фактически ими 23 марта 1920 года Болдырев и был назначен на должность председателя комиссии при военном совете Приморской областной земской управы по разработке военных и военно-морских законопроектов. Командующий сухопутными и морскими силами Дальнего Востока (08.04. - 12.12.1920). Член военного совета Временного правительства Дальнего Востока (с 17.04.1920). Председатель особого комитета по организации работы для демобилизуемых военнослужащих (с 28.05.1920). Управляющий военными и морскими делами Временного правительства Дальнего Востока (с 01.07.1920). 1 июля 1920 года был назначен командующим всеми вооружёнными силами Дальнего Востока. После прихода к власти в конце 1920 года чисто большевистского правительства во главе с Антоновым необходимость в Болдыреве отпала, и его отправили в отставку. Был председателем российской делегации по Русско-японской согласительной комиссии (с 1 июня 1921), членом (с 07.07.1921) и товарищем председателя (с 26.07.1921) Приамурского народного собрания. После захвата Владивостока Красной армией 5 ноября 1922 года был арестован, в тюрьме заявил о своей готовности служить советской власти. Летом 1923 года был амнистирован и определен в Новосибирске консультантом в Сибирскую плановую комиссию, а с 1927 года - руководителем конъюнктурного бюро. Председатель секции «Недра» Общества изучения Сибири. Осенью 1928 Болдырева уволили из крайплана, после чего он был научным сотрудником Западносибирского института промышленных экономических исследований, написал воспоминания. Похоже, что кому-то революционный генерал все же мешал, и 29 декабря 1932 (по другим данным 23 февраля 1933) он был арестован, обвинен в связях с японской разведкой и организации контрреволюционного заговора. 20 августа 1933 в Новосибирске демократический генерал Болдырев получил свой полный расчет за активное участие в революции в виде девяти граммов свинца.