Мои воспоминания. Как мы с сыном снимались (и не снимались) в кино (продолжение). 1971--1972
Осенью 1971 г. в киевскую английско-украинскую школу № 92, где учился мой сын Андрей, пришла помощник режиссера Михаила Беликова в поисках мальчиков-актеров для первых серий телевизионного сериала «Старая крепость» по одноименной книге Вл. Беляева. Ее задача осложнялась еще и тем, что серии с более взрослыми героями были уже сняты, и поэтому требовалось хотя бы минимальное сходство с уже отснятыми персонажами.
И вот Андрея и еще одного мальчика из его 5-го класса пригласили приехать на киностудию. Как проходили кинопробы, я даже не знаю - я работала, и, по-видимому, на пробы с ним ездила моя мама, а, может быть, он сам ездил. Во всяком случае, когда его утвердили на главную роль Василя Манджуры, я дала свое согласие.
По словам режиссера, он хотел показать детство на фоне драматических событий гражданской войны. Наверное, степень моей антисоветскости была в то время не столь высока, чтобы помешать мне согласиться на участие сына в таком, все-таки весьма советском фильме, хотя и снятом талантливым человеком. А может быть, сыграло роль и некоторое тщеславие - мне в свое время не удалось сняться в кино, зато пусть снимется мой сын.
Вначале съемки проходили в павильоне на киностудии. Андрею по штатному расписанию полагался воспитатель, который должен был привозить и увозить его со съемок. Я попросила взять на себя эту обязанность мою подругу Веру (я о ней уже писала), которая в это время была без работы - они с мужем собирались уехать в Израиль (у Веры были проблемы со здоровьем, которые она надеялась там поправить), и им долго не давали разрешения, а при этом ей пришлось уволиться с работы.
В конце зимы съемки должны были переместиться «на натуру» - в старинный западноукраинский городок Каменец-Подольск. В качестве воспитателя туда поехала с Андреем моя мама, а позже должна была сменить ее я.
Когда через месяц я приехала в Каменец-Подольск, моя мама была на грани нервного срыва. По ее словам, вся съемочная группа возненавидела Андрея, поскольку по его вине приходилось делать много дублей. А вина его заключалась в том, что в самый неподходящий момент на его лице вдруг появлялась улыбка (возможно, от нервного напряжения), и уже отснятый материал приходилось переснимать снова и снова.
О, как мне была знакома эта улыбка! Я сама страдала от этого всю свою жизнь. Тебе говорят, что кто-то умер или тяжело заболел, а ты в этот момент начинаешь вдруг глупо улыбаться и ничего не можешь с этим поделать. И это вовсе не говорит о том, что ты не сочувствуешь или не сопереживаешь - просто такой нервный тик. И эту особенность Андрей, по-видимому, от меня унаследовал.
Но уж тут я постаралась все взять в свои руки. Я стала полноправным членом съемочной группы, подружилась с режиссером, по вечерам участвовала в обсуждениях съемок, планировавшихся на следующий день, и всячески старалась разрядить напряжение, если из-за улыбок Андрея приходилось делать новые дубли. И постепенно отношение к Андрею улучшилось.
В конце концов три серии с участием Андрея были сняты и, кажется, даже имели успех. Режиссер, действительно, оказался талантливый, и в фильме есть много красивых сцен и находок. Между прочим, режиссером было даже использовано несколько идей, предложенных мною. (Надо сказать, последующие серии, снятые другим режиссером, были просто ужасные.)
Зато теперь Андрюшины дети ужасно гордятся, что их папа снялся в кино и время от времени просматривают серии с его участием.
Недавно, когда Андрей, отец пятерых детей и дважды дедушка, приезжал в Москву из своего Новосибирска, мы с ним поговорили немного об этой давней истории. Он мне рассказал, как произошла его первая встреча с помощницей режиссера. Андрей на переменке съезжал по перилам (что, естественно, в школе запрещалось) и с налету уткнулся головой в живот незнакомой женщины. Со страху, что она пожалуется директору, убежал, где-то спрятался и прогулял следующий урок. Но потом пошел на английский, который проводился для их подгруппы в маленькой каморке под лестницей. И вдруг в класс входит директор вместе с этой женщиной и говорит: «Ну вот, это последний из младших классов, где вы могли бы увидеть этого мальчика». У Андрея душа в пятки - он понял, что разыскивают его. Но выяснилось - совсем не для того, чтобы наказать.
Он также рассказал мне, что после того как фильм вышел на экран, он часто бывал дома у режиссера Миши Беликова, брал у него книги для чтения (не знаю, правда, почему ему наших книг было мало!), тот играл ему на фортепьяно, дарил какие-то книжки и в общем их дружба продолжалась вплоть до Андрюшиных университетских времен.
Кадры из фильма
Фотография Андрея, оставшаяся с кинопроб. Киев, 1971.
И вот Андрея и еще одного мальчика из его 5-го класса пригласили приехать на киностудию. Как проходили кинопробы, я даже не знаю - я работала, и, по-видимому, на пробы с ним ездила моя мама, а, может быть, он сам ездил. Во всяком случае, когда его утвердили на главную роль Василя Манджуры, я дала свое согласие.
По словам режиссера, он хотел показать детство на фоне драматических событий гражданской войны. Наверное, степень моей антисоветскости была в то время не столь высока, чтобы помешать мне согласиться на участие сына в таком, все-таки весьма советском фильме, хотя и снятом талантливым человеком. А может быть, сыграло роль и некоторое тщеславие - мне в свое время не удалось сняться в кино, зато пусть снимется мой сын.
Вначале съемки проходили в павильоне на киностудии. Андрею по штатному расписанию полагался воспитатель, который должен был привозить и увозить его со съемок. Я попросила взять на себя эту обязанность мою подругу Веру (я о ней уже писала), которая в это время была без работы - они с мужем собирались уехать в Израиль (у Веры были проблемы со здоровьем, которые она надеялась там поправить), и им долго не давали разрешения, а при этом ей пришлось уволиться с работы.
В конце зимы съемки должны были переместиться «на натуру» - в старинный западноукраинский городок Каменец-Подольск. В качестве воспитателя туда поехала с Андреем моя мама, а позже должна была сменить ее я.
Когда через месяц я приехала в Каменец-Подольск, моя мама была на грани нервного срыва. По ее словам, вся съемочная группа возненавидела Андрея, поскольку по его вине приходилось делать много дублей. А вина его заключалась в том, что в самый неподходящий момент на его лице вдруг появлялась улыбка (возможно, от нервного напряжения), и уже отснятый материал приходилось переснимать снова и снова.
О, как мне была знакома эта улыбка! Я сама страдала от этого всю свою жизнь. Тебе говорят, что кто-то умер или тяжело заболел, а ты в этот момент начинаешь вдруг глупо улыбаться и ничего не можешь с этим поделать. И это вовсе не говорит о том, что ты не сочувствуешь или не сопереживаешь - просто такой нервный тик. И эту особенность Андрей, по-видимому, от меня унаследовал.
Но уж тут я постаралась все взять в свои руки. Я стала полноправным членом съемочной группы, подружилась с режиссером, по вечерам участвовала в обсуждениях съемок, планировавшихся на следующий день, и всячески старалась разрядить напряжение, если из-за улыбок Андрея приходилось делать новые дубли. И постепенно отношение к Андрею улучшилось.
В конце концов три серии с участием Андрея были сняты и, кажется, даже имели успех. Режиссер, действительно, оказался талантливый, и в фильме есть много красивых сцен и находок. Между прочим, режиссером было даже использовано несколько идей, предложенных мною. (Надо сказать, последующие серии, снятые другим режиссером, были просто ужасные.)
Зато теперь Андрюшины дети ужасно гордятся, что их папа снялся в кино и время от времени просматривают серии с его участием.
Недавно, когда Андрей, отец пятерых детей и дважды дедушка, приезжал в Москву из своего Новосибирска, мы с ним поговорили немного об этой давней истории. Он мне рассказал, как произошла его первая встреча с помощницей режиссера. Андрей на переменке съезжал по перилам (что, естественно, в школе запрещалось) и с налету уткнулся головой в живот незнакомой женщины. Со страху, что она пожалуется директору, убежал, где-то спрятался и прогулял следующий урок. Но потом пошел на английский, который проводился для их подгруппы в маленькой каморке под лестницей. И вдруг в класс входит директор вместе с этой женщиной и говорит: «Ну вот, это последний из младших классов, где вы могли бы увидеть этого мальчика». У Андрея душа в пятки - он понял, что разыскивают его. Но выяснилось - совсем не для того, чтобы наказать.
Он также рассказал мне, что после того как фильм вышел на экран, он часто бывал дома у режиссера Миши Беликова, брал у него книги для чтения (не знаю, правда, почему ему наших книг было мало!), тот играл ему на фортепьяно, дарил какие-то книжки и в общем их дружба продолжалась вплоть до Андрюшиных университетских времен.
Кадры из фильма
Фотография Андрея, оставшаяся с кинопроб. Киев, 1971.