Немировский - про Ивана Шмелёва
Скопирую сюда тексты, чтобы в ФБ не пропало
--------------
https://www.facebook.com/alexander.philippov.12/posts/1671600426233324
Александр Филиппов
Письмо Ивана Шмелёва Леониду Андрееву 24 июля 1916 года:
"Я не убогий партиец, вы знаете это. Я недурно знаком с теорией и практикой финансов, политической экономией и, конечно, не могу отвергать банки как естественно необходимый институт современности, но я далек от того, чтобы к этому институту идти на службу. Полезна для государства (и часто необходима) полиция, но я не пойду на службу в полицию ни за какие сотни. Нужны и тюрьмы - но и тюремным смотрителем не пойду".
(Андреев звал Шмелёва в газету, организованную Международным коммерческим, Русским для внешней торговли и Санкт-Петербургским учётным банками).
Вот такие были понятия, между прочим.
Alexandre Nemirovsky
Ничего, зато Адольф Алоизович вызвал у него совсем иные чувства. "Я так озарен событием 22. VI, великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа. Великие страдания очищают и возносят. Господи, как бьется сердце мое, радостью несказанной»
В октябре: «…вчера был день моего Сережечки, преп. Сергия Радонежского, России покровителя. Я ждал. Я т а к ждал, отзвука, - благовестия ждал - с “Куликова поля”! Я его писал ночами, весь в слезах, в дрожи, в ознобе, в в е р е. <…> Я не обманулся сердцем, Преподобный отозвался… Я услыхал фанфары, барабан - в 2 ч. 30 мин., - специальное коммюнике: прорван фронт дьявола, под Вязьмой, перед Москвой, армии окружены… идет разделка, Преподобный в вотчину свою вступает, Божье творится…" - Потом он, натурально, врал, что никогда ни боже мой таких настроений не имел. -- То есть просто выступать на стороне Германии против СССР из мести, или из такого или сякого расчета зол и т.д.. - это дело иное, но вот с этими Сережечкой, Божье творится, Рыцарь, фронт Дьявола - это уж личные особые достижения.
Александр Филиппов
Совсем православнулся, бывает. По "Лету Господню" заметно, что автор крепко православный, но не знал. что до такого градуса доходил
Alexandre Nemirovsky
Любая степень религиозности не требует умиленно точить слюни и слезы над бандой, - всем носителям христианской, иудейской, исламской доктрины прекрасно известно, что Бог и попускает злу, в том числе действовать против другого зла, и (в ортодоксальном варианте) карает зло злом / попущением злу, которое не становится лучше оттого, что им карается или вытесняется какое-то большее зло. При любой степени православия все эти Рыцари были совершенно излишни - фронт РККА ничего не мешало считать дьявольским, но из этого ровно ничего не вытекало насчет того, Сережечка ли входит с войсками ГА центр в русские города, или что-то другое.
Почитав сейчас его переписку с Бредиус, мне доселе бывшую неизвестной, увидел, что он был откуда-то осведомлен даже о практическом осуществлении окончат. решения евр. вопр. - по крайней мере на востоке. 18.11.1942, к Бредиус. "ныне приносится страшная жертва кровью... во искупление грехов мира... -- и молюсь -- да дарует Господь истребления большевистской чумы! Я делаю поправку на "лежачего не бьют" -- это, помнишь, о чем? о "гонимом народе". Нет "лежачего"! Этот "лежачий" точит смертоносный яд, там, где может еще... и этот "лежачий", если бы его дело выиграло, до последней капли выпьет и русскую, и немецкую кровь. Да, да, да! Отплатит тысячерицею, не как в книге "Эсфирь", Пурим-то... Отдельных, неповинных можно жалеть... но, когда подумаешь... больше 30 миллионов русских людей истреблено, и к_а_а_а_к_ истреблено..! Боже, Боже правый... даруй просветления сердцу... не могу, ненавижу, проклинаю! Оля, не суди меня, ты -- добрая душа, ты -- вся со мной, и ты болеешь сердцем за родное. Я не жестокий, -- я только -- весь в страдании. Не осуди, родная. Ты сама ненавидишь дьяволов. Весь режим нарушил. После обеда не лежал, тебе пишу. Я сыт. Ел курицу, кисель с молоком, творожок хороший". --- Комментарий - к чему вспомнил автор "гонимый народ" при "лежачего не бьют". Это отсылка к разговору Толстого с Д. Маковицким, врачом в Ясной Поляне, словаком. Наживин пишет: Маковицкий "заметил, что русская передовая пресса усиленно избегает говорить дурно о евреях, замалчивает даже заведомые их недостатки. Это неприятно удивляло его. "Это вполне понятно. Лежачего не бьют…" - сказал Толстой. "А в чем видите вы сущность еврейского вопроса?" - спросил я Душана. - "В грубом эгоизме евреев…" - не колеблясь сказал он. "Как же бороться с этим?" - "Средство одно: всюду и везде противопоставлять им мягкость и свет христианской жизни…" - отвечал он". -- "Лежачий" приехало именно отсюда.
в https://www.facebook.com/alexander.bugaev.66/posts/1284265691658833
Александр Бугаев
...
Не знал я этого про Шмелёва. Про Мережковского читал, а про Шмелёва - понятия не имел.
Известно отношение Шмелёва к большевикам, и понятно, насколько он мог желать их поражения. И в эмиграции не один он надеялся в этом смысле на немцев. Но вот такое радостное, религиозно возвышенное отношение к врагу своего врага - пример чудовищного самоослепления.
Alexandre Nemirovsky
Как раз Мережковский Гитлера хвалил только на публику и чтоб деньжат, а сам его считал бандитом. Он был принципиально беспринципный с самого 1920 минимум. "Как-то на одном из «воскресений» он допытывался у Адамовича, как тот мог написать хвалебную статью об одном из явно бездарных писателей: - Неужели он правда нравится вам? Адамович всячески старался отвертеться, уверяя, что в конце концов тот, о ком он писал, в сущности, не так уж плох. Но Мережковский не унимался, и Адамович, выведенный из себя, вздохнул и сознался: - Просто из подлости, Димитрий Сергеевич. Он мне не раз помогал. Мережковский радостно закивал: - Так бы и говорили! А то я испугался, что он вам действительно нравится. А если из подлости, то понятно, тогда совершенно не о чем говорить. Мало ли что из подлости можно сделать! Вот этим «из подлости» и объясняется его поведение во время войны... Это делалось только «из подлости» и не касалось его действительных взглядов и чувств. Мережковские жили тогда, как и мы, в Биаррице, постоянно встречались с нами, и я могла наблюдать за всеми стадиями его якобы превращения из ярого ненавистника Гитлера в его поклонника. Положа руку на сердце, утверждаю, что Мережковский до своего последнего дня оставался лютым врагом Гитлера, ненавидя и презирая его по-прежнему. В спорах с Георгием Ивановым, считавшим, как и Черчилль, что «хоть с чертом, но против большевиков», Мережковский называл Гитлера «маляр, воняющий ножным потом». Кстати, меня удивляет это его невероятное презрение к Гитлеру: он считал его гнусным, невежественным ничтожеством, полупомешанным к тому же. А ведь он всю жизнь твердил об Антихристе, и когда этот Антихрист, каким можно считать Гитлера, появился перед ним. - Мережковский не разглядел, проглядел его."
А вот Шмелев, напротив, от открытых, публичных и печатных восхвалений Гитлера и пассажей вроде процитированного строго воздерживался, а пламенел и точил слезы и восторги только частным образом. Мережковский как-то получше будет, хоть и дрянь.
--------------
https://www.facebook.com/alexander.philippov.12/posts/1671600426233324
Александр Филиппов
Письмо Ивана Шмелёва Леониду Андрееву 24 июля 1916 года:
"Я не убогий партиец, вы знаете это. Я недурно знаком с теорией и практикой финансов, политической экономией и, конечно, не могу отвергать банки как естественно необходимый институт современности, но я далек от того, чтобы к этому институту идти на службу. Полезна для государства (и часто необходима) полиция, но я не пойду на службу в полицию ни за какие сотни. Нужны и тюрьмы - но и тюремным смотрителем не пойду".
(Андреев звал Шмелёва в газету, организованную Международным коммерческим, Русским для внешней торговли и Санкт-Петербургским учётным банками).
Вот такие были понятия, между прочим.
Alexandre Nemirovsky
Ничего, зато Адольф Алоизович вызвал у него совсем иные чувства. "Я так озарен событием 22. VI, великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа. Великие страдания очищают и возносят. Господи, как бьется сердце мое, радостью несказанной»
В октябре: «…вчера был день моего Сережечки, преп. Сергия Радонежского, России покровителя. Я ждал. Я т а к ждал, отзвука, - благовестия ждал - с “Куликова поля”! Я его писал ночами, весь в слезах, в дрожи, в ознобе, в в е р е. <…> Я не обманулся сердцем, Преподобный отозвался… Я услыхал фанфары, барабан - в 2 ч. 30 мин., - специальное коммюнике: прорван фронт дьявола, под Вязьмой, перед Москвой, армии окружены… идет разделка, Преподобный в вотчину свою вступает, Божье творится…" - Потом он, натурально, врал, что никогда ни боже мой таких настроений не имел. -- То есть просто выступать на стороне Германии против СССР из мести, или из такого или сякого расчета зол и т.д.. - это дело иное, но вот с этими Сережечкой, Божье творится, Рыцарь, фронт Дьявола - это уж личные особые достижения.
Александр Филиппов
Совсем православнулся, бывает. По "Лету Господню" заметно, что автор крепко православный, но не знал. что до такого градуса доходил
Alexandre Nemirovsky
Любая степень религиозности не требует умиленно точить слюни и слезы над бандой, - всем носителям христианской, иудейской, исламской доктрины прекрасно известно, что Бог и попускает злу, в том числе действовать против другого зла, и (в ортодоксальном варианте) карает зло злом / попущением злу, которое не становится лучше оттого, что им карается или вытесняется какое-то большее зло. При любой степени православия все эти Рыцари были совершенно излишни - фронт РККА ничего не мешало считать дьявольским, но из этого ровно ничего не вытекало насчет того, Сережечка ли входит с войсками ГА центр в русские города, или что-то другое.
Почитав сейчас его переписку с Бредиус, мне доселе бывшую неизвестной, увидел, что он был откуда-то осведомлен даже о практическом осуществлении окончат. решения евр. вопр. - по крайней мере на востоке. 18.11.1942, к Бредиус. "ныне приносится страшная жертва кровью... во искупление грехов мира... -- и молюсь -- да дарует Господь истребления большевистской чумы! Я делаю поправку на "лежачего не бьют" -- это, помнишь, о чем? о "гонимом народе". Нет "лежачего"! Этот "лежачий" точит смертоносный яд, там, где может еще... и этот "лежачий", если бы его дело выиграло, до последней капли выпьет и русскую, и немецкую кровь. Да, да, да! Отплатит тысячерицею, не как в книге "Эсфирь", Пурим-то... Отдельных, неповинных можно жалеть... но, когда подумаешь... больше 30 миллионов русских людей истреблено, и к_а_а_а_к_ истреблено..! Боже, Боже правый... даруй просветления сердцу... не могу, ненавижу, проклинаю! Оля, не суди меня, ты -- добрая душа, ты -- вся со мной, и ты болеешь сердцем за родное. Я не жестокий, -- я только -- весь в страдании. Не осуди, родная. Ты сама ненавидишь дьяволов. Весь режим нарушил. После обеда не лежал, тебе пишу. Я сыт. Ел курицу, кисель с молоком, творожок хороший". --- Комментарий - к чему вспомнил автор "гонимый народ" при "лежачего не бьют". Это отсылка к разговору Толстого с Д. Маковицким, врачом в Ясной Поляне, словаком. Наживин пишет: Маковицкий "заметил, что русская передовая пресса усиленно избегает говорить дурно о евреях, замалчивает даже заведомые их недостатки. Это неприятно удивляло его. "Это вполне понятно. Лежачего не бьют…" - сказал Толстой. "А в чем видите вы сущность еврейского вопроса?" - спросил я Душана. - "В грубом эгоизме евреев…" - не колеблясь сказал он. "Как же бороться с этим?" - "Средство одно: всюду и везде противопоставлять им мягкость и свет христианской жизни…" - отвечал он". -- "Лежачий" приехало именно отсюда.
в https://www.facebook.com/alexander.bugaev.66/posts/1284265691658833
Александр Бугаев
...
Не знал я этого про Шмелёва. Про Мережковского читал, а про Шмелёва - понятия не имел.
Известно отношение Шмелёва к большевикам, и понятно, насколько он мог желать их поражения. И в эмиграции не один он надеялся в этом смысле на немцев. Но вот такое радостное, религиозно возвышенное отношение к врагу своего врага - пример чудовищного самоослепления.
Alexandre Nemirovsky
Как раз Мережковский Гитлера хвалил только на публику и чтоб деньжат, а сам его считал бандитом. Он был принципиально беспринципный с самого 1920 минимум. "Как-то на одном из «воскресений» он допытывался у Адамовича, как тот мог написать хвалебную статью об одном из явно бездарных писателей: - Неужели он правда нравится вам? Адамович всячески старался отвертеться, уверяя, что в конце концов тот, о ком он писал, в сущности, не так уж плох. Но Мережковский не унимался, и Адамович, выведенный из себя, вздохнул и сознался: - Просто из подлости, Димитрий Сергеевич. Он мне не раз помогал. Мережковский радостно закивал: - Так бы и говорили! А то я испугался, что он вам действительно нравится. А если из подлости, то понятно, тогда совершенно не о чем говорить. Мало ли что из подлости можно сделать! Вот этим «из подлости» и объясняется его поведение во время войны... Это делалось только «из подлости» и не касалось его действительных взглядов и чувств. Мережковские жили тогда, как и мы, в Биаррице, постоянно встречались с нами, и я могла наблюдать за всеми стадиями его якобы превращения из ярого ненавистника Гитлера в его поклонника. Положа руку на сердце, утверждаю, что Мережковский до своего последнего дня оставался лютым врагом Гитлера, ненавидя и презирая его по-прежнему. В спорах с Георгием Ивановым, считавшим, как и Черчилль, что «хоть с чертом, но против большевиков», Мережковский называл Гитлера «маляр, воняющий ножным потом». Кстати, меня удивляет это его невероятное презрение к Гитлеру: он считал его гнусным, невежественным ничтожеством, полупомешанным к тому же. А ведь он всю жизнь твердил об Антихристе, и когда этот Антихрист, каким можно считать Гитлера, появился перед ним. - Мережковский не разглядел, проглядел его."
А вот Шмелев, напротив, от открытых, публичных и печатных восхвалений Гитлера и пассажей вроде процитированного строго воздерживался, а пламенел и точил слезы и восторги только частным образом. Мережковский как-то получше будет, хоть и дрянь.