СПЛЕТНИ как ЭЛЕМЕНТ ГРУППОВОЙ КОММУНИКАЦИИ
Общественное сознание вполне устойчиво приписывает сплетням характеристики лживости, злонамеренности, своекорыстности, легковесности. В словаре В. И. Даля зафиксировано как общеупотребительное такое значение: "пересказы и наговоры, смутки, перенос вестей из дому в дом, с пересудами, толками, прибавками", а сплетник представлен как "нескромный пересказчик или смутник, смутчик, баламут, переносчик, заглазный пересудчик". Тем не менее, следует признать, что несмотря на отчетливо выраженную тенденцию к общественному осуждению, сплетничанье как разновидность коммуникации имеет повседневное и повсеместное распространение. Очевидно, что для этого должны быть веские причины.
Памятник сплетницам в канадском городе Монреаль
Исходя из соображений социальной целесообразности феномена, большинство составителей определений подчеркнуто избегает односторонне негативных коннотаций. При этом аспекты выражения зависти, предвзятой враждебности и косвенной агрессии, по сути, исключаются из рассмотрения как нерелевантные значительной части его проявлений. Так, например, Г. Файн и Р. Росноу употребляют этот термин в значении передачи несущественных (часто тривиальных) новостей о ком-либо. Э. Фостер уточняет, что это обмен приватной информацией оценочным образом об отсутствующих третьих лицах. М. Ноун и Р. Делбрижд описывают его как процесс сопряженного с оцениванием неформального обсуждения информации о членах социального окружения. А по мнению А. Бен-Зе'ева, это сугубо праздная, беззаботная и расслабляющая коммуникативная деятельность, как правило, не ориентированная на получение значимых внешних результатов. Разумеется, приведенные характеристики не являются исчерпывающими. Тем не менее, они дают возможность представить основные характерологические признаки сплетничанья, устойчиво выделяемые в различных социологических, антропологических и психологических исследованиях. Это: сосредоточенность общения на частной сфере жизни; передача информации на правах новости; локализация обсуждаемых лиц пределами непосредственного повседневного окружения собеседников; отсутствие в данный момент объектов обсуждения (анонимность); праздность времяпровождения; неформальный характер общения; оценочный характер обсуждения действий или намерений объектов сплетни…
Проблематично представить сплетни без сколько-нибудь выраженного оценивания их "мишеней". Тогда они превращаются в простой обмен фактами, что делает совершенно неоправданным столь категоричное неприятие их общественным сознанием. Другое дело, что внешнее выражение оценок обсуждаемых объектов нередко не имеет вербального характера, проявляясь мимически, в виде понимающих улыбок, обменов взглядами, многозначительных пауз, тех или иных изменений интонации, восклицаний, красноречивых жестов. Однако само наличие оценочных суждений представляется несомненным. Определяя оценочный компонент как весьма существенный для понимания природы сплетен, рассмотрим основные трактовки его содержания. Согласно одной из них, базирующейся на теории социального сравнения Л. Фестингера, выбор объекта для оценивания детерминирован стремлением индивида к получению точной или же искаженной информации от своего социального окружения. Как указывают С. Верт и П. Сэйлоувей, для переживания чувств морального превосходства, самодовольства, презрения в качестве "мишени" сплетни, скорее всего, окажется избранным лицо, заведомо уступающее в выраженности оцениваемых качеств. Подобное социальное сравнение будет более безопасным и показательным. Если же сплетник стремится, скажем, к самосовершенствованию, объектом для сравнения станет тот, кто заметно превосходит его по тем или иным качествам. Это позволит, с одной стороны, получить необходимые для достижения успеха сведения, а с другой - выразить чувства негодования, зависти и ревности в социально не поощряемой, но, в принципе, допустимой форме, т. е. сплетней. Иная, более распространенная, интерпретация содержания оценочного компонента сосредоточена на аспектах установления несоответствия поведения "мишени" значимым для собеседников стандартам. По мнению Р. Росноу, та или иная история может быть квалифицирована как сплетня не потому, "...что она является верной или ложной, но вследствие того, что, являясь легковесной и несущественной на одном уровне, она заслуживает серьезного восприятия, так как имеет дело с моральным или нормативным характером или качеством". Нравственные принципы, общественные традиции, культурные ценности, групповые нормы - вот те субъективные ориентиры, на которые полагаются собеседники, оценивающие свои объекты. Парадокс в том, что феномен, категорически осуждаемый, с точки зрения общественной морали и социокультурных традиций, в свою очередь, предполагает строгое осуждение нарушений поведенческих норм и попыток игнорирования значимых ценностей. Совместное обсуждение неких "мишеней", осуществляемое сплетниками, невозможно без опоры на единую или, по крайней мере, значительно совпадающую у разных лиц оценочную шкалу…
Статуя Сплетни в городе Зиндельфинген, Германия
Сообщая о нарушении тем или иным лицом групповых норм, инициатор сплетничанья одновременно ожидает совпадения своей позиции с мнениями других. И когда он спрашивает собеседников о том, что те думают в том или ином случае, это предполагает неявное утверждение, что они не интерпретируют ситуацию иначе, чем он сам. Часто само базовое знание при этом подразумевается, но не высказывается. Это не случайно: подобная дополнительная деталь, с одной стороны, призвана подчеркнуть высокую социальную компетентность инициатора сплетничанья, для которого наличие и значение этого знания предельно очевидны, а с другой - содержит в себе запрос к другим относительно осведомленности каждого в столь существенном для последующего взаимодействия с ними аспекте. Но даже в том случае, когда происходит обсуждение не только факта нарушения кем-то норм, но и самих основополагающих норм, традиций и ценностей, подобный запрос сохраняет свою силу, касаясь степени правомерности включения данных лиц в группу оценивающих, а не оцениваемых, осуждающих, а не осуждаемых. При этом рассуждение движется по следующему руслу: "Мы знаем о том, что он поступил плохо. А вот думаешь ли ты так же, как и мы, в этом еще предстоит разобраться...". И чем активнее и последовательнее тот или иной собеседник, осуждая отсутствующих других, демонстрирует собственную искушенность в групповых нормах или социальных установлениях, тем более отчетливо он сигнализирует присутствующим о своем праве находиться среди них. Напротив, отказ от совместного осуждения кого бы то ни было, воспринимаемый другими как следствие социальной некомпетентности или девиантности, влечет за собой сперва попытки переубеждения, а затем и исключение "недостойного" из сплетничающего состава с переводом его самого в разряд "мишеней" последующих коммуникативных взаимодействий.
Таким образом, характеризуя специфику реализации оценочного компонента сплетничанья, необходимо принимать во внимание то, что этот процесс является не только совместным, но и взаимно (хотя и неявно) согласованным на всем своем протяжении. Действуя в условиях своеобразного испытания, когда косвенно проверяется приверженность каждого к разделяемой всеми информации, сплетники приходят к тому, что Дж. Тернер именует "прототипной групповой позицией", т. е. к той, "...которая наилучшим образом отражает то общее, что присуще членам одной группы и что отличает их от других, кто находится вне группы". Декларируемое сходство субъективных поведенческих стандартов собеседников становится весьма важным фактором их объединения в своеобразную замкнутую когорту "искушенных экспертов" или "непогрешимых судей". При этом любой разговор о нарушении конкретным лицом социальных или групповых пределов дозволенного одновременно означает не только то, что присутствующие осведомлены относительно границ приемлемого поведения, но и что они признают особую важность их соблюдения и сами тщательно придерживаются их. "Мы лучше, чем они" - вот рефрен, который обычно сопровождает процесс заочного оценивания других. С учетом сказанного, определение сплетничанья как коммуникативного феномена принимает следующий вид: это неформальное оценочное взаимодействие в отношении отсутствующих лиц, протекающее в условиях праздного времяпровождения на основе общей приверженности собеседников неким социальным установлениям и сложившимся групповым нормам. Соответственно, сплетни являются результатами описанного процесса, устными или письменными сообщениями, сведениями, известиями.
Источник: Горбатов Д. С. Сплетничанье как элемент мелкогруппового общения // Социологические исследования. - 2009. - № 1. - С. 119-127.
Памятник сплетницам в канадском городе Монреаль
Исходя из соображений социальной целесообразности феномена, большинство составителей определений подчеркнуто избегает односторонне негативных коннотаций. При этом аспекты выражения зависти, предвзятой враждебности и косвенной агрессии, по сути, исключаются из рассмотрения как нерелевантные значительной части его проявлений. Так, например, Г. Файн и Р. Росноу употребляют этот термин в значении передачи несущественных (часто тривиальных) новостей о ком-либо. Э. Фостер уточняет, что это обмен приватной информацией оценочным образом об отсутствующих третьих лицах. М. Ноун и Р. Делбрижд описывают его как процесс сопряженного с оцениванием неформального обсуждения информации о членах социального окружения. А по мнению А. Бен-Зе'ева, это сугубо праздная, беззаботная и расслабляющая коммуникативная деятельность, как правило, не ориентированная на получение значимых внешних результатов. Разумеется, приведенные характеристики не являются исчерпывающими. Тем не менее, они дают возможность представить основные характерологические признаки сплетничанья, устойчиво выделяемые в различных социологических, антропологических и психологических исследованиях. Это: сосредоточенность общения на частной сфере жизни; передача информации на правах новости; локализация обсуждаемых лиц пределами непосредственного повседневного окружения собеседников; отсутствие в данный момент объектов обсуждения (анонимность); праздность времяпровождения; неформальный характер общения; оценочный характер обсуждения действий или намерений объектов сплетни…
Проблематично представить сплетни без сколько-нибудь выраженного оценивания их "мишеней". Тогда они превращаются в простой обмен фактами, что делает совершенно неоправданным столь категоричное неприятие их общественным сознанием. Другое дело, что внешнее выражение оценок обсуждаемых объектов нередко не имеет вербального характера, проявляясь мимически, в виде понимающих улыбок, обменов взглядами, многозначительных пауз, тех или иных изменений интонации, восклицаний, красноречивых жестов. Однако само наличие оценочных суждений представляется несомненным. Определяя оценочный компонент как весьма существенный для понимания природы сплетен, рассмотрим основные трактовки его содержания. Согласно одной из них, базирующейся на теории социального сравнения Л. Фестингера, выбор объекта для оценивания детерминирован стремлением индивида к получению точной или же искаженной информации от своего социального окружения. Как указывают С. Верт и П. Сэйлоувей, для переживания чувств морального превосходства, самодовольства, презрения в качестве "мишени" сплетни, скорее всего, окажется избранным лицо, заведомо уступающее в выраженности оцениваемых качеств. Подобное социальное сравнение будет более безопасным и показательным. Если же сплетник стремится, скажем, к самосовершенствованию, объектом для сравнения станет тот, кто заметно превосходит его по тем или иным качествам. Это позволит, с одной стороны, получить необходимые для достижения успеха сведения, а с другой - выразить чувства негодования, зависти и ревности в социально не поощряемой, но, в принципе, допустимой форме, т. е. сплетней. Иная, более распространенная, интерпретация содержания оценочного компонента сосредоточена на аспектах установления несоответствия поведения "мишени" значимым для собеседников стандартам. По мнению Р. Росноу, та или иная история может быть квалифицирована как сплетня не потому, "...что она является верной или ложной, но вследствие того, что, являясь легковесной и несущественной на одном уровне, она заслуживает серьезного восприятия, так как имеет дело с моральным или нормативным характером или качеством". Нравственные принципы, общественные традиции, культурные ценности, групповые нормы - вот те субъективные ориентиры, на которые полагаются собеседники, оценивающие свои объекты. Парадокс в том, что феномен, категорически осуждаемый, с точки зрения общественной морали и социокультурных традиций, в свою очередь, предполагает строгое осуждение нарушений поведенческих норм и попыток игнорирования значимых ценностей. Совместное обсуждение неких "мишеней", осуществляемое сплетниками, невозможно без опоры на единую или, по крайней мере, значительно совпадающую у разных лиц оценочную шкалу…
Статуя Сплетни в городе Зиндельфинген, Германия
Сообщая о нарушении тем или иным лицом групповых норм, инициатор сплетничанья одновременно ожидает совпадения своей позиции с мнениями других. И когда он спрашивает собеседников о том, что те думают в том или ином случае, это предполагает неявное утверждение, что они не интерпретируют ситуацию иначе, чем он сам. Часто само базовое знание при этом подразумевается, но не высказывается. Это не случайно: подобная дополнительная деталь, с одной стороны, призвана подчеркнуть высокую социальную компетентность инициатора сплетничанья, для которого наличие и значение этого знания предельно очевидны, а с другой - содержит в себе запрос к другим относительно осведомленности каждого в столь существенном для последующего взаимодействия с ними аспекте. Но даже в том случае, когда происходит обсуждение не только факта нарушения кем-то норм, но и самих основополагающих норм, традиций и ценностей, подобный запрос сохраняет свою силу, касаясь степени правомерности включения данных лиц в группу оценивающих, а не оцениваемых, осуждающих, а не осуждаемых. При этом рассуждение движется по следующему руслу: "Мы знаем о том, что он поступил плохо. А вот думаешь ли ты так же, как и мы, в этом еще предстоит разобраться...". И чем активнее и последовательнее тот или иной собеседник, осуждая отсутствующих других, демонстрирует собственную искушенность в групповых нормах или социальных установлениях, тем более отчетливо он сигнализирует присутствующим о своем праве находиться среди них. Напротив, отказ от совместного осуждения кого бы то ни было, воспринимаемый другими как следствие социальной некомпетентности или девиантности, влечет за собой сперва попытки переубеждения, а затем и исключение "недостойного" из сплетничающего состава с переводом его самого в разряд "мишеней" последующих коммуникативных взаимодействий.
Таким образом, характеризуя специфику реализации оценочного компонента сплетничанья, необходимо принимать во внимание то, что этот процесс является не только совместным, но и взаимно (хотя и неявно) согласованным на всем своем протяжении. Действуя в условиях своеобразного испытания, когда косвенно проверяется приверженность каждого к разделяемой всеми информации, сплетники приходят к тому, что Дж. Тернер именует "прототипной групповой позицией", т. е. к той, "...которая наилучшим образом отражает то общее, что присуще членам одной группы и что отличает их от других, кто находится вне группы". Декларируемое сходство субъективных поведенческих стандартов собеседников становится весьма важным фактором их объединения в своеобразную замкнутую когорту "искушенных экспертов" или "непогрешимых судей". При этом любой разговор о нарушении конкретным лицом социальных или групповых пределов дозволенного одновременно означает не только то, что присутствующие осведомлены относительно границ приемлемого поведения, но и что они признают особую важность их соблюдения и сами тщательно придерживаются их. "Мы лучше, чем они" - вот рефрен, который обычно сопровождает процесс заочного оценивания других. С учетом сказанного, определение сплетничанья как коммуникативного феномена принимает следующий вид: это неформальное оценочное взаимодействие в отношении отсутствующих лиц, протекающее в условиях праздного времяпровождения на основе общей приверженности собеседников неким социальным установлениям и сложившимся групповым нормам. Соответственно, сплетни являются результатами описанного процесса, устными или письменными сообщениями, сведениями, известиями.
Источник: Горбатов Д. С. Сплетничанье как элемент мелкогруппового общения // Социологические исследования. - 2009. - № 1. - С. 119-127.