A Dance With Dragons | Танец с драконами. Глава 20. Вонючка (2)
- Мой отец вряд ли бы с этим согласился. Лорд Бэйлон преклонил колено перед Робертом, когда тот разрушил стены его крепости. В противном случае ему было не жить. Как и вам, если не сдадитесь. - Он указал на свиток. - Вскройте послание. Прочтите его. Это ваша охранная грамота, она писана рукой лорда Рамзи. Опустите мечи и идите со мной, его милость накормит вас, вы сможете беспрепятственно отправиться на Каменистый берег и найти корабль, который доставит вас домой. В противном случае вы умрёте.
- Это угроза? - один из Коддов вскочил на ноги, крупный мужчина, бледный, как мертвец, с выпученными глазами и большим ртом. Он выглядел так, словно отец прижил его с рыбиной, тем не менее, он носил меч. - Дэйгон Кодд не сдаётся никому.
Нет, пожалуйста, вы должны слушать меня. - От одной мысли о том, что сделает с ним Рамзи, если гарнизон откажется сдаться, он едва не описался. - Вонючка, Вонючка - обоссанные брючки.
- Таков ваш ответ? - ему показалось, что слова эти прозвучали жалко и беспомощно. - Эта треска говорит от имени всех вас?
Караульный, с которым он общался у входа, медлил с ответом:
- Виктарион приказал нам остаться здесь, так он говорил. Я слышал собственными ушами. «Оставайтесь здесь до моего возвращения», - сказал он Кеннингу.
- Точно, - подхватил однорукий. - Так он и сказал. Его призвали на выборы короля, но он пообещал, что вернётся с короной из дерева, данного морем, на челе, и приведёт с собой добрую тысячу людей.
- Дядя и не думает возвращаться, - произнёс Вонючка. - Королём избрали его брата Эурона, а Вороньему глазу есть, где воевать. Неужели вы думаете, что представляете для моего дяди какую-то ценность? Ничего подобного. Он оставил вас здесь на верную смерть. Он избавился от вас с той же лёгкостью, с какой по дороге с корабля на берег счищает с сапог налипший ил.
Эти слова попали в цель. Он видел это по глазам, по взглядам, которые они бросали друг на друга, по тому, как хмурились они, глядя в кружки. - Им уже давно не даёт покоя мысль, что про них забыли, а теперь я превратил опасения в уверенность. - Они не родственники знаменитым капитанам, не принадлежат к великим родам Железных островов. Это дети угнанных в рабство да сыновья походных жён.
- Если мы сдаёмся, то можем уйти? - спросил однорукий, - Так тут написано, в этом вашенском документе? - он пихнул локтём свиток, который до сих пор не был распечатан.
- Можете сами убедиться, - ответил Вонючка, почти уверенный в том, что никто из них не умеет читать. - Лорд Рамзи платит своим пленникам за доверие уважением и почётом. - У меня он отнял только пальцы на руках и ногах, и ещё ту штуку, а ведь мог бы вырезать мне язык или содрать кожу с ног, от паха до щиколотки. - Сдайтесь ему, и он сохранит вам жизнь.
- Ты лжёшь. - Дэйгон Кодд вытащил меч. - Тебя называют Перебежчиком. Почему мы должны верить твоим обещаниям?
Он пьян, - дошло до Вонючки. - В нём говорит спиртное.
- Хотите верьте, хотите нет. Я доставил вам предложение лорда Рамзи. Теперь мне пора возвращаться. Сегодня у нас на ужин вепрь, и репа на гарнир, а запьём мы это всё крепким красным вином. Желающие пойти со мной разделят эту трапезу. А все прочие уже к завтрашнему вечеру будут на том свете. Сюда с юга движется конница лорда Дредфортского, а с севера - люди его сына. Пощады не будет. И тех, кто умрёт в бою, можно будет назвать счастливчиками. Остальных бросят болотным чертям.
- Довольно, - прорычал Дэйгон Кодд. - Ты думаешь, словами можно вселить страх в железнорожденных? Вон! Убирайся к своему хозяину, пока я не вспорол тебе живот, не выпустил кишки и не скормил их тебе.
Он собирался ещё много чего сказать, но вдруг его глаза распахнулись. В лоб ему, точно промеж глаз, со смачным хрустом вошёл топор. Меч выпал из рук Кодда. Он задёргался, словно рыба на крючке, потом рухнул на стол лицом вниз.
Топор метнул однорукий. Он поднялся из-за стола, и ещё один топор был в его руке.
- Кому ещё жить надоело? - спросил он выпивох, - Только скажите, и я вам организую отправку на тот свет. - Тоненькие алые ручейки разбегались по каменной столешнице из того места, где упокоилась голова Дэйгона Кодда. - Лично я собираюсь пожить ещё, а не сгнить здесь.
Кто-то сделал глоток эля. Кто-то вылил содержимое кружки на стол, чтобы смыть струйку крови прежде, чем та доползёт до него. Царило молчание. Когда однорукий вернул топор за пояс, Вонючка понял, что выиграл. Он почти почувствовал себя человеком, как прежде. - Лорд Рамзи будет мной доволен.
Он собственноручно спустил флаг с кракеном; из-за того, что не все пальцы были на месте, получалось не особо ловко, но он был благодарен лорду Рамзи, что тот оставил ему хотя бы столько. Практически весь день железные прособирались, и к концу дня были готовы выступить. Их оказалось больше, чем он предполагал - сорок семь человек в Привратной башне и ещё восемнадцать в башне Пьяницы. Двоих можно было уже считать мертвецами, они были безнадёжны, ещё пятеро были слишком слабы, чтобы идти. Тем не менее, оставалось ещё пятьдесят восемь человек, которые вполне могли сражаться. Они были ослаблены, но забрали бы с собой в могилу втрое больше своего числа, если бы лорд Рамзи решил брать развалины приступом. - Он правильно сделал, что послал меня, - размышлял Вонючка, взбираясь на свою кобылу, чтобы возглавить потрёпанный отряд, которому предстоял путь через болота в лагерь северян. «Оставьте всё оружие здесь, - сказал он взятым в плен, - мечи, луки, кинжалы. У кого увидят хоть что-нибудь из оружия - отправят на тот свет без разговоров».
За то время, которое занял обратный путь, Вонючка успел бы трижды добраться до лагеря. Для четверых из тех, кто не мог идти сам, на скорую руку соорудили грубые носилки, пятого нёс на спине сын. Это замедляло движение, и все железные понимали, насколько уязвимы сейчас, проходя мимо засад болотных чертей на расстоянии полёта отравленной стрелы. - Помирать, так помирать. - Вонючка мог только надеяться, что лучник окажется мастером своего дела и пошлёт ему быструю и чистую смерть. - Человеческую смерть, не такую кончину, какая выпала Ральфу Кеннингу.
Во главе процессии хромал однорукий. Он рассказал, что его зовут Эдрек Хамбл, что дома на Великом Уике у него осталась законная супруга и три походных жёнушки. «И когда мы отплывали сюда, трое из четверых были брюхаты, - хвастал он, - а у Хамблов частенько случаются двойни. Вернусь домой и первым делом сосчитаю, сколько у меня родилось сынишек. Быть может, одного я назову в вашу честь, милорд».
О да, нареки его Вонючкой, - подумал собеседник, - А когда он будет безобразничать, руби ему пальцы на ногах и заставляй его есть крыс. Он отвернулся и сплюнул, и ему пришло в голову, что Ральф Кеннинг может оказаться везунчиком в сравнении с ним.
К тому времени, когда перед ними, наконец, вырос лагерь лорда Рамзи, небо затянуло свинцово-серыми тучами, начало накрапывать. Часовые молча проводили их взглядами. Над лагерем клубился дым от жаровен, которые заливало дождём. С ними поравнялась кавалькада, возлавляемая юным лордом, на щите которого была изображена лошадиная голова. - Один из сыновей лорда Райсвелла, - сообразил Вонючка. - Роджер, а может Рикард. - Он их не различал.
- Это что, все? - задал вопрос всадник на гнедом скакуне.
- Все, кто остался, мой лорд.
- Я думал, их там больше. Мы трижды шли на штурм, и трижды они нас отбрасывали.
Мы - железнорожденные. - гордость внезапно вспыхнула в нём, и на доли секунды он снова стал принцем, отпрыском лорда Бэйлона, сыном Пайка. Но такие вещи опасно было произносить даже про себя. Он должен помнить, как его зовут. - Вонючка, меня зовут Вонючка - от страха трясучка.
Они уже подошли к лагерю, когда лай гончих ознаменовал появление лорда Рамзи. С ним был Амбер-Шлюшегуб и все любимчики Рамзи: Скорняк, и Кислый Элин, и Дэймон А-ну-ка-потанцуй, и оба Уолдера, Большой и Маленький. Собаки вились вокруг них, рыча на чужаков, пытаясь ухватить кого-нибудь зубами. - Девчата Ублюдка, - мелькнуло в голове прежде, чем он сообразил, что это слово никогда, ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае не должно употребляться в присутствии лорда Рамзи.
Вонючка соскочил с лошади и преклонил колено:
- Мой лорд, Ров Кэйлин - ваш. А это его оставшиеся защитники.
- Негусто. Я надеялся, их окажется больше. Они так упрямо держали оборону. - Белёсые глаза лорда Рамзи сверкали. - Вы, должно быть, дико проголодались. Дэймон, Элин, позаботьтесь о них. Вина и эля им, и еды, сколько влезет. Скорняк, пусть их ранеными займутся наши мейстеры.
- Будет сделано, мой лорд.
Несколько железных невнятно пробормотали слова благодарности, и пленники побрели к жаровням в центре лагеря. Один из Коддов даже попытался приложиться к перстню лорда Рамзи, но собаки не дали подойти близко, а Элисон отхватила ему кусочек уха. Кровь струилась у него по шее, а он всё приседал неуклюже, и кланялся, и превозносил доброту его милости.
Когда скрылся из виду последний из железных, Рамзи Болтон, всё так же улыбаясь, перевёл взгляд на Вонючку. Он сгрёб его за макушку, притянул лицо к себе, поцеловал в щёку и прошептал:
- Вонючка, старый добрый дружок. Неужели они и вправду приняли тебя за своего принца? Эти железные - невероятные кретины. Боги надрывают животы со смеху, глядя на них.
- Они хотят вернуться домой, ничего больше, мой лорд.
- А чего хочешь ты, мой ненаглядный Вонючка? - промурлыкал Рамзи так нежно, словно они были любовниками. От него пахло вином с пряностями и гвоздикой, чудесный запах. - За такую доблестную службу положена награда. Я не могу вернуть тебе пальцы, но ведь наверняка у меня найдётся что-то такое, чего тебе хочется. Хочешь, я отпущу тебя? Освобожу тебя, и не надо больше будет мне служить? Хочешь уйти с ними, вернуться на свои унылые острова в холодном сером море, снова быть принцем? Или предпочтёшь остаться моим верным слугой?
Словно ледяной сталью провели вдоль позвоночника. - Осторожнее, - сказал он себе, - сейчас будь очень, очень осторожен. - Ему не нравилась улыбка его милости, не нравилось, как сверкают у того глаза, не нравилось, что в уголке рта блестит слюна. Это были дурные знаки, и ему уже доводилось видеть их прежде. - Ты никакой не принц. Ты всего лишь Вонючка, Вонючка - потешная штучка. Скажи ему то, что он хочет слышать.
Мой лорд, - произнёс он, - моё место здесь, рядом с вами. Я - ваш Вонючка. Я хочу только одного - служить вам. И прошу я вас лишь об одном… о мехе вина, это будет мне достойной наградой… красное вино, самое крепкое из тех, что есть у вас, столько, сколько человек может выпить…
Лорд Рамзи рассмеялся.
- Ты не человек, Вонючка. Ты - моё создание. Впрочем, будет тебе вино. Уолдер, займись этим. И не бойся, возвращать тебя в подземелье я не стану, слово Болтона. Сделаем тебя псом. Каждый день будешь получать мясо, и я даже оставлю тебе кое-какие зубы, чтобы его жевать. Спать можешь с моими девчатами. Бен, найдётся у тебя ошейник для него?
- Я распоряжусь, чтобы его изготовили, милорд, - сказал Костлявый Бен.
Старик организовал и ещё кое-что. Тем вечером Вонючка получил не только ошейник, но ещё и драное одеяло и половину цыплёнка. За мясо пришлось подраться с собаками, но это был его лучший ужин со времён Винтерфелла.
И вино… Тёмное, кислое, но по-настоящему крепкое. Усевшись среди собак, Вонючка приложился к меху и жадно пил до тех пор, пока в голове не зашумело, потом рыгнул, утёр губы и отпил ещё. Затем лёг на спину и закрыл глаза. Когда он проснулся от того, что одна из собак слизывала блевотину с его бороды, то увидел, что тёмные облака разошлись, открыв лунный серп. Где-то в ночи раздавались крики. Он отпихнул собаку, перевернулся и снова заснул.
Наутро лорд Рамзи отправил трёх всадников по гати на юг сообщить лорду-отцу, что путь свободен. Над Привратной башней, на месте спущенного Вонючкой золотого кракена Пайка, был поднят флаг Болтонов с человеком без кожи. Вдоль дороги из гниющих брёвен в топкую землю были вбиты колья, на них торчали багровые тела, сочившиеся кровью и гноем. - Шестьдесят три, - понял он, - их шестьдесят три. - У одного не хватало половины руки. Другой стискивал в зубах пергаментный свиток, и печать на нём так и оставалась нетронутой.
Через три дня появился передовой отряд войска Рузи Болтона, пробравшийся через развалины, миновавший строй вселявших ужас часовых; в отряде Фреев было четыре сотни всадников в синем и сером, и наконечники их копий сверкали в солнечных лучах всякий раз, когда солнце проглядывало сквозь тучи. Отряд возглавляли двое сыновей старого лорда Уолдера. Один - дюжий детина, с выдающейся вперёд челюстью и огромными мускулистыми руками. Второй - лысый, с алчными близко посаженными глазами, острым носом и редкой тёмной бородкой, которой не особо удавалось скрыть безвольный маленький подбородок. - Хостин и Эйнис. - Он знавал их в те времена, когда ещё не выучил, как его зовут. Хостин - настоящий бык, медленно соображающий, но безжалостный, если его вывести из себя, его считали самым свирепым воином из всех отпрысков лорда Фрея. Эйнис - старше, злее и умнее, не боец - командир. Оба - видавшие виды вояки.
За авангардом следовали северяне, их потрёпанные знамёна трепетали на ветру. Они шли и шли мимо, а Вонючка разглядывал их. Большинство были пешими, да и тех было слишком мало. Он вспоминал огромное войско, которое шло на юг под предводительством Молодого Волка, под стягами Винтерфелла с лютоволком. Двадцать тысяч мечей и копий, или около того, встало под знамёна Робба, но лишь двое из десяти возвращались назад, и в основном это были подданные Дредфорта.
В самой середине колонны, там, где люди шли плотнее всего, ехал мужчина в броне из тёмно-серых пластин поверх кроваво-красного стёганого кожаного дублета. Плечи его украшали рондели в форме человеческих голов, раскрывших рты в беззвучном вопле. Алый шерстяной плащ с вышивкой в виде капель крови ниспадал с его плеч. С его шлема струился длинный плюмаж красного шёлка, забрало было опущено. - Ни одному озёрному жителю не уложить Рузи Болтона отравленной стрелой, - подумал Вонючка, увидев это. За рыцарем ехал, постанывая на ухабах, закрытый фургон, его тянули шестеро тяжеловозов, арбалетчики шли спереди и сзади. Занавеси плотного синего бархата скрывали пассажиров фургона от любопытных глаз.
Дальше следовал обоз - громыхающие повозки, гружёные провиантом и добычей, и телеги, полные раненых и увечных. А в арьергарде снова Фреи. Не меньше тысячи, а может, и больше: стрелки, копейщики, крестьяне, вооружённые косами и дрекольем, вольные всадники, конные лучники, и сотня рыцарей, чтобы поддерживать дисциплину.
В ошейнике, в цепях и вновь одетый в лохмотья Вонючка с другими псами следовал за конём лорда Рамзи, выехавшего навстречу отцу. Однако когда всадник в тёмных доспехах снял шлем, Вонючка понял, что не знает его. При виде этого лица улыбка застыла на лице Рамзи, его перекосило от ярости:
- Что это такое? Насмехаетесь надо мной?
- Меры предосторожности, не более, - прошептал Рузи Болтон, показавшись из-за занавесей фургона.
Лорд Дредфортский практически не имел сходства со своим незаконнорожденным сыном. Чисто выбритый, ровная кожа, самое обычное лицо; не красавец, но и невзрачным не назовёшь. Хотя Рузи доводилось участвовать в битвах, на нём не было ни единого шрама. Ему было далеко за сорок, но кожа оставалась гладкой, и едва ли на лице его нашлась бы даже пара морщин, чтобы указать на возраст его обладателя. Губы его были настолько тонкими, что когда он их сжимал, казалось, что губ у него нет вовсе. Время, казалось, было не властно над Рузи Болтоном, на лице его читалась безмятежность, и гнев, и радость выглядели на нём примерно одинаково. Единственным, что говорило о его родстве с Рамзи, были глаза. - Глаза, как лёд. - Интересно, доводилось ли Рузи Болтону плакать? - А если да, замерзают ли слёзы у него на щеках?
Давным-давно мальчишка по имени Теон Грейджой ужасно веселился, подкалывая Болтона на совете, созванном Роббом Старком, передразнивая его тихую речь и отпуская шуточки по поводу его пиявок. - Вот ненормальный. Разве можно шутить с такими людьми? - Достаточно было беглого взгляда на Болтона, чтобы понять, что в его мизинце больше жестокости, чем во всех Фреях, вместе взятых.
- Отец, - лорд Рамзи преклонил колено перед родителем.
Мгновение лорд Рузи изучающе смотрел на него.
- Можешь подняться. - Он повернулся, чтобы помочь двум молодым особам выйти из фургона.
Первая дама была низенькой и очень полной, с круглым красным лицом, под капюшоном её собольей мантии можно было разглядеть три подрагивающих подбородка.
- Моя новая жена, - сказал Рузи Болтон, - Леди Уолда, познакомьтесь с моим внебрачным сыном. Поцелуй руку мачехе, Рамзи.
Тот послушался.
- А это - я не сомневаюсь, что ты узнаёшь её, - не кто иной, как леди Ария. Твоя наречённая.
Перед ними предстала стройная девушка, выше ростом, чем он её помнил, что, впрочем, было неудивительно. - В этом возрасте девочки растут очень быстро. - На ней было серое шерстяное платье, отороченное белым атласом, поверх него горностаевый плащ, застёгнутый серебряной пряжкой в форме волчьей головы. Тёмные волосы доходили до лопаток. А её глаза…
Это не дочь лорда Эддарда.
У Арии были отцовские глаза, серые глаза Старков. В её возрасте могут отрасти волосы, прибавиться рост, появиться грудь, но цвет глаз не может поменяться. - Это маленькая подружка Сансы, дочь управляющего. Джейн, вот как её зовут. Джейн Поль.
- Лорд Рамзи. - Девушка склонилась почти до земли. И это тоже было неправильно. - Настоящая Ария Старк плюнула бы ему в лицо. - Я молю богов о том, чтобы стать вам доброй женой и родить вам крепких наследников.
- Так и будет, - пообещал Рамзи. - И очень скоро.
- Это угроза? - один из Коддов вскочил на ноги, крупный мужчина, бледный, как мертвец, с выпученными глазами и большим ртом. Он выглядел так, словно отец прижил его с рыбиной, тем не менее, он носил меч. - Дэйгон Кодд не сдаётся никому.
Нет, пожалуйста, вы должны слушать меня. - От одной мысли о том, что сделает с ним Рамзи, если гарнизон откажется сдаться, он едва не описался. - Вонючка, Вонючка - обоссанные брючки.
- Таков ваш ответ? - ему показалось, что слова эти прозвучали жалко и беспомощно. - Эта треска говорит от имени всех вас?
Караульный, с которым он общался у входа, медлил с ответом:
- Виктарион приказал нам остаться здесь, так он говорил. Я слышал собственными ушами. «Оставайтесь здесь до моего возвращения», - сказал он Кеннингу.
- Точно, - подхватил однорукий. - Так он и сказал. Его призвали на выборы короля, но он пообещал, что вернётся с короной из дерева, данного морем, на челе, и приведёт с собой добрую тысячу людей.
- Дядя и не думает возвращаться, - произнёс Вонючка. - Королём избрали его брата Эурона, а Вороньему глазу есть, где воевать. Неужели вы думаете, что представляете для моего дяди какую-то ценность? Ничего подобного. Он оставил вас здесь на верную смерть. Он избавился от вас с той же лёгкостью, с какой по дороге с корабля на берег счищает с сапог налипший ил.
Эти слова попали в цель. Он видел это по глазам, по взглядам, которые они бросали друг на друга, по тому, как хмурились они, глядя в кружки. - Им уже давно не даёт покоя мысль, что про них забыли, а теперь я превратил опасения в уверенность. - Они не родственники знаменитым капитанам, не принадлежат к великим родам Железных островов. Это дети угнанных в рабство да сыновья походных жён.
- Если мы сдаёмся, то можем уйти? - спросил однорукий, - Так тут написано, в этом вашенском документе? - он пихнул локтём свиток, который до сих пор не был распечатан.
- Можете сами убедиться, - ответил Вонючка, почти уверенный в том, что никто из них не умеет читать. - Лорд Рамзи платит своим пленникам за доверие уважением и почётом. - У меня он отнял только пальцы на руках и ногах, и ещё ту штуку, а ведь мог бы вырезать мне язык или содрать кожу с ног, от паха до щиколотки. - Сдайтесь ему, и он сохранит вам жизнь.
- Ты лжёшь. - Дэйгон Кодд вытащил меч. - Тебя называют Перебежчиком. Почему мы должны верить твоим обещаниям?
Он пьян, - дошло до Вонючки. - В нём говорит спиртное.
- Хотите верьте, хотите нет. Я доставил вам предложение лорда Рамзи. Теперь мне пора возвращаться. Сегодня у нас на ужин вепрь, и репа на гарнир, а запьём мы это всё крепким красным вином. Желающие пойти со мной разделят эту трапезу. А все прочие уже к завтрашнему вечеру будут на том свете. Сюда с юга движется конница лорда Дредфортского, а с севера - люди его сына. Пощады не будет. И тех, кто умрёт в бою, можно будет назвать счастливчиками. Остальных бросят болотным чертям.
- Довольно, - прорычал Дэйгон Кодд. - Ты думаешь, словами можно вселить страх в железнорожденных? Вон! Убирайся к своему хозяину, пока я не вспорол тебе живот, не выпустил кишки и не скормил их тебе.
Он собирался ещё много чего сказать, но вдруг его глаза распахнулись. В лоб ему, точно промеж глаз, со смачным хрустом вошёл топор. Меч выпал из рук Кодда. Он задёргался, словно рыба на крючке, потом рухнул на стол лицом вниз.
Топор метнул однорукий. Он поднялся из-за стола, и ещё один топор был в его руке.
- Кому ещё жить надоело? - спросил он выпивох, - Только скажите, и я вам организую отправку на тот свет. - Тоненькие алые ручейки разбегались по каменной столешнице из того места, где упокоилась голова Дэйгона Кодда. - Лично я собираюсь пожить ещё, а не сгнить здесь.
Кто-то сделал глоток эля. Кто-то вылил содержимое кружки на стол, чтобы смыть струйку крови прежде, чем та доползёт до него. Царило молчание. Когда однорукий вернул топор за пояс, Вонючка понял, что выиграл. Он почти почувствовал себя человеком, как прежде. - Лорд Рамзи будет мной доволен.
Он собственноручно спустил флаг с кракеном; из-за того, что не все пальцы были на месте, получалось не особо ловко, но он был благодарен лорду Рамзи, что тот оставил ему хотя бы столько. Практически весь день железные прособирались, и к концу дня были готовы выступить. Их оказалось больше, чем он предполагал - сорок семь человек в Привратной башне и ещё восемнадцать в башне Пьяницы. Двоих можно было уже считать мертвецами, они были безнадёжны, ещё пятеро были слишком слабы, чтобы идти. Тем не менее, оставалось ещё пятьдесят восемь человек, которые вполне могли сражаться. Они были ослаблены, но забрали бы с собой в могилу втрое больше своего числа, если бы лорд Рамзи решил брать развалины приступом. - Он правильно сделал, что послал меня, - размышлял Вонючка, взбираясь на свою кобылу, чтобы возглавить потрёпанный отряд, которому предстоял путь через болота в лагерь северян. «Оставьте всё оружие здесь, - сказал он взятым в плен, - мечи, луки, кинжалы. У кого увидят хоть что-нибудь из оружия - отправят на тот свет без разговоров».
За то время, которое занял обратный путь, Вонючка успел бы трижды добраться до лагеря. Для четверых из тех, кто не мог идти сам, на скорую руку соорудили грубые носилки, пятого нёс на спине сын. Это замедляло движение, и все железные понимали, насколько уязвимы сейчас, проходя мимо засад болотных чертей на расстоянии полёта отравленной стрелы. - Помирать, так помирать. - Вонючка мог только надеяться, что лучник окажется мастером своего дела и пошлёт ему быструю и чистую смерть. - Человеческую смерть, не такую кончину, какая выпала Ральфу Кеннингу.
Во главе процессии хромал однорукий. Он рассказал, что его зовут Эдрек Хамбл, что дома на Великом Уике у него осталась законная супруга и три походных жёнушки. «И когда мы отплывали сюда, трое из четверых были брюхаты, - хвастал он, - а у Хамблов частенько случаются двойни. Вернусь домой и первым делом сосчитаю, сколько у меня родилось сынишек. Быть может, одного я назову в вашу честь, милорд».
О да, нареки его Вонючкой, - подумал собеседник, - А когда он будет безобразничать, руби ему пальцы на ногах и заставляй его есть крыс. Он отвернулся и сплюнул, и ему пришло в голову, что Ральф Кеннинг может оказаться везунчиком в сравнении с ним.
К тому времени, когда перед ними, наконец, вырос лагерь лорда Рамзи, небо затянуло свинцово-серыми тучами, начало накрапывать. Часовые молча проводили их взглядами. Над лагерем клубился дым от жаровен, которые заливало дождём. С ними поравнялась кавалькада, возлавляемая юным лордом, на щите которого была изображена лошадиная голова. - Один из сыновей лорда Райсвелла, - сообразил Вонючка. - Роджер, а может Рикард. - Он их не различал.
- Это что, все? - задал вопрос всадник на гнедом скакуне.
- Все, кто остался, мой лорд.
- Я думал, их там больше. Мы трижды шли на штурм, и трижды они нас отбрасывали.
Мы - железнорожденные. - гордость внезапно вспыхнула в нём, и на доли секунды он снова стал принцем, отпрыском лорда Бэйлона, сыном Пайка. Но такие вещи опасно было произносить даже про себя. Он должен помнить, как его зовут. - Вонючка, меня зовут Вонючка - от страха трясучка.
Они уже подошли к лагерю, когда лай гончих ознаменовал появление лорда Рамзи. С ним был Амбер-Шлюшегуб и все любимчики Рамзи: Скорняк, и Кислый Элин, и Дэймон А-ну-ка-потанцуй, и оба Уолдера, Большой и Маленький. Собаки вились вокруг них, рыча на чужаков, пытаясь ухватить кого-нибудь зубами. - Девчата Ублюдка, - мелькнуло в голове прежде, чем он сообразил, что это слово никогда, ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае не должно употребляться в присутствии лорда Рамзи.
Вонючка соскочил с лошади и преклонил колено:
- Мой лорд, Ров Кэйлин - ваш. А это его оставшиеся защитники.
- Негусто. Я надеялся, их окажется больше. Они так упрямо держали оборону. - Белёсые глаза лорда Рамзи сверкали. - Вы, должно быть, дико проголодались. Дэймон, Элин, позаботьтесь о них. Вина и эля им, и еды, сколько влезет. Скорняк, пусть их ранеными займутся наши мейстеры.
- Будет сделано, мой лорд.
Несколько железных невнятно пробормотали слова благодарности, и пленники побрели к жаровням в центре лагеря. Один из Коддов даже попытался приложиться к перстню лорда Рамзи, но собаки не дали подойти близко, а Элисон отхватила ему кусочек уха. Кровь струилась у него по шее, а он всё приседал неуклюже, и кланялся, и превозносил доброту его милости.
Когда скрылся из виду последний из железных, Рамзи Болтон, всё так же улыбаясь, перевёл взгляд на Вонючку. Он сгрёб его за макушку, притянул лицо к себе, поцеловал в щёку и прошептал:
- Вонючка, старый добрый дружок. Неужели они и вправду приняли тебя за своего принца? Эти железные - невероятные кретины. Боги надрывают животы со смеху, глядя на них.
- Они хотят вернуться домой, ничего больше, мой лорд.
- А чего хочешь ты, мой ненаглядный Вонючка? - промурлыкал Рамзи так нежно, словно они были любовниками. От него пахло вином с пряностями и гвоздикой, чудесный запах. - За такую доблестную службу положена награда. Я не могу вернуть тебе пальцы, но ведь наверняка у меня найдётся что-то такое, чего тебе хочется. Хочешь, я отпущу тебя? Освобожу тебя, и не надо больше будет мне служить? Хочешь уйти с ними, вернуться на свои унылые острова в холодном сером море, снова быть принцем? Или предпочтёшь остаться моим верным слугой?
Словно ледяной сталью провели вдоль позвоночника. - Осторожнее, - сказал он себе, - сейчас будь очень, очень осторожен. - Ему не нравилась улыбка его милости, не нравилось, как сверкают у того глаза, не нравилось, что в уголке рта блестит слюна. Это были дурные знаки, и ему уже доводилось видеть их прежде. - Ты никакой не принц. Ты всего лишь Вонючка, Вонючка - потешная штучка. Скажи ему то, что он хочет слышать.
Мой лорд, - произнёс он, - моё место здесь, рядом с вами. Я - ваш Вонючка. Я хочу только одного - служить вам. И прошу я вас лишь об одном… о мехе вина, это будет мне достойной наградой… красное вино, самое крепкое из тех, что есть у вас, столько, сколько человек может выпить…
Лорд Рамзи рассмеялся.
- Ты не человек, Вонючка. Ты - моё создание. Впрочем, будет тебе вино. Уолдер, займись этим. И не бойся, возвращать тебя в подземелье я не стану, слово Болтона. Сделаем тебя псом. Каждый день будешь получать мясо, и я даже оставлю тебе кое-какие зубы, чтобы его жевать. Спать можешь с моими девчатами. Бен, найдётся у тебя ошейник для него?
- Я распоряжусь, чтобы его изготовили, милорд, - сказал Костлявый Бен.
Старик организовал и ещё кое-что. Тем вечером Вонючка получил не только ошейник, но ещё и драное одеяло и половину цыплёнка. За мясо пришлось подраться с собаками, но это был его лучший ужин со времён Винтерфелла.
И вино… Тёмное, кислое, но по-настоящему крепкое. Усевшись среди собак, Вонючка приложился к меху и жадно пил до тех пор, пока в голове не зашумело, потом рыгнул, утёр губы и отпил ещё. Затем лёг на спину и закрыл глаза. Когда он проснулся от того, что одна из собак слизывала блевотину с его бороды, то увидел, что тёмные облака разошлись, открыв лунный серп. Где-то в ночи раздавались крики. Он отпихнул собаку, перевернулся и снова заснул.
Наутро лорд Рамзи отправил трёх всадников по гати на юг сообщить лорду-отцу, что путь свободен. Над Привратной башней, на месте спущенного Вонючкой золотого кракена Пайка, был поднят флаг Болтонов с человеком без кожи. Вдоль дороги из гниющих брёвен в топкую землю были вбиты колья, на них торчали багровые тела, сочившиеся кровью и гноем. - Шестьдесят три, - понял он, - их шестьдесят три. - У одного не хватало половины руки. Другой стискивал в зубах пергаментный свиток, и печать на нём так и оставалась нетронутой.
Через три дня появился передовой отряд войска Рузи Болтона, пробравшийся через развалины, миновавший строй вселявших ужас часовых; в отряде Фреев было четыре сотни всадников в синем и сером, и наконечники их копий сверкали в солнечных лучах всякий раз, когда солнце проглядывало сквозь тучи. Отряд возглавляли двое сыновей старого лорда Уолдера. Один - дюжий детина, с выдающейся вперёд челюстью и огромными мускулистыми руками. Второй - лысый, с алчными близко посаженными глазами, острым носом и редкой тёмной бородкой, которой не особо удавалось скрыть безвольный маленький подбородок. - Хостин и Эйнис. - Он знавал их в те времена, когда ещё не выучил, как его зовут. Хостин - настоящий бык, медленно соображающий, но безжалостный, если его вывести из себя, его считали самым свирепым воином из всех отпрысков лорда Фрея. Эйнис - старше, злее и умнее, не боец - командир. Оба - видавшие виды вояки.
За авангардом следовали северяне, их потрёпанные знамёна трепетали на ветру. Они шли и шли мимо, а Вонючка разглядывал их. Большинство были пешими, да и тех было слишком мало. Он вспоминал огромное войско, которое шло на юг под предводительством Молодого Волка, под стягами Винтерфелла с лютоволком. Двадцать тысяч мечей и копий, или около того, встало под знамёна Робба, но лишь двое из десяти возвращались назад, и в основном это были подданные Дредфорта.
В самой середине колонны, там, где люди шли плотнее всего, ехал мужчина в броне из тёмно-серых пластин поверх кроваво-красного стёганого кожаного дублета. Плечи его украшали рондели в форме человеческих голов, раскрывших рты в беззвучном вопле. Алый шерстяной плащ с вышивкой в виде капель крови ниспадал с его плеч. С его шлема струился длинный плюмаж красного шёлка, забрало было опущено. - Ни одному озёрному жителю не уложить Рузи Болтона отравленной стрелой, - подумал Вонючка, увидев это. За рыцарем ехал, постанывая на ухабах, закрытый фургон, его тянули шестеро тяжеловозов, арбалетчики шли спереди и сзади. Занавеси плотного синего бархата скрывали пассажиров фургона от любопытных глаз.
Дальше следовал обоз - громыхающие повозки, гружёные провиантом и добычей, и телеги, полные раненых и увечных. А в арьергарде снова Фреи. Не меньше тысячи, а может, и больше: стрелки, копейщики, крестьяне, вооружённые косами и дрекольем, вольные всадники, конные лучники, и сотня рыцарей, чтобы поддерживать дисциплину.
В ошейнике, в цепях и вновь одетый в лохмотья Вонючка с другими псами следовал за конём лорда Рамзи, выехавшего навстречу отцу. Однако когда всадник в тёмных доспехах снял шлем, Вонючка понял, что не знает его. При виде этого лица улыбка застыла на лице Рамзи, его перекосило от ярости:
- Что это такое? Насмехаетесь надо мной?
- Меры предосторожности, не более, - прошептал Рузи Болтон, показавшись из-за занавесей фургона.
Лорд Дредфортский практически не имел сходства со своим незаконнорожденным сыном. Чисто выбритый, ровная кожа, самое обычное лицо; не красавец, но и невзрачным не назовёшь. Хотя Рузи доводилось участвовать в битвах, на нём не было ни единого шрама. Ему было далеко за сорок, но кожа оставалась гладкой, и едва ли на лице его нашлась бы даже пара морщин, чтобы указать на возраст его обладателя. Губы его были настолько тонкими, что когда он их сжимал, казалось, что губ у него нет вовсе. Время, казалось, было не властно над Рузи Болтоном, на лице его читалась безмятежность, и гнев, и радость выглядели на нём примерно одинаково. Единственным, что говорило о его родстве с Рамзи, были глаза. - Глаза, как лёд. - Интересно, доводилось ли Рузи Болтону плакать? - А если да, замерзают ли слёзы у него на щеках?
Давным-давно мальчишка по имени Теон Грейджой ужасно веселился, подкалывая Болтона на совете, созванном Роббом Старком, передразнивая его тихую речь и отпуская шуточки по поводу его пиявок. - Вот ненормальный. Разве можно шутить с такими людьми? - Достаточно было беглого взгляда на Болтона, чтобы понять, что в его мизинце больше жестокости, чем во всех Фреях, вместе взятых.
- Отец, - лорд Рамзи преклонил колено перед родителем.
Мгновение лорд Рузи изучающе смотрел на него.
- Можешь подняться. - Он повернулся, чтобы помочь двум молодым особам выйти из фургона.
Первая дама была низенькой и очень полной, с круглым красным лицом, под капюшоном её собольей мантии можно было разглядеть три подрагивающих подбородка.
- Моя новая жена, - сказал Рузи Болтон, - Леди Уолда, познакомьтесь с моим внебрачным сыном. Поцелуй руку мачехе, Рамзи.
Тот послушался.
- А это - я не сомневаюсь, что ты узнаёшь её, - не кто иной, как леди Ария. Твоя наречённая.
Перед ними предстала стройная девушка, выше ростом, чем он её помнил, что, впрочем, было неудивительно. - В этом возрасте девочки растут очень быстро. - На ней было серое шерстяное платье, отороченное белым атласом, поверх него горностаевый плащ, застёгнутый серебряной пряжкой в форме волчьей головы. Тёмные волосы доходили до лопаток. А её глаза…
Это не дочь лорда Эддарда.
У Арии были отцовские глаза, серые глаза Старков. В её возрасте могут отрасти волосы, прибавиться рост, появиться грудь, но цвет глаз не может поменяться. - Это маленькая подружка Сансы, дочь управляющего. Джейн, вот как её зовут. Джейн Поль.
- Лорд Рамзи. - Девушка склонилась почти до земли. И это тоже было неправильно. - Настоящая Ария Старк плюнула бы ему в лицо. - Я молю богов о том, чтобы стать вам доброй женой и родить вам крепких наследников.
- Так и будет, - пообещал Рамзи. - И очень скоро.