Путешествие из
Пронзающая до сердца, язвящая как стрелы точность строк Давидовых псалмов утром по дороге туда, обжигающий острый суп бо на Даниловском рынке, в который выливаешь все специи из трёх маленьких баночек и бросаешь проростки сои и маленькие красные перцы (только бы не съесть случайно), и в горячем бульоне раскрываются как бледные серые бабочки тонкие ломтики мяса, и потом прекрасный кофе на террасе под последними лучами солнца, в пушкинском растворяющиеся в пейзаже сосны на японских ширмах и маленький синий точный зимородок, изогнувшийся перед броском и задумчивый лежащий бык, нарисованный со спины словно одним философичным мазком, а после (чтобы засмотреть японскую живопись чем то знакомым), нежный и плавный изгиб субтильных плеч Магдалины Симоне Мартине, блеклая синева её одежд,нежные раскосые глаза, бог знает как занесённые в средневековую Италию, разные занятные книжки в Фаланстере, которые открываешь одну за другой, будто заглядываешь в разные комнаты и в каждой сидит кто то и рассказывает тебе свою историю без начала и конца, занятный, хоть местами и смешноватый роман Иванова про Сибирь на обратном пути, звучащий удивительно свежо и модно Наутилус столетней давности, жгущие внутри нежной незатухающей язвой ещё из далеких пятнадцати лет слова про бриллиантовые дороги, отчего разгоняясь проезжаешь сознательно на два красных по ночной дороге, и наконец, авторедактор любимый эппловский, норовящий заменить невинную сиббрь на какую то виброхрень - вот лишь некоторые слагаемые дня, как пятна на перьях павлиньего хвоста, раскрываемого перед моими глазами. Кем?