Предчувствуя пустоту
Когда-то у него было бисквитное сердце. Он пил по утрам клубничный сироп. А потом уходил на весь день в лес. Собирать малину. Он мог выбирать единственно верные тропы, а точнее - он когда-то умел вести с собой диалог. Разговаривать на ходу.
А ещё он любил обещать и подавать на десерт надежды. Боялся верить прогнозам, тому, что начнётся дождь, и что дверь останется запертой, свеча непотушенной, костёр непогашенным, а он - несчастнейшим, но большим: взрослым, но одиноким, пресным и нелюбимым.
* * * *
Он знал, если люди выходят из комнаты, а дверь запирают на ключ, это значит, что больше они не вернутся.
А если на пороге окажутся двое, то кому-то из них придётся спуститься на ступень ниже и получить из клюва Ворона-гостя нежный Цветок жасмина на тонком стальном стебельке. Если Цветок получает женщина, она оборачивает хрупкий безжизненный стебель молодыми лепестками цветущей яблони. Если Цветок получает мужчина, он вставляет его в петлицу своего сердца и бережёт прозрачную тонкость до следующей Весны.
А Ворон остаётся в комнате наедине с тем, кому не нужно искать и не стоит ждать, с тем, кто уже никогда не произнесёт ни слова, не вырастит ни одного цветка на Чьей-то ладони. Только полосатые стопки белоснежной бумаги и верная служба больного чужой памятью ворона.
Ни одной слезы не доверит тебе собственное одиночество. Глухие рыдания, лишь увеличивающие горечь и её невыносимость, - единственное, в чём ты можешь выразить свою потемневшую от страданий душу, обречённую на вечный плен в стране отсутствия смысла и присутствия пустоты. Пустоты давящей, обрекающей, не обещающей, но проклинающей. Пустоты абсолютной, о которой молчат. Предчувствуя её, ты будешь покрывать страницу за страницей косыми мёртвыми строчками, которые, как предавшие веру чёрные монахи, перекрасят в свой потусторонний цвет их меловое поле. На такую бесконечность ты обречён. Быть брошенным в море безмолвствия при безупречной ясности ума. Иметь крепкую лодку, но не иметь второго весла. Тебе не высадиться на землю: Берег - недостижимый, Даль - непостижимая. Ты пребываешь в вечности.
(30.05 2009)
А ещё он любил обещать и подавать на десерт надежды. Боялся верить прогнозам, тому, что начнётся дождь, и что дверь останется запертой, свеча непотушенной, костёр непогашенным, а он - несчастнейшим, но большим: взрослым, но одиноким, пресным и нелюбимым.
* * * *
Он знал, если люди выходят из комнаты, а дверь запирают на ключ, это значит, что больше они не вернутся.
А если на пороге окажутся двое, то кому-то из них придётся спуститься на ступень ниже и получить из клюва Ворона-гостя нежный Цветок жасмина на тонком стальном стебельке. Если Цветок получает женщина, она оборачивает хрупкий безжизненный стебель молодыми лепестками цветущей яблони. Если Цветок получает мужчина, он вставляет его в петлицу своего сердца и бережёт прозрачную тонкость до следующей Весны.
А Ворон остаётся в комнате наедине с тем, кому не нужно искать и не стоит ждать, с тем, кто уже никогда не произнесёт ни слова, не вырастит ни одного цветка на Чьей-то ладони. Только полосатые стопки белоснежной бумаги и верная служба больного чужой памятью ворона.
Ни одной слезы не доверит тебе собственное одиночество. Глухие рыдания, лишь увеличивающие горечь и её невыносимость, - единственное, в чём ты можешь выразить свою потемневшую от страданий душу, обречённую на вечный плен в стране отсутствия смысла и присутствия пустоты. Пустоты давящей, обрекающей, не обещающей, но проклинающей. Пустоты абсолютной, о которой молчат. Предчувствуя её, ты будешь покрывать страницу за страницей косыми мёртвыми строчками, которые, как предавшие веру чёрные монахи, перекрасят в свой потусторонний цвет их меловое поле. На такую бесконечность ты обречён. Быть брошенным в море безмолвствия при безупречной ясности ума. Иметь крепкую лодку, но не иметь второго весла. Тебе не высадиться на землю: Берег - недостижимый, Даль - непостижимая. Ты пребываешь в вечности.
(30.05 2009)