A Dance With Dragons | Танец с драконами. Глава 26. Cвоевольная новобрачная (1)
Аша Грейджой сидела в парадном зале замка Голбарта Гловера, попивая вино Голбарта Гловера, когда мейстер Голбарта Гловера принёс ей письмо.
- Моя леди, - голос мейстера был напряжённым, как, впрочем, всегда, когда он к ней обращался. - птица из Барроутона. - Он сунул свиток ей в руки с таким видом, словно хотел поскорее от него избавиться. Свёрток был туго скручен и запечатан пуговкой твёрдого розового воска.
Барроутон. - Аша пыталась вспомнить, кто сидит в Барроутоне. - Кто-то из северных лордов, явно не из числа моих друзей. - Эта печать… Дредфортские Болтоны шли в бой под алыми знамёнами, расшитыми капельками крови. Неудивительно, что и воском они пользовались алого цвета.
В этом письме яд, - подумала она. - Его следовало бы сжечь. - Но вместо этого она вскрыла печать. Клочок кожи выпорхнул из свитка и опустился ей на колени. Она прочла сухие бурые строчки, и настроение стало просто ужасным, хотя и до этого было хуже некуда. - Тёмные крылья, тёмные вести. - Вороны никогда не приносили добрых весточек. Последний прибыл в Темнолесье с посланием от Станниса Баратеона, который требовал присягнуть ему. Но это письмо было гораздо хуже.
- Северяне взяли Ров Кэйлин.
- Болтонов Ублюдок? - спросил сидевший рядом Карл.
- Рамзи Болтон, лорд Винтерфелла, так он подписался. Но здесь есть и другие имена. - Леди Дастин, леди Серван, и четверо Райсвеллов присовокупили свои подписи. Там же был выведен аляповатый великан, знак кого-то из Амберов.
Подписи эти были поставлены мейстерской тушью, которую делали из сажи и дёгтя, но само письмо было написано чем-то бурым, почерк был размашистым, буквы угловатыми. В письме говорилось о сдаче Рва Кэйлин, о триумфальном возвращении Хранителя Севера в свои владения, о предстоящей свадьбе. Оно начиналось словами «Я пишу это письмо кровью железных», а заканчивалось «Каждому из вас я шлю по частичке принца. Не засиживайтесь в моих землях, иначе вас ждёт та же участь».
До этого Аша считала младшего брата мёртвым. - Лучше бы он в самом деле был мёртв. - Клочок кожи лежал у неё на коленях. Она поднесла его к свече и глядела на вьющийся дымок, пока весь лоскуток без остатка не был охвачен пламенем, и огонь не начал лизать её пальцы.
Мейстер Голбарта Гловера мялся подле неё в ожидании.
- Ответа не будет, - сказала она.
- Могу ли я сообщить новости леди Сибелле?
- Как вам будет угодно. - Аша сомневалась, что падение Рва Кэйлин порадует Сибеллу Гловер. Леди Сибелла практически поселилась в богороще, молясь о возвращении детей и мужа целыми и невредимыми. - Похоже, не только мои молитвы остаются без ответа. Её сердцедрево столь же глухо и слепо, как и наш Утонувший Бог. - Робетт Гловер с братом Голбартом отправились на юг с Молодым Волком. Если то, что рассказывали о Красной Свадьбе, было правдой хотя бы наполовину, они вряд ли вернутся. - По крайней мере, её дети живы, и это благодаря мне. - Аша оставила их в Десяти Башнях, вверив заботе тётушек. Дочка леди Сибеллы была грудным младенцем, и Аша решила, что не стоит подвергать нежную малютку тяготам ещё одного морского путешествия. Она сунула письмо мейстеру, - Держите. Пусть попробует найти утешение в этом. Вы можете быть свободны.
Мейстер склонил голову и вышел. Когда дверь закрылась, Трис Ботли повернулся к Аше:
- Если пал Ров Кэйлин, скоро придёт черёд Торренова Удела. А потом настанет и наша очередь.
- Это случится нескоро. Щербатый пустит им кровь. - Торренов Удел крепость, а не развалины, как Ров Кэйлин, а Дагмер - железный до мозга костей. Он сложит голову, но не сдастся.
Был бы жив отец, он ни за что не позволил бы Рву Кэйлин пасть. - Бэйлон Грейджой понимал: кто удерживает Ров, во власти того весь север. Знал это и Эурон, только вот для него это не имело значения. Как не имела значения судьба Темнолесья или Торренова Удела.
- Эурона не интересуют приобретения Бэйлона. Дядя предпочитает гоняться за драконами. - Вороний Глаз созвал все силы Железных островов в Старый Уик и отплыл в Закатное море, его брат Виктарион последовал за ним по пятам, словно наказанный пёс. На Пайке теперь не у кого просить помощи, не считая её лорда-супруга. - Мы можем рассчитывать только на себя.
- Дагмер их сокрушит, - настаивал Кромм, в жизни которого была всего одна настоящая любовь: битва. - Они всего лишь волки.
- Волки мертвы. - Аша поддела алый воск ногтём большого пальца, - А это те, кто содрал с них шкуру.
- Мы должны отправиться в Торренов Удел и участвовать в битве, - убеждённо произнёс Квентон Грейджой, капитан «Солёной Девки», приходившийся Аше дальним кузеном.
- Именно, - сказал Дэйгон Грейджой, ещё более дальний кузен. Дэйгон-Пьяница называли его, но на самом деле драку он любил, и будучи пьяным, и будучи трезвым. - Разве справедливо, что вся слава достанется Щербатому?
Двое слуг Голбарта Гловера внесли жаркое, но тот лоскуток кожи отбил у Аши весь аппетит. - Мои люди простились с последней надеждой на победу, - вдруг поняла она, и эта мысль наполнила её печалью. - Всё, чего они теперь желают - достойно встретить смерть. - Волки это обеспечат, она не сомневалась. - Рано ли, поздно ли, они явятся, чтобы вернуть этот замок себе.
Солнце утопало за стройными соснами волчьего леса, а Аша поднималась по деревянной лестнице в спальню, которая прежде принадлежала Голбарту Гловеру. Она выпила слишком много, голова пульсировала. Аша Грейджой любила своих мужчин, и капитанов, и простых моряков, но добрая их половина были сущими дураками. - Храбрые дураки, но храбрость не делает их умнее. Отправиться к Щербатому, отличная идея, жаль, невыполнимая…
Десятки миль отделяли Темнолесье от Дагмера, десятки миль по крутым холмам, сквозь густые леса, через быстрые реки, мимо северян, которых больше, чем можно было себе представить. У Аши было четыре галеры и немногим менее двух сотен людей… считая Тристифера Ботли, полагаться на которого не стоило. Он признавался ей в любви, но при всём том она не представляла себе Триса спешащим в Торренов Удел, чтобы умереть бок о бок с Дагмером Щербатым.
Карл последовал за ней в спальню Голбарта Гловера.
- Убирайся, - сказала она ему, - Я хочу побыть одна.
- Ты хочешь совсем не этого. Ты хочешь меня. - Он попытался поцеловать её.
Аша оттолкнула его.
- Ещё раз притронешься, и я…
- И ты что? - он вытащил кинжал, - Раздевайся, девочка.
- Отъебись, мальчик, бороду сначала отрасти.
- Мне больше по душе вариант без «от». - Одно движение кинжала, и расшнуровывать джеркин больше не было необходимости. Аша схватила топор, но Карл бросил кинжал, поймал её за запястье и выкрутил кисть так, что пальцы разжались и оружие выпало. Он повалил её на кровать Гловеров, смачно поцеловал в губы, сдирая с неё рубаху, чтобы обнажить грудь. Она попыталась двинуть коленом ему в пах, но он увернулся, разжал ей ноги и упёрся в них своими коленями. - И сейчас я тебя трахну.
- Рискни, - фыркнула она, - и я прирежу тебя, когда ты заснёшь.
К тому моменту, как он вошёл в неё, она вся вымокла. «Чёрт тебя подери, - вырвалось у неё, - Чёрт, чёрт, чёрт». Он не выпускал изо рта её соски до тех пор, пока она не вскрикнула от боли и удовольствия. Мир сжался до точки у неё между ног. Ров Кэйлин, Рамзи Болтон, присланный им клочок кожи вылетели из головы, она больше не помнила ни о сходе королей, ни о своём поражении, ни о побеге, ни о врагах, ни о муже. Ничто не имело значения, кроме его рук, его губ, его объятий, его члена, который она чувствовала внутри. Он трахал её, пока она не начала вскрикивать, потом ещё, пока она не зарыдала, и только тогда он кончил, наполнив её своим семенем.
- Я же замужняя женщина, - произнесла она через какое-то время, - А ты испортил меня, мальчишка безбородый. Мой лорд-супруг отрежет тебе яйца и заставит носить женское платье.
Карл скатился с неё:
- Так он и сделает, если когда-нибудь встанет с кресла.
В комнате было холодно. Аша слезла с постели Голбарта Гловера и стала снимать изорванную одежду. На джеркине достаточно было всего лишь поменять шнуровку, а вот рубаха была безнадёжно испорчена. - Впрочем, она мне никогда особо не нравилась. - Аша швырнула рубаху в огонь. Остальное свалила в кучу возле кровати. Соски саднили, семя Карла вытекало из неё тонкой струйкой. Надо будет заварить лунного чая, а быть может, и не стоит, если в этот мир явится ещё один кракен, так тому и быть. - Разве это теперь имеет значение? Отец мёртв, мать умирает, с брата живьём снимают кожу, а я ничего не могу поделать. И я замужем. Брак и постель… правда первое с одним мужчиной, а второе с другим.
Когда она нырнула обратно под меха, Карл спал.
- Теперь твоя жизнь в моей власти. Так, куда я дела свой кинжал? - Аша прижалась к его спине и обвила его руками. На островах его звали Карл-Девица, прозвище ему дали, чтобы отличать от других, потому что были ещё Карл-Пастух, Чудной Карл Кеннинг, Карл Быстрый Топор и Карл-Пленник, а Девицей прозвали за гладкие щёки. Когда они познакомились, Карл отращивал бороду. «Персиковый», - посмеиваясь, назвала она его пушок. А когда Карл сознался, что персика никогда в жизни не видел, она предложила ему отправиться с ней в следующее плавание на юг.
Лето было ещё в разгаре, на Железном Троне сидел Роберт, Бэйлон предавался печальным раздумьям на Морском престоле, а в Семи Королевствах был мир. Загрузив трюмы «Чёрного Ветра» товарами на продажу, Аша отправилась на юг вдоль побережья. Они побывали на Красивом острове и в Ланниспорте, зашли в дюжину портов поменьше, и, наконец, добрались до Бора, где выращивали крупные сладкие персики. «Теперь веришь?» - спросила она, приложив один из них к щеке Карла. Она уговорила его откусить кусочек на пробу, сок потёк у него по подбородку, и ей ничего не оставалось, как умыть Карла поцелуями.
Они провели целую ночь, лакомясь персиками и друг другом, и утро Аша встречала сытой, липкой с ног до головы и такой счастливой, какой никогда прежде не бывала. - Сколько лет прошло с тех пор, шесть, семь? - Воспоминания о лете тускнели, последний раз Аше удалось насладиться вкусом персиков три года назад. Зато она всё ещё могла наслаждаться Карлом. Капитаны и короли не захотели её, зато он хотел.
У Аши были и другие мужчины, кто на полгода, кто на полночи. Но с Карлом ей было лучше, чем со всеми остальными, вместе взятыми. Да, он бреется всего лишь раз в две недели, но не косматая борода делает мужчиной. Ей нравилось касаться его гладкой, нежной кожи. Ей нравились его длинные прямые волосы, ниспадающие на плечи. Ей нравилось, как он целовался. Ей нравилось, как он улыбался, когда она проводила большими пальцами по его груди, едва касаясь сосков. Волосы у него были светло-русые, а поросль между ног - немного темнее, но она была нежной, как пух, в сравнении с жесткими, чёрными и густыми волосами у неё на лобке. И это ей тоже нравилось. У него было тело пловца, длинное и поджарое, без единого шрама.
Застенчивая улыбка, крепкие объятья, умелые пальцы и два надёжных меча. Разве женщина может мечтать о большем? - Аша вышла бы за Карла, с радостью, но она дочь лорда Бэйлона, а он из простых, внук пленника. - Он недостоин стать моим мужем, но я могу удостоить его минета. - Пьяная, улыбающаяся, она сползла вниз и обхватила его член губами. Спящий Карл шевельнулся, член начал твердеть. Когда Аша, наконец, решила, что достаточно его возбудила, Карл уже не спал, а у неё между ног было влажно. Она обернула голые плечи мехом и взобралась на него, насаживаясь так сильно и глубоко, что в какой-то момент перестала понимать, кто из них мужчина, а кто - женщина. В этот раз они достигли высшей точки одновременно.
- Моя милая леди, - пробормотал он позже, и голос его всё ещё был сонным, - Моя милая королева.
Нет, - подумала Аша, - я не королева, и мне никогда ей не быть.
- Спи. - Она поцеловала его в щёку, неслышным шагом прошла по спальне Голбарта Гловера и распахнула ставни. Луна была почти полной, небо - безоблачным, и Аша могла видеть горы, на их пиках серебрился снег. - Холодные, суровые, неприветливые, но как они прекрасны в лунном свете. - Мерцали бледные вершины, острые, похожие на ряд обточенных зубов. Предгорий и пиков пониже видно не было, они были окутаны ночной тьмой.
Море было куда ближе, всего лишь милях в пятнадцати к северу, но увидеть его было невозможно. Слишком много холмов было между Ашей и морем. - И деревья, так много деревьев. - Волчий лес, называли его северяне. Обычно по ночам было слышно, как воют волки, перекликаясь во тьме. - Океан листвы. Если бы только это был настоящий океан.
Хоть Темнолесье было и ближе к морю, чем Винтерфелл, всё равно море было гораздо дальше, чем ей хотелось бы. Воздух пах хвоей, а не солью. К северо-востоку от зловещих сизых гор была Стена, над которой теперь развевались штандарты Станниса Баратеона. Говорят, враг моего врага - мой друг, но можно повернуть эту поговорку и по-другому: враг моего друга - мой враг. - А железнорожденные были врагами северных лордов, в чьей поддержке так нуждался этот Баратеон, желающий стать королём. - Я могла бы предложить ему своё прекрасное юное тело, - подумала она, откинув прядь волос с лица; но у него была жена, у неё был муж, к тому же Станнис и железнорожденные были старинными недругами. Когда её отец восстал в первый раз, именно Станнис выбил Железный флот с Красивого острова и подчинил Великий Уик королю, своему брату.
За замшелыми стенами Темнолесья скрывался широкий округлый холм, его венчала ровная площадка, на которой располагалось здание парадного зала, похожего на пещеру, с пристроенной к нему дозорной башней, возвышавшейся над холмом на добрых пятнадцать метров. У подножья холма расположился внутренний двор: стойла, загон для лошадей, кузница, колодец, овчарня, всё это было окружено глубоким рвом, отлогой земляной насыпью и частоколом. Внешние стены с галереей опоясывали овал холма по периметру, в стенах было двое ворот, каждые охранялись парой квадратных бревенчатых башен. С южной стороны замка частокол порос мхом, башни у основания тоже замшели. К востоку и западу от замка простирались пустующие поля. Когда войско Аши подошло к Темнолесью, здесь колосился овёс и ячмень, но этот урожай погиб под их сапогами. Потом всё засеяли заново, но всходы побило заморозками, и теперь в полях остались лишь слякоть, пепел и гниющие мёртвые стебли.
Замок был древним, но слабо укреплённым. Она отняла его у Гловеров, а Болтонов Ублюдок отберёт его у неё. Впрочем, снять с неё кожу ему не удастся. Достаться врагу живой не входило в планы Аши Грейджой. Она умрёт так же, как жила - в руке топор, с губ слетает смех.
Её лорд-отец дал ей тридцать галер, когда отправлял брать Темнолесье. Осталось лишь четыре, включая «Чёрный Ветер», её собственную, и одним из оставшихся был корабль Триса Ботли, который присоединился к ней, когда прочие сбежали. - Нет. Так говорить несправедливо. Они отплыли домой, чтобы принести присягу своему сюзерену. Если кто и сбежал, так это я. - Ей до сих пор было стыдно об этом вспоминать.
- Тебе надо уходить, - настаивал Чтец, пока капитаны несли на руках её дядю Эурона вниз по холму Нагги, чтобы возложить на него корону из дерева, данного морем.
- Кто бы говорил. Пойдём со мной. Без тебя я не смогу поднять Харлоу, - тогда она ещё предполагала бороться.
- Ребята с Харлоу здесь. Те, кого вообще стоит принимать в расчёт. И кое-кто из них выкрикивал имя Эурона. Я не буду натравливать одну половину Харлоу на другую.
- Эурон безумен. И опасен. Этот его адский рог…
- Я всё понимаю. Ступай, Аша. Как только Эурона коронуют, он пошлёт за тобой. Не стоит попадаться ему на глаза.
- Если со мной выступят другие мои дядья…
- … то ты станешь отверженной, и останешься ей до самой смерти, никто тебя не поддержит. Ты предложила капитанам своё имя, и тем самым отдала себя на их суд. Ты не можешь теперь взять и пойти против решения этого суда. Только однажды избранный король был низложен. Почитай Хэйрега.
Кто ещё, кроме Родрика Чтеца, мог рассуждать о какой-то древней книге, в то время как на кону стояли их жизни.
- Если ты остаёшься, остаюсь и я, - упрямо произнесла она.
- Не делай глупостей. Сегодня весь мир видит, как глаз Эурона сверкает весельем, но что будет завтра… Аша, ты дочь Бэйлона, и у тебя больше прав на трон, чем у Эурона. Пока ты дышишь, ты представляешь для него опасность. Останешься, и тебя убьют, или выдадут за Рыжего Гребца. И я не знаю, что хуже. Уходи. Другой возможности не представится.
Аша пришвартовала «Чёрный Ветер» на дальнем краю острова именно на такой случай. Старый Уик не был большим островом. Она доберётся до корабля раньше, чем взойдёт солнце, и будет на пути к Харлоу прежде, чем Эурон заметит её отсутствие. Но она всё ещё колебалась, и тогда дядя сказал:
- Во имя любви, которую питаешь ко мне, дитя, сделай, как я прошу. Я не хочу видеть, как ты умрёшь.
- Моя леди, - голос мейстера был напряжённым, как, впрочем, всегда, когда он к ней обращался. - птица из Барроутона. - Он сунул свиток ей в руки с таким видом, словно хотел поскорее от него избавиться. Свёрток был туго скручен и запечатан пуговкой твёрдого розового воска.
Барроутон. - Аша пыталась вспомнить, кто сидит в Барроутоне. - Кто-то из северных лордов, явно не из числа моих друзей. - Эта печать… Дредфортские Болтоны шли в бой под алыми знамёнами, расшитыми капельками крови. Неудивительно, что и воском они пользовались алого цвета.
В этом письме яд, - подумала она. - Его следовало бы сжечь. - Но вместо этого она вскрыла печать. Клочок кожи выпорхнул из свитка и опустился ей на колени. Она прочла сухие бурые строчки, и настроение стало просто ужасным, хотя и до этого было хуже некуда. - Тёмные крылья, тёмные вести. - Вороны никогда не приносили добрых весточек. Последний прибыл в Темнолесье с посланием от Станниса Баратеона, который требовал присягнуть ему. Но это письмо было гораздо хуже.
- Северяне взяли Ров Кэйлин.
- Болтонов Ублюдок? - спросил сидевший рядом Карл.
- Рамзи Болтон, лорд Винтерфелла, так он подписался. Но здесь есть и другие имена. - Леди Дастин, леди Серван, и четверо Райсвеллов присовокупили свои подписи. Там же был выведен аляповатый великан, знак кого-то из Амберов.
Подписи эти были поставлены мейстерской тушью, которую делали из сажи и дёгтя, но само письмо было написано чем-то бурым, почерк был размашистым, буквы угловатыми. В письме говорилось о сдаче Рва Кэйлин, о триумфальном возвращении Хранителя Севера в свои владения, о предстоящей свадьбе. Оно начиналось словами «Я пишу это письмо кровью железных», а заканчивалось «Каждому из вас я шлю по частичке принца. Не засиживайтесь в моих землях, иначе вас ждёт та же участь».
До этого Аша считала младшего брата мёртвым. - Лучше бы он в самом деле был мёртв. - Клочок кожи лежал у неё на коленях. Она поднесла его к свече и глядела на вьющийся дымок, пока весь лоскуток без остатка не был охвачен пламенем, и огонь не начал лизать её пальцы.
Мейстер Голбарта Гловера мялся подле неё в ожидании.
- Ответа не будет, - сказала она.
- Могу ли я сообщить новости леди Сибелле?
- Как вам будет угодно. - Аша сомневалась, что падение Рва Кэйлин порадует Сибеллу Гловер. Леди Сибелла практически поселилась в богороще, молясь о возвращении детей и мужа целыми и невредимыми. - Похоже, не только мои молитвы остаются без ответа. Её сердцедрево столь же глухо и слепо, как и наш Утонувший Бог. - Робетт Гловер с братом Голбартом отправились на юг с Молодым Волком. Если то, что рассказывали о Красной Свадьбе, было правдой хотя бы наполовину, они вряд ли вернутся. - По крайней мере, её дети живы, и это благодаря мне. - Аша оставила их в Десяти Башнях, вверив заботе тётушек. Дочка леди Сибеллы была грудным младенцем, и Аша решила, что не стоит подвергать нежную малютку тяготам ещё одного морского путешествия. Она сунула письмо мейстеру, - Держите. Пусть попробует найти утешение в этом. Вы можете быть свободны.
Мейстер склонил голову и вышел. Когда дверь закрылась, Трис Ботли повернулся к Аше:
- Если пал Ров Кэйлин, скоро придёт черёд Торренова Удела. А потом настанет и наша очередь.
- Это случится нескоро. Щербатый пустит им кровь. - Торренов Удел крепость, а не развалины, как Ров Кэйлин, а Дагмер - железный до мозга костей. Он сложит голову, но не сдастся.
Был бы жив отец, он ни за что не позволил бы Рву Кэйлин пасть. - Бэйлон Грейджой понимал: кто удерживает Ров, во власти того весь север. Знал это и Эурон, только вот для него это не имело значения. Как не имела значения судьба Темнолесья или Торренова Удела.
- Эурона не интересуют приобретения Бэйлона. Дядя предпочитает гоняться за драконами. - Вороний Глаз созвал все силы Железных островов в Старый Уик и отплыл в Закатное море, его брат Виктарион последовал за ним по пятам, словно наказанный пёс. На Пайке теперь не у кого просить помощи, не считая её лорда-супруга. - Мы можем рассчитывать только на себя.
- Дагмер их сокрушит, - настаивал Кромм, в жизни которого была всего одна настоящая любовь: битва. - Они всего лишь волки.
- Волки мертвы. - Аша поддела алый воск ногтём большого пальца, - А это те, кто содрал с них шкуру.
- Мы должны отправиться в Торренов Удел и участвовать в битве, - убеждённо произнёс Квентон Грейджой, капитан «Солёной Девки», приходившийся Аше дальним кузеном.
- Именно, - сказал Дэйгон Грейджой, ещё более дальний кузен. Дэйгон-Пьяница называли его, но на самом деле драку он любил, и будучи пьяным, и будучи трезвым. - Разве справедливо, что вся слава достанется Щербатому?
Двое слуг Голбарта Гловера внесли жаркое, но тот лоскуток кожи отбил у Аши весь аппетит. - Мои люди простились с последней надеждой на победу, - вдруг поняла она, и эта мысль наполнила её печалью. - Всё, чего они теперь желают - достойно встретить смерть. - Волки это обеспечат, она не сомневалась. - Рано ли, поздно ли, они явятся, чтобы вернуть этот замок себе.
Солнце утопало за стройными соснами волчьего леса, а Аша поднималась по деревянной лестнице в спальню, которая прежде принадлежала Голбарту Гловеру. Она выпила слишком много, голова пульсировала. Аша Грейджой любила своих мужчин, и капитанов, и простых моряков, но добрая их половина были сущими дураками. - Храбрые дураки, но храбрость не делает их умнее. Отправиться к Щербатому, отличная идея, жаль, невыполнимая…
Десятки миль отделяли Темнолесье от Дагмера, десятки миль по крутым холмам, сквозь густые леса, через быстрые реки, мимо северян, которых больше, чем можно было себе представить. У Аши было четыре галеры и немногим менее двух сотен людей… считая Тристифера Ботли, полагаться на которого не стоило. Он признавался ей в любви, но при всём том она не представляла себе Триса спешащим в Торренов Удел, чтобы умереть бок о бок с Дагмером Щербатым.
Карл последовал за ней в спальню Голбарта Гловера.
- Убирайся, - сказала она ему, - Я хочу побыть одна.
- Ты хочешь совсем не этого. Ты хочешь меня. - Он попытался поцеловать её.
Аша оттолкнула его.
- Ещё раз притронешься, и я…
- И ты что? - он вытащил кинжал, - Раздевайся, девочка.
- Отъебись, мальчик, бороду сначала отрасти.
- Мне больше по душе вариант без «от». - Одно движение кинжала, и расшнуровывать джеркин больше не было необходимости. Аша схватила топор, но Карл бросил кинжал, поймал её за запястье и выкрутил кисть так, что пальцы разжались и оружие выпало. Он повалил её на кровать Гловеров, смачно поцеловал в губы, сдирая с неё рубаху, чтобы обнажить грудь. Она попыталась двинуть коленом ему в пах, но он увернулся, разжал ей ноги и упёрся в них своими коленями. - И сейчас я тебя трахну.
- Рискни, - фыркнула она, - и я прирежу тебя, когда ты заснёшь.
К тому моменту, как он вошёл в неё, она вся вымокла. «Чёрт тебя подери, - вырвалось у неё, - Чёрт, чёрт, чёрт». Он не выпускал изо рта её соски до тех пор, пока она не вскрикнула от боли и удовольствия. Мир сжался до точки у неё между ног. Ров Кэйлин, Рамзи Болтон, присланный им клочок кожи вылетели из головы, она больше не помнила ни о сходе королей, ни о своём поражении, ни о побеге, ни о врагах, ни о муже. Ничто не имело значения, кроме его рук, его губ, его объятий, его члена, который она чувствовала внутри. Он трахал её, пока она не начала вскрикивать, потом ещё, пока она не зарыдала, и только тогда он кончил, наполнив её своим семенем.
- Я же замужняя женщина, - произнесла она через какое-то время, - А ты испортил меня, мальчишка безбородый. Мой лорд-супруг отрежет тебе яйца и заставит носить женское платье.
Карл скатился с неё:
- Так он и сделает, если когда-нибудь встанет с кресла.
В комнате было холодно. Аша слезла с постели Голбарта Гловера и стала снимать изорванную одежду. На джеркине достаточно было всего лишь поменять шнуровку, а вот рубаха была безнадёжно испорчена. - Впрочем, она мне никогда особо не нравилась. - Аша швырнула рубаху в огонь. Остальное свалила в кучу возле кровати. Соски саднили, семя Карла вытекало из неё тонкой струйкой. Надо будет заварить лунного чая, а быть может, и не стоит, если в этот мир явится ещё один кракен, так тому и быть. - Разве это теперь имеет значение? Отец мёртв, мать умирает, с брата живьём снимают кожу, а я ничего не могу поделать. И я замужем. Брак и постель… правда первое с одним мужчиной, а второе с другим.
Когда она нырнула обратно под меха, Карл спал.
- Теперь твоя жизнь в моей власти. Так, куда я дела свой кинжал? - Аша прижалась к его спине и обвила его руками. На островах его звали Карл-Девица, прозвище ему дали, чтобы отличать от других, потому что были ещё Карл-Пастух, Чудной Карл Кеннинг, Карл Быстрый Топор и Карл-Пленник, а Девицей прозвали за гладкие щёки. Когда они познакомились, Карл отращивал бороду. «Персиковый», - посмеиваясь, назвала она его пушок. А когда Карл сознался, что персика никогда в жизни не видел, она предложила ему отправиться с ней в следующее плавание на юг.
Лето было ещё в разгаре, на Железном Троне сидел Роберт, Бэйлон предавался печальным раздумьям на Морском престоле, а в Семи Королевствах был мир. Загрузив трюмы «Чёрного Ветра» товарами на продажу, Аша отправилась на юг вдоль побережья. Они побывали на Красивом острове и в Ланниспорте, зашли в дюжину портов поменьше, и, наконец, добрались до Бора, где выращивали крупные сладкие персики. «Теперь веришь?» - спросила она, приложив один из них к щеке Карла. Она уговорила его откусить кусочек на пробу, сок потёк у него по подбородку, и ей ничего не оставалось, как умыть Карла поцелуями.
Они провели целую ночь, лакомясь персиками и друг другом, и утро Аша встречала сытой, липкой с ног до головы и такой счастливой, какой никогда прежде не бывала. - Сколько лет прошло с тех пор, шесть, семь? - Воспоминания о лете тускнели, последний раз Аше удалось насладиться вкусом персиков три года назад. Зато она всё ещё могла наслаждаться Карлом. Капитаны и короли не захотели её, зато он хотел.
У Аши были и другие мужчины, кто на полгода, кто на полночи. Но с Карлом ей было лучше, чем со всеми остальными, вместе взятыми. Да, он бреется всего лишь раз в две недели, но не косматая борода делает мужчиной. Ей нравилось касаться его гладкой, нежной кожи. Ей нравились его длинные прямые волосы, ниспадающие на плечи. Ей нравилось, как он целовался. Ей нравилось, как он улыбался, когда она проводила большими пальцами по его груди, едва касаясь сосков. Волосы у него были светло-русые, а поросль между ног - немного темнее, но она была нежной, как пух, в сравнении с жесткими, чёрными и густыми волосами у неё на лобке. И это ей тоже нравилось. У него было тело пловца, длинное и поджарое, без единого шрама.
Застенчивая улыбка, крепкие объятья, умелые пальцы и два надёжных меча. Разве женщина может мечтать о большем? - Аша вышла бы за Карла, с радостью, но она дочь лорда Бэйлона, а он из простых, внук пленника. - Он недостоин стать моим мужем, но я могу удостоить его минета. - Пьяная, улыбающаяся, она сползла вниз и обхватила его член губами. Спящий Карл шевельнулся, член начал твердеть. Когда Аша, наконец, решила, что достаточно его возбудила, Карл уже не спал, а у неё между ног было влажно. Она обернула голые плечи мехом и взобралась на него, насаживаясь так сильно и глубоко, что в какой-то момент перестала понимать, кто из них мужчина, а кто - женщина. В этот раз они достигли высшей точки одновременно.
- Моя милая леди, - пробормотал он позже, и голос его всё ещё был сонным, - Моя милая королева.
Нет, - подумала Аша, - я не королева, и мне никогда ей не быть.
- Спи. - Она поцеловала его в щёку, неслышным шагом прошла по спальне Голбарта Гловера и распахнула ставни. Луна была почти полной, небо - безоблачным, и Аша могла видеть горы, на их пиках серебрился снег. - Холодные, суровые, неприветливые, но как они прекрасны в лунном свете. - Мерцали бледные вершины, острые, похожие на ряд обточенных зубов. Предгорий и пиков пониже видно не было, они были окутаны ночной тьмой.
Море было куда ближе, всего лишь милях в пятнадцати к северу, но увидеть его было невозможно. Слишком много холмов было между Ашей и морем. - И деревья, так много деревьев. - Волчий лес, называли его северяне. Обычно по ночам было слышно, как воют волки, перекликаясь во тьме. - Океан листвы. Если бы только это был настоящий океан.
Хоть Темнолесье было и ближе к морю, чем Винтерфелл, всё равно море было гораздо дальше, чем ей хотелось бы. Воздух пах хвоей, а не солью. К северо-востоку от зловещих сизых гор была Стена, над которой теперь развевались штандарты Станниса Баратеона. Говорят, враг моего врага - мой друг, но можно повернуть эту поговорку и по-другому: враг моего друга - мой враг. - А железнорожденные были врагами северных лордов, в чьей поддержке так нуждался этот Баратеон, желающий стать королём. - Я могла бы предложить ему своё прекрасное юное тело, - подумала она, откинув прядь волос с лица; но у него была жена, у неё был муж, к тому же Станнис и железнорожденные были старинными недругами. Когда её отец восстал в первый раз, именно Станнис выбил Железный флот с Красивого острова и подчинил Великий Уик королю, своему брату.
За замшелыми стенами Темнолесья скрывался широкий округлый холм, его венчала ровная площадка, на которой располагалось здание парадного зала, похожего на пещеру, с пристроенной к нему дозорной башней, возвышавшейся над холмом на добрых пятнадцать метров. У подножья холма расположился внутренний двор: стойла, загон для лошадей, кузница, колодец, овчарня, всё это было окружено глубоким рвом, отлогой земляной насыпью и частоколом. Внешние стены с галереей опоясывали овал холма по периметру, в стенах было двое ворот, каждые охранялись парой квадратных бревенчатых башен. С южной стороны замка частокол порос мхом, башни у основания тоже замшели. К востоку и западу от замка простирались пустующие поля. Когда войско Аши подошло к Темнолесью, здесь колосился овёс и ячмень, но этот урожай погиб под их сапогами. Потом всё засеяли заново, но всходы побило заморозками, и теперь в полях остались лишь слякоть, пепел и гниющие мёртвые стебли.
Замок был древним, но слабо укреплённым. Она отняла его у Гловеров, а Болтонов Ублюдок отберёт его у неё. Впрочем, снять с неё кожу ему не удастся. Достаться врагу живой не входило в планы Аши Грейджой. Она умрёт так же, как жила - в руке топор, с губ слетает смех.
Её лорд-отец дал ей тридцать галер, когда отправлял брать Темнолесье. Осталось лишь четыре, включая «Чёрный Ветер», её собственную, и одним из оставшихся был корабль Триса Ботли, который присоединился к ней, когда прочие сбежали. - Нет. Так говорить несправедливо. Они отплыли домой, чтобы принести присягу своему сюзерену. Если кто и сбежал, так это я. - Ей до сих пор было стыдно об этом вспоминать.
- Тебе надо уходить, - настаивал Чтец, пока капитаны несли на руках её дядю Эурона вниз по холму Нагги, чтобы возложить на него корону из дерева, данного морем.
- Кто бы говорил. Пойдём со мной. Без тебя я не смогу поднять Харлоу, - тогда она ещё предполагала бороться.
- Ребята с Харлоу здесь. Те, кого вообще стоит принимать в расчёт. И кое-кто из них выкрикивал имя Эурона. Я не буду натравливать одну половину Харлоу на другую.
- Эурон безумен. И опасен. Этот его адский рог…
- Я всё понимаю. Ступай, Аша. Как только Эурона коронуют, он пошлёт за тобой. Не стоит попадаться ему на глаза.
- Если со мной выступят другие мои дядья…
- … то ты станешь отверженной, и останешься ей до самой смерти, никто тебя не поддержит. Ты предложила капитанам своё имя, и тем самым отдала себя на их суд. Ты не можешь теперь взять и пойти против решения этого суда. Только однажды избранный король был низложен. Почитай Хэйрега.
Кто ещё, кроме Родрика Чтеца, мог рассуждать о какой-то древней книге, в то время как на кону стояли их жизни.
- Если ты остаёшься, остаюсь и я, - упрямо произнесла она.
- Не делай глупостей. Сегодня весь мир видит, как глаз Эурона сверкает весельем, но что будет завтра… Аша, ты дочь Бэйлона, и у тебя больше прав на трон, чем у Эурона. Пока ты дышишь, ты представляешь для него опасность. Останешься, и тебя убьют, или выдадут за Рыжего Гребца. И я не знаю, что хуже. Уходи. Другой возможности не представится.
Аша пришвартовала «Чёрный Ветер» на дальнем краю острова именно на такой случай. Старый Уик не был большим островом. Она доберётся до корабля раньше, чем взойдёт солнце, и будет на пути к Харлоу прежде, чем Эурон заметит её отсутствие. Но она всё ещё колебалась, и тогда дядя сказал:
- Во имя любви, которую питаешь ко мне, дитя, сделай, как я прошу. Я не хочу видеть, как ты умрёшь.