(no subject)
Не надо смотреть в прошлое, много раз говорила я себе, не смотри назад, пусть мертвые хоронят своих мертвецов, а дело живых - идти вперед. Говорили, говорила, да не выговорила - мы все равно так не умеем, мы все равно оглядываемся и застываем соляными столбами, потому что это же невозможно - враз перечеркнуть, враз забыть.
Мы разбираем бабушкину квартиру. Вот этот стол, дубовый, круглый, с какой-то сложной инкрустацией, уже почти вытертой - как его забыть? Я помню, как он стоял в центре комнаты, как он был покрыт бархатной скатерью с бахромой, как я под ним устраивала домики, а когда мы обедали или я делала уроки - надо было отогнуть край скатерти, под которым была плотная, сине-белая клеенка с какими-то растительными узорами, и в том месте, где я решала примеры, цветы были обведены и закрашены синей пастой из шариковой ручки.
Вот этот шкаф, который бабушка, а следом за ней и все мы называла хельгой - створки по бокам, зеркально-стеклянная витрина с фигурными рамами в центре - как это забыть? На углу хельги, на синем подносе с хрустальным кувшином бабушка держала ключ от левой створки шкафа, и моя мышечная память и сейчас может воспроизвести, как я правой ногой становилась на выступ снизу, левой рукой подтягивалась и правой нашаривала ключ - и быстро, быстро открывала шкаф, в котором всегда были конфеты, и все это нужно было провернуть, пока бабушка вышла из комнаты. Как это забыть?
Мне было физически больно от мысли, что эти вещи, среди которых я выросла и которые казались вечными, придется выбросить, потому что перевозить их некуда, но ура, нашлись люди, которым они нужны, у которых дома - а дом они оставили, как когда-то и мы - были такие же, и поэтому они будут ценить их не как просто набор мебели, а как память. Мы отдаем нашу память в хорошие руки, и это немного смиряет меня с тем, что мы разбираем, будто раззоряем, бабушкино гнездо.
Ведь нам же хочется, чтобы все оставалось, как всегда. Но темпора мутантур, и не только мы, но и весь мир меняется с ними. Мы уходим из точки, и вернуться в нее никогда нельзя - она тоже уже ушла. Мне только недавно стала понятна та сцена из "Синей птицы", когда дети приходят к бабушке и дедушке, и они те же, как и раньше, и часы в домике застыли в одном времени, и так же пахнет пирогом - потому что мы так хотим, чтобы детский рай не исчезал, не растворялся в тумане, оставался прежним и на всю жизнь.
Но так не бывает, и пора уже смириться с этим, и смотреть и идти только вперед.