T. E. O. R. E. M. A. T. Яжины
Доказательство театра
Спектакли по фильмам - как ни странно, явление крайне редкое, а нашему театру и вовсе почти незнакомое. Такие постановки всегда находятся в двойной проекции - по отношению к самому кино и к его сценарию, от которого экранное воплощение зачастую уходит очень далеко. Начинается сложная игра образами и смыслами, спектакль то впрямую цитирует свою первооснову, то входит с ней в неизбежный конфликт.
Гжегож Яжина переводит на язык сцены «Теорему» Пьера Паоло Пазолини, входящую в число самых значительных произведений киноискусства, фильм вызывающе поэтический, дразнящий своей загадочностью и непознаваемостью на стыке с совершенной простотой. Название трансформируется. Что значит «T. E. O. R. E. M. A. T.»? «T» на конце - и символ цикличности, вечного возвращения в круговороте жизни (картина Пазолини строится на многочисленных библейских аллюзиях, спектакль на фильме; загадочный гость пробуждает в каждом из героев почти первобытные состояния души), и, несомненно, «Teatr». Потому что у Яжины это ещё и теорема театра - театр, явленный в абсолюте физической конкретности, в состоянии свободы от литературы, от текста, построенный на сложных движениях музыки и света, задающих действию стремительно захватывающий, завораживающий, но в чём-то и медленно-плавный, медитативный ритм. Серия вспышек-образов, выхватываемых из темноты и внезапно в неё погружаемых, движущихся от фиксации бытовых сцен до архетипических ситуаций в ставшем разомкнутом пространстве. В этом отношении «Теорема» Яжины близка к театру Ромео Кастелуччи, с той разницей, что у итальянского режиссёра персонажи начисто лишены имён, а связный текст не присутствует ни в каком виде. Действие и у Яжины, и у Кастелуччи происходит в метафизической среде, вне жизни и смерти, вне любого представления о реальности - здесь очевидное отличие от фильма Пазолини, вплоть до финальной сцены в пустыне не покидающего пределы истинного мира.
<...>
А теперь попробуем представить невозможное. Гжегожа Яжину позвали на постановку… Скажем, в Московский Театр Сатиры. Он рад этому предложению, и, готовясь к долгому и плодотворному сотрудничеству с прославленным коллективом, решает начать его с создания русской версии спектакля «T. E. O. R. E. M. A. T.». Работа идёт долго и трудно, но актёры, наконец встретившиеся с настоящим режиссёром, безумно вдохновлены, пребывая на вершине творческого блаженства.
Наконец назначена премьера. На неё съезжаются все федеральные каналы. Зал набит битком. Все в предвкушении. Но…
На 10-й минуте зрители ощущают полное недоумение. На 15-й начинают засыпать. На 30-й уже пробуждаются, видят на сцене прежнюю демонстративно заумную интеллектуальную муть, и решают, что пора открыто выразить свои эмоции. На моменте с нескрываемыми в прямом смысле гомоэротическими мотивами маленькая седая бабушка, которую можно видеть каждый день на всех московских театральных событиях, вскакивает и гневно орёт «ПОРНОГРАФИЯ!!!», замахиваясь сумочкой на воображаемого постановщика. Тогда в разных концах зала начинают вставать люди всех полов и возрастов, кричат «Позор!», грозя кулаками, с шумом покидают свои места и разыскивают в здании театра прячущегося администратора, дабы потребовать деньги назад. К концу лишённого антракта больше чем двухчасового экзистенциального действа в зале остаётся 50 театралов и 30 театроведов. Половина из них сидят с унылыми лицами, половина 10 минут стоя аплодируют, крича браво.
Уже поздним вечером в интернете появляются 10 восторженных критических статей, 10 разгромных, 5 записей в блогах с подробными экстатическими рассказами о спектакле и около 30, полностью состоящих из иногда печатных, иногда не очень, ругательств. С каждым разом зрителей становится всё меньше и меньше, перестают продавать билеты сначала на балкон, затем и в амфитеатр. Театр заваливают возмущёнными письмами школьные учительницы, которые привели на спектакль пятиклассников, увидев название «Теорема» и опрометчиво решив, что постановка предназначена для детей, излагая на популярном уровне основы геометрии. Известный телеведущий А. Караулов снимает предельно откровенный и очень талантливый документальный фильм «Правда о Беспределе в Театре Сатиры». Не менее известный театральный критик Т. Москвина пишет большую, обстоятельную и пламенную статью «Поляки объявили войну Русскому Психологическому Театру, или Конец Театральной России». Неудивительно, что в этой ситуации худрук А. А. Ширвиндт с тяжёлым сердцем принимает решение снять просуществовавший два месяца и показанный всего 6 раз спектакль, вызывая тихий ропот театральной общественности.
Читать полностью на портале "ОКОЛО"
Интересно, а мой журнал кто-то ещё читает?
Спектакли по фильмам - как ни странно, явление крайне редкое, а нашему театру и вовсе почти незнакомое. Такие постановки всегда находятся в двойной проекции - по отношению к самому кино и к его сценарию, от которого экранное воплощение зачастую уходит очень далеко. Начинается сложная игра образами и смыслами, спектакль то впрямую цитирует свою первооснову, то входит с ней в неизбежный конфликт.
Гжегож Яжина переводит на язык сцены «Теорему» Пьера Паоло Пазолини, входящую в число самых значительных произведений киноискусства, фильм вызывающе поэтический, дразнящий своей загадочностью и непознаваемостью на стыке с совершенной простотой. Название трансформируется. Что значит «T. E. O. R. E. M. A. T.»? «T» на конце - и символ цикличности, вечного возвращения в круговороте жизни (картина Пазолини строится на многочисленных библейских аллюзиях, спектакль на фильме; загадочный гость пробуждает в каждом из героев почти первобытные состояния души), и, несомненно, «Teatr». Потому что у Яжины это ещё и теорема театра - театр, явленный в абсолюте физической конкретности, в состоянии свободы от литературы, от текста, построенный на сложных движениях музыки и света, задающих действию стремительно захватывающий, завораживающий, но в чём-то и медленно-плавный, медитативный ритм. Серия вспышек-образов, выхватываемых из темноты и внезапно в неё погружаемых, движущихся от фиксации бытовых сцен до архетипических ситуаций в ставшем разомкнутом пространстве. В этом отношении «Теорема» Яжины близка к театру Ромео Кастелуччи, с той разницей, что у итальянского режиссёра персонажи начисто лишены имён, а связный текст не присутствует ни в каком виде. Действие и у Яжины, и у Кастелуччи происходит в метафизической среде, вне жизни и смерти, вне любого представления о реальности - здесь очевидное отличие от фильма Пазолини, вплоть до финальной сцены в пустыне не покидающего пределы истинного мира.
<...>
А теперь попробуем представить невозможное. Гжегожа Яжину позвали на постановку… Скажем, в Московский Театр Сатиры. Он рад этому предложению, и, готовясь к долгому и плодотворному сотрудничеству с прославленным коллективом, решает начать его с создания русской версии спектакля «T. E. O. R. E. M. A. T.». Работа идёт долго и трудно, но актёры, наконец встретившиеся с настоящим режиссёром, безумно вдохновлены, пребывая на вершине творческого блаженства.
Наконец назначена премьера. На неё съезжаются все федеральные каналы. Зал набит битком. Все в предвкушении. Но…
На 10-й минуте зрители ощущают полное недоумение. На 15-й начинают засыпать. На 30-й уже пробуждаются, видят на сцене прежнюю демонстративно заумную интеллектуальную муть, и решают, что пора открыто выразить свои эмоции. На моменте с нескрываемыми в прямом смысле гомоэротическими мотивами маленькая седая бабушка, которую можно видеть каждый день на всех московских театральных событиях, вскакивает и гневно орёт «ПОРНОГРАФИЯ!!!», замахиваясь сумочкой на воображаемого постановщика. Тогда в разных концах зала начинают вставать люди всех полов и возрастов, кричат «Позор!», грозя кулаками, с шумом покидают свои места и разыскивают в здании театра прячущегося администратора, дабы потребовать деньги назад. К концу лишённого антракта больше чем двухчасового экзистенциального действа в зале остаётся 50 театралов и 30 театроведов. Половина из них сидят с унылыми лицами, половина 10 минут стоя аплодируют, крича браво.
Уже поздним вечером в интернете появляются 10 восторженных критических статей, 10 разгромных, 5 записей в блогах с подробными экстатическими рассказами о спектакле и около 30, полностью состоящих из иногда печатных, иногда не очень, ругательств. С каждым разом зрителей становится всё меньше и меньше, перестают продавать билеты сначала на балкон, затем и в амфитеатр. Театр заваливают возмущёнными письмами школьные учительницы, которые привели на спектакль пятиклассников, увидев название «Теорема» и опрометчиво решив, что постановка предназначена для детей, излагая на популярном уровне основы геометрии. Известный телеведущий А. Караулов снимает предельно откровенный и очень талантливый документальный фильм «Правда о Беспределе в Театре Сатиры». Не менее известный театральный критик Т. Москвина пишет большую, обстоятельную и пламенную статью «Поляки объявили войну Русскому Психологическому Театру, или Конец Театральной России». Неудивительно, что в этой ситуации худрук А. А. Ширвиндт с тяжёлым сердцем принимает решение снять просуществовавший два месяца и показанный всего 6 раз спектакль, вызывая тихий ропот театральной общественности.
Читать полностью на портале "ОКОЛО"
Интересно, а мой журнал кто-то ещё читает?