Разные разговоры в одном пространстве
На канале РТР устроили выволочку игумену Петру Мещеринову и протоиерею Георгию Митрофанову. Посмели высказывать всякие неправильные мысли, в то время как враги из ПА ОБСЕ строят планы и затевают козни...
То есть подтянулась тяжелая артиллерия и бъет прямой наводкой. Видимо, дали команду, иначе как это могло быть? Возможно, такую же команду дали, чтобы оперативно отменить переименование Ленинградского вокзала в Николаевский. Похоже, там наверху идет какая-то борьба, в которой важны вопросы советской символики, и расклад этой борьбы пока не определился отчетливо. Вот и губернатор Ульяновской области выступил за возвращение городу исторического названия Симбирск.
Кто там с кем борется и по какому вопросу на самом деле идет борьба под ковром - не стану гадать. В любом случае имеет смысл разобраться, о чем публичный спор и в каком смысловом пространстве он происходит.
На первый взгляд спор идет о советской эпохе, и в фокусе его - Сталин и сталинизм. Но если приглядеться, можно вычленить разные споры по разным вопросам.
Во-первых, есть разговор о нашей истории. Что с нами было, начиная с революции и гражданской войны, кто, что и почему делал, как эти действия мотивировались, что в результате получилось. В этом разговоре участвуют те, кто хочет глубже разобраться и лучше понять историю России.
Этот разговор об истории нашей страны непосредственно выводит на европейскую историю ХХ века, историю двух войн, распада империй, диктаторских режимов, разделов и захватов. В фокусе тут Вторая мировая война, СССР и Германия. Множество отдельных сюжетов, среди которых выделяются болевые зоны - предвоенная дипломатия, судьбы Польши и Прибалтики, 41 год, Власов и РОА и т.д.
Можно бы считать это все одним разговором, но все-таки одних больше интересует то, что делалось внутри страны, других - внешняя политика и война. Поэтому различается и состав участников, и предмет обсуждения. В итоге разная фокусировка приводит к существенно разным картинам.
Это все разговоры о прошлом, и они могли бы спокойно идти в своих достаточно узких сообществах, если бы те же самые сюжеты не были вовлечены в историческую политику.
Тут тоже можно выделить две узловых точки споров . Первая - это борьба со сталинизмом. Главная задача для многих не в том, чтобы понять, а в том, чтобы дать оценку Сталину и сталинизму. Оценке и осуждению подлежит система в целом, как глубоко порочная, при этом Сталин здесь в первую очередь не исторический персонаж, а символическая фигура. Споры эти начались не сегодня, предыдущий всплеск был в конце 80-х годов, и каждый раз отношение к Сталину неизбежно проецируются на текущее идеологическое размежевание (когда-то полюса обозначались "коммунисты" и "демократы", затем "патриоты" и "либералы", "консерваторы" и "оранжевые"). Политизация спора и приоритет обличения перед пониманием приводят к упрощению подхода, радикализации риторики, а это, в свою очередь, вызывает ответ, часто столь же упрощенно-политизированный. Значительную часть спорящих мало интересует углубление в историю, им заранее уже все ясно, и цель спора в том, чтобы утвердить свою позицию и низвергнуть позицию оппонентов.
Вторая группа проблем сосредоточена вокруг претензий ближних и дальних стран к СССР и к нынешней России. В список претензий входит Голодомор и присоединение Прибалтики, раздел Польши и Катынь, Будапешт-1956 и Прага-1968 и т.д. и т.п. Подобный подход к этим темам историк Алексей Миллер назвал исторической политикой, цель этой политики - повысить степень национальной консолидации за счет конструирования образа вечного и могущественного врага. Многие к тому же усматривают за спиной предъявляющих свои былые обиды соседей интересы более далеких и более могущественных держав, намеренных окончательно закрепить разрушение ялтинско-потсдамской системы, выпихнуть Россию из Европы, окружив ее поясом враждебных государств.
Ситуация осложняется тем, что разговоры обо всем вышеописанном происходят в одном и том же пространстве, при всеобщей слышимости. Зачастую сам высказывающийся не вполне четко понимает, о чем он говорит - об истории или о политике, о поиске истины или о неправоте оппонентов. Но даже если речь идет о чем-то одном - слушатели слышат в этих словах то, что больше волнует их самих, и разговор быстро уходит в сторону политического или идеологического противостояния. Тем более остро публика реагирует в случаях, когда кто-то по неосторожности произнесет ключевые слова, маркирующие идеологические полюса. Тут диагноз следует незамедлительно, и разговор можно прекращать - толку из него не выйдет.
К сожалению, в такой ситуации подорвавшихся на риторической мине раз за разом оказываются представители Церкви. Среди православных христиан свои приоритеты в подходе к истории ХХ века, и политические споры волнуют их гораздо меньше, чем акценты в дискуссии о "сергианстве". Но большинство публики не очень-то вникает в проблемы, обсуждаемые церковными людьми, зато остро реагирует на антисталинские риторические формулы. Волны откликов прокатываются по интернету, а теперь вот эти волны дошли до каких-то идеологических инстанций.
В любом случае - разговор нужно продолжать. Спокойно, не срываясь на крик, не делая скорополительных выводов. Нужно учиться четко обозначать предмет разговора и выдерживать эту рамку, не сбиваясь на глобальные суждения о судьбах мира. Нужно видеть в оппоненте не представителя враждебного лагеря и не агента вражеского влияния, а человека с собственной позицией. Нужно учиться организовывать общение, не поддаваясь соблазну погромче заявить свою позицию в наиболее людном месте. Нужно выстраивать пространство диалога и вести этот диалог - в интересах приближения к истине.
То есть подтянулась тяжелая артиллерия и бъет прямой наводкой. Видимо, дали команду, иначе как это могло быть? Возможно, такую же команду дали, чтобы оперативно отменить переименование Ленинградского вокзала в Николаевский. Похоже, там наверху идет какая-то борьба, в которой важны вопросы советской символики, и расклад этой борьбы пока не определился отчетливо. Вот и губернатор Ульяновской области выступил за возвращение городу исторического названия Симбирск.
Кто там с кем борется и по какому вопросу на самом деле идет борьба под ковром - не стану гадать. В любом случае имеет смысл разобраться, о чем публичный спор и в каком смысловом пространстве он происходит.
На первый взгляд спор идет о советской эпохе, и в фокусе его - Сталин и сталинизм. Но если приглядеться, можно вычленить разные споры по разным вопросам.
Во-первых, есть разговор о нашей истории. Что с нами было, начиная с революции и гражданской войны, кто, что и почему делал, как эти действия мотивировались, что в результате получилось. В этом разговоре участвуют те, кто хочет глубже разобраться и лучше понять историю России.
Этот разговор об истории нашей страны непосредственно выводит на европейскую историю ХХ века, историю двух войн, распада империй, диктаторских режимов, разделов и захватов. В фокусе тут Вторая мировая война, СССР и Германия. Множество отдельных сюжетов, среди которых выделяются болевые зоны - предвоенная дипломатия, судьбы Польши и Прибалтики, 41 год, Власов и РОА и т.д.
Можно бы считать это все одним разговором, но все-таки одних больше интересует то, что делалось внутри страны, других - внешняя политика и война. Поэтому различается и состав участников, и предмет обсуждения. В итоге разная фокусировка приводит к существенно разным картинам.
Это все разговоры о прошлом, и они могли бы спокойно идти в своих достаточно узких сообществах, если бы те же самые сюжеты не были вовлечены в историческую политику.
Тут тоже можно выделить две узловых точки споров . Первая - это борьба со сталинизмом. Главная задача для многих не в том, чтобы понять, а в том, чтобы дать оценку Сталину и сталинизму. Оценке и осуждению подлежит система в целом, как глубоко порочная, при этом Сталин здесь в первую очередь не исторический персонаж, а символическая фигура. Споры эти начались не сегодня, предыдущий всплеск был в конце 80-х годов, и каждый раз отношение к Сталину неизбежно проецируются на текущее идеологическое размежевание (когда-то полюса обозначались "коммунисты" и "демократы", затем "патриоты" и "либералы", "консерваторы" и "оранжевые"). Политизация спора и приоритет обличения перед пониманием приводят к упрощению подхода, радикализации риторики, а это, в свою очередь, вызывает ответ, часто столь же упрощенно-политизированный. Значительную часть спорящих мало интересует углубление в историю, им заранее уже все ясно, и цель спора в том, чтобы утвердить свою позицию и низвергнуть позицию оппонентов.
Вторая группа проблем сосредоточена вокруг претензий ближних и дальних стран к СССР и к нынешней России. В список претензий входит Голодомор и присоединение Прибалтики, раздел Польши и Катынь, Будапешт-1956 и Прага-1968 и т.д. и т.п. Подобный подход к этим темам историк Алексей Миллер назвал исторической политикой, цель этой политики - повысить степень национальной консолидации за счет конструирования образа вечного и могущественного врага. Многие к тому же усматривают за спиной предъявляющих свои былые обиды соседей интересы более далеких и более могущественных держав, намеренных окончательно закрепить разрушение ялтинско-потсдамской системы, выпихнуть Россию из Европы, окружив ее поясом враждебных государств.
Ситуация осложняется тем, что разговоры обо всем вышеописанном происходят в одном и том же пространстве, при всеобщей слышимости. Зачастую сам высказывающийся не вполне четко понимает, о чем он говорит - об истории или о политике, о поиске истины или о неправоте оппонентов. Но даже если речь идет о чем-то одном - слушатели слышат в этих словах то, что больше волнует их самих, и разговор быстро уходит в сторону политического или идеологического противостояния. Тем более остро публика реагирует в случаях, когда кто-то по неосторожности произнесет ключевые слова, маркирующие идеологические полюса. Тут диагноз следует незамедлительно, и разговор можно прекращать - толку из него не выйдет.
К сожалению, в такой ситуации подорвавшихся на риторической мине раз за разом оказываются представители Церкви. Среди православных христиан свои приоритеты в подходе к истории ХХ века, и политические споры волнуют их гораздо меньше, чем акценты в дискуссии о "сергианстве". Но большинство публики не очень-то вникает в проблемы, обсуждаемые церковными людьми, зато остро реагирует на антисталинские риторические формулы. Волны откликов прокатываются по интернету, а теперь вот эти волны дошли до каких-то идеологических инстанций.
В любом случае - разговор нужно продолжать. Спокойно, не срываясь на крик, не делая скорополительных выводов. Нужно учиться четко обозначать предмет разговора и выдерживать эту рамку, не сбиваясь на глобальные суждения о судьбах мира. Нужно видеть в оппоненте не представителя враждебного лагеря и не агента вражеского влияния, а человека с собственной позицией. Нужно учиться организовывать общение, не поддаваясь соблазну погромче заявить свою позицию в наиболее людном месте. Нужно выстраивать пространство диалога и вести этот диалог - в интересах приближения к истине.