Мои воспоминания. Как мы с сыном снимались (и не снимались) в кино. 1945 г.
Как я не снялась, а сын Андрей, наоборот, снялся в кино
В начале 1945 г., когда мы с бабушкой были на представлении в детском театре, к нам подошла некая женщина и спросила меня, пятилетнюю, могу ли я прочитать какое-нибудь стихотворение. Стихов я знала множество и очень любила их декламировать. Я тут же показала себя во всей красе, женщина попросила бабушку приехать со мной в определенный день к определенному часу на киностудию «Мосфильм». Меня приглашали на пробы для съемок в фильме «Пятнадцатилетний капитан».
В то время я была живой кудрявой девочкой, обращавшей на себя внимание людей всюду, где бы ни появлялась (так гласит семейная легенда). Я запросто могла сказать, едучи в трамвае: «Хочу рассказать стихотворение» - и тут же начинала его громко и выразительно читать. Особенно это умиляло военных, офицеров, оказавшихся в Москве проездом по пути с фронта или на фронт. Они записывали мой адрес и потом приходили к нам домой, приносили шоколад, а иногда даже делали предложение моей маме (если она была дома, а не на работе; вообще-то я жила с бабушкой Августой Григорьевной).
И вот мы с бабушкой на киностудии «Мосфильм». Это я помню. Было очень много детей с родителями. Я должна была бежать и кричать: «Мама, наша собака Динга умеет разговаривать». Наверное, проб было несколько. Знаю только, что в конце концов записали телефон дедушки (это был третий муж моей бабушки, Сергей Никитич; он работал тогда то ли директором, то ли товароведом в магазине и у него единственного из нашей семьи был телефон, служебный) и сказали, что ему позвонят и сообщат о результате проб.
Время шло, и никто не звонил. По словам мамы, хотя у меня была шапка кудрявых волос, на самом деле, волосики были очень редкие, а главное, такие запутанные, что бабушке (у которой была одна рука, левая) было очень трудно их расчесывать. И мама решила меня постричь наголо. Кроме указанной причины, мама не очень-то и хотела, чтобы я снималась в кино. Она рассказывала, что видела на киностудии мою ровесницу Наташу Защипину, снимавшуюся тогда в фильме «Слон и веревочка», с накрашенными ногтями, с капризным голосом, и опасалась, как бы я не стала такой же. Да и мой отчим Михаил Федотович, за которого мама только-только вышла замуж (в день победы), не хотел, по-видимому, чтобы мама со мной уехала на несколько месяцев на съемки на Черное море (фильм должны были снимать в Батуми). Короче говоря, меня постригли.
И, как гласит все та же семейная легенда, буквально на следующий день дедушке позвонили и сказали, что я прошла пробы и меня утвердили для съемок в фильме. Ну а дедушка сказал, что меня остригли наголо. Посокрушались, сначала даже думали надеть на меня парик, но потом решили, что делать это глупо, и вместо меня взяли мальчика, моего главного соперника на пробах, сына, как говорила моя мама, какой-то актрисы. На самом деле, посмотрев в Википедии, я выяснила, что это был мой ровесник Азарий Мессерер, сын музыковеда Раисы Глезер. Между прочим, кузен Бориса Мессерера, последнего мужа Беллы Ахмадулиной.
Интересно, что Азарий впоследствии стал переводчиком с английского и живет в Америке; я тоже, хотя и получила математическое образование, много занималась переводами.
В школьные годы я любила фантазировать, как бы могла сложиться моя жизнь (и жизнь моей мамы), если бы меня не остригли и я бы снялась в фильме.
9 мая 1945 г. Дедушка Сергей Никитич, я, бабушка Августа Григорьевна, отчим Михаил Федотович
Но история повторяется, или, скорее, как говорил Набоков, "рифмуется" - и вот уже мой сын Андрей все-таки снялся, да еще и в главной роли, в фильме-сериале «Старая крепость», но об этом - в следующий раз.
(продолжение следует)
В начале 1945 г., когда мы с бабушкой были на представлении в детском театре, к нам подошла некая женщина и спросила меня, пятилетнюю, могу ли я прочитать какое-нибудь стихотворение. Стихов я знала множество и очень любила их декламировать. Я тут же показала себя во всей красе, женщина попросила бабушку приехать со мной в определенный день к определенному часу на киностудию «Мосфильм». Меня приглашали на пробы для съемок в фильме «Пятнадцатилетний капитан».
В то время я была живой кудрявой девочкой, обращавшей на себя внимание людей всюду, где бы ни появлялась (так гласит семейная легенда). Я запросто могла сказать, едучи в трамвае: «Хочу рассказать стихотворение» - и тут же начинала его громко и выразительно читать. Особенно это умиляло военных, офицеров, оказавшихся в Москве проездом по пути с фронта или на фронт. Они записывали мой адрес и потом приходили к нам домой, приносили шоколад, а иногда даже делали предложение моей маме (если она была дома, а не на работе; вообще-то я жила с бабушкой Августой Григорьевной).
И вот мы с бабушкой на киностудии «Мосфильм». Это я помню. Было очень много детей с родителями. Я должна была бежать и кричать: «Мама, наша собака Динга умеет разговаривать». Наверное, проб было несколько. Знаю только, что в конце концов записали телефон дедушки (это был третий муж моей бабушки, Сергей Никитич; он работал тогда то ли директором, то ли товароведом в магазине и у него единственного из нашей семьи был телефон, служебный) и сказали, что ему позвонят и сообщат о результате проб.
Время шло, и никто не звонил. По словам мамы, хотя у меня была шапка кудрявых волос, на самом деле, волосики были очень редкие, а главное, такие запутанные, что бабушке (у которой была одна рука, левая) было очень трудно их расчесывать. И мама решила меня постричь наголо. Кроме указанной причины, мама не очень-то и хотела, чтобы я снималась в кино. Она рассказывала, что видела на киностудии мою ровесницу Наташу Защипину, снимавшуюся тогда в фильме «Слон и веревочка», с накрашенными ногтями, с капризным голосом, и опасалась, как бы я не стала такой же. Да и мой отчим Михаил Федотович, за которого мама только-только вышла замуж (в день победы), не хотел, по-видимому, чтобы мама со мной уехала на несколько месяцев на съемки на Черное море (фильм должны были снимать в Батуми). Короче говоря, меня постригли.
И, как гласит все та же семейная легенда, буквально на следующий день дедушке позвонили и сказали, что я прошла пробы и меня утвердили для съемок в фильме. Ну а дедушка сказал, что меня остригли наголо. Посокрушались, сначала даже думали надеть на меня парик, но потом решили, что делать это глупо, и вместо меня взяли мальчика, моего главного соперника на пробах, сына, как говорила моя мама, какой-то актрисы. На самом деле, посмотрев в Википедии, я выяснила, что это был мой ровесник Азарий Мессерер, сын музыковеда Раисы Глезер. Между прочим, кузен Бориса Мессерера, последнего мужа Беллы Ахмадулиной.
Интересно, что Азарий впоследствии стал переводчиком с английского и живет в Америке; я тоже, хотя и получила математическое образование, много занималась переводами.
В школьные годы я любила фантазировать, как бы могла сложиться моя жизнь (и жизнь моей мамы), если бы меня не остригли и я бы снялась в фильме.
9 мая 1945 г. Дедушка Сергей Никитич, я, бабушка Августа Григорьевна, отчим Михаил Федотович
Но история повторяется, или, скорее, как говорил Набоков, "рифмуется" - и вот уже мой сын Андрей все-таки снялся, да еще и в главной роли, в фильме-сериале «Старая крепость», но об этом - в следующий раз.
(продолжение следует)