Театроведение без границ, или Гроза над русским театром
Мой доклад на московской конференции студентов-театроведов России и Украины
Как известно, главным драматургом этого сезона стал Александр Островский. Сразу 3 режиссёра поставили «Грозу» - Лев Додин в Малом Драматическом Театре, Сергей Женовач в Студии Театрального Искусства и Андрей Жолдак в Театре Наций. Постановщики разных направлений и театральных школ обратились к бессмертной пьесе русского классика, создав очень непохожие спектакли, и всё же в них можно найти общие черты, а все они в целом дают очень точный срез современного российского театра.
Каждый из поставивших «Грозу» режиссёров остался верен своему стилю. И спектакль Сергея Женовача получился самым нежным и светлым. Художник Александр Боровский соорудил на сцене настоящую русскую печь, так идеально вписавшуюся в уютное пространство Студии Театрального искусства, что кажется, что она была в ней всегда.
Несколько раз на протяжении спектакля мать Тихона, которую в исполнении Анастасии Имамовой язык не поворачивается назвать «Кабанихой», топит эту печку, варя кашу для всей семьи, тепло выделяется в зал и любовно укутывает зрителей. Как и в большинстве других спектаклей Сергея Васильевича, в его «Грозе» нет отрицательных персонажей. Все - одинаково прекрасные, милые, чистые, а главное, одухотворенные люди. Это светлое царство патриархального русского быта без единого пятнышка тьмы. Кабанова-старшая заправляет этим девственным миром, за всеми следя, обо всех заботясь, всех согревая своей добротой. Дикой, которого многие режиссёры, включая и тех, о ком речь пойдёт дальше, рисуют едва ли не самым дремучим жителем города Калинова, у Женовача поражает строгостью своих нравственных идеалов, требовательностью к себе и другим. Он вовсе не третирует Бориса, а учит его уму-разуму, любви к труду и почтению к старшим. Тихон Сергея Аброскина заставляет вспомнить одну из прошлых работ актёра, Платона Червёва в «Захудалом роде». В нём та же страсть духовного противостояния, дисциплина духа, способность к самоотречению, те же безмятежность и счастье, доступные лишь праведникам. И понимаешь, что права была критик Ольга Галахова, назвавшая Аброскина alter ego Женовача.
Но даже в мире таких идеальных людей Катерина Марии Шашловой оказывается самой лучшей. В изящном белом платье она похожа на воплощённого ангела. Женовач очищает образ Катерины ото всех нанесений, которыми его так часто опошляли в последнее время, возвращает его к первозданной красоте. Абсолютное и вечное смирение перед всем миром, блаженная любовь, не страстная, женская, а христианская. Именно так, по-христиански, как брата, любит Катерина Бориса и стесняется всего телесного, что привносится в эту любовь. Движимая чувством нежности и сострадания к ближнему, она идёт на грех, сама его не ощущая. А как только его осознаёт, сокрушается под грузом вины. Она плачет, потрясённая добротой Кабановой, которая не выгоняет её из дома и не обрекает к смерти. Прыжок с обрыва для неё - единственно возможное самоискупление, путь к свету и спасению. И, умерев, она снова выйдет на сцену, в том же белом платье, будет глядеть радостно на остальных героев, а они посмотрят на неё так же просветлённо, приобщившись через её кончину к высшей истине о Боге и о жизни, которая изменит их судьбу. Зрители в зале плачут, но это слёзы не боли и отчаяния, а умиления и восторга.
Спектакль Додина, как и спектакль Женовача, оформил Александр Боровский - но сделал это совсем иначе. Сочиняя пространство для «Грозы», великий режиссёр воспользовался своими идеями, уже опробованными в «Пьесе без названия» и «Чайке». Почти всю сцену занимает огромный бассейн, символизирующий Волгу, и герои вынуждены ютиться перед ним на крохотной полоске берега. Здесь нет ничего общего с ласковым спектаклем Женовача, словно пронизанным светом. В воздухе витает тревога, всё время ощущается мучительная безысходность. И если у Женовача нет отрицательных персонажей, то у Додина - положительных. Все в равной степени виноваты друг перед другом, режиссёр судит героев так же безжалостно, как делал это в «Короле Лире» и «Жизни и судьбе». Борис и Тихон у него оказываются совершенно одинаковыми - скучными, мрачными, озлобленными на весь мир людьми. Играют их Сергей Курышев и Пётр Семак, специально для «Грозы» снова отрастивший бороду, чтобы увеличить сходство между мужем и любовником Катерины. Многих зрителей смутило явное возрастное несоответствие Семака и Курышева своим персонажам, но, как совершенно верно написала о прошлой премьере Додина «Долгом путешествии в ночь», где ветераны МДТ также играли молодых героев, критик Елена Павлюченко, «по Додину нет возраста у человеческих страхов и страданий».
В центре «Грозы» петербургского мастера оказывается Кабаниха, исполняемая Татьяной Шестаковой. Для актрисы эта роль стала тяжёлым испытанием, которое она преодолела с честью. Её Кабаниха, чувствуя себя властелином всего и вся, сама страдает от своей деспотичности. Страшная несвобода съедает её изнутри, она вынуждена существовать под её гнётом. Когда она кричит на своих домочадцев, в её голосе вдруг проскальзывают слёзные нотки, неожиданно роднящие её с Анной Семёновной Штрум, сыгранной Шестаковой совсем недавно. Как и большинство её героинь, Кабанова - прежде всего женщина с несчастной, изломанной, подлинно трагической судьбой. За всеми её словами, поступками, движениями угадываются все лишения, ей пережитые. Ей остаётся только выплёскивать накопленную в себе злобу на окружающих и говорить по душам с Диким, единственным человеком, который её понимает, таким же никчёмным неудачником. Игорь Иванов играет его до отвращения жалким и беспомощным, но вопреки всему этот Дикой вызывает горячее сочувствие зрителей, как всегда происходит у Додина.
Конечно, на фоне мощнейшей актёрской работы Шестаковой немного теряется Елизавета Боярская, играющая Катерину. Образ оказывается решённым вполне в русле классической традиции, единственное с ней расхождение - то, что Кабаниха очень похожа на свою невестку. Одиночество и отсутствие понимания среди окружающих, давящая тяжёлым грузом неволя, внутреннее томление духа испытываются ими обеими. С той разницей, что у Катерины эти чувства выливаются в страсть к Борису. Однако именно они отягчают любовь, тянут ко дну и делают неподъёмной, сообщая ей усталость, нечто мёртвенное. И Катеринина страсть обречена с самого начала.
На протяжении всего спектакля приближающаяся гроза всё время ощущается в воздухе. Сцена погружена в полумрак, свет не появляется ни на секунду, то и дело звучат раскаты грома. Но напряжение это никак не разряжается, продолжая нагнетаться до последнего момента. Катерина прыгает в бассейн-Волгу с трёхметровой высоты, и на долгое время в зале наступает полная темнота, слышны только всплески воды и крики жителей Калинова, ищущих утопленницу. И вдруг в одно мгновение всё озаряется светом, ярким и слепящим. На сцене все герои спектакля, пристально глядящие в зал. Они абсолютно голые, почти вызывающие отторжение своей уязвимостью и беззащитностью. С ужасом в глазах они смотрят на мёртвую Катерину, не в силах вымолвить ни слова. Это дикие, первобытные люди, не знающие радости и гармонии, живущие в хаосе и впервые осознавшие трагедию своего положения.
Как и на спектакле Женовача, зрители заливаются слезами - но это слёзы ужаса, страха и безысходности, слёзы, непреодолимые ничем.
У Жолдака «Гроза», конечно же, получилась самой радикальной. Он продолжил цикл своих московских постановок, по аналогии с «Федрой. Золотым Колосом», «Кармен. Исход» и «Москвой. Психо» назвав спектакль «Катерина. Полёт». В последних работах режиссёр постоянно прибегал к помощи видео, всё больше и больше вводя в действие элементы кино. И в «Катерине» он сделал последний, решительный шаг на этом пути, почти полностью отказавшись от театра.
На сцене за стеклянной стеной, похожей на большой аквариум, только стол с телевизором, несколько стульев и гигантский экран во всю ширину и высоту пространства. Актёры почти не появляются на сцене. Действие происходит как в записанных заранее видеофрагментах, так и в прямом эфире - из театральных помещений, зрительного зала, и даже с улицы.
Вслед за Кармен и Медеей Жолдак переносит историю Катерины в сегодняшний день, в современную Москву. Вместо Волги - Москва-река, Тихон - успешный предприниматель с повадками мафиози, Кабаниха Елены Кореневой - роскошная бизнес-леди, Катерина Марии Мироновой - девушка, приехавшая из глубинки покорять столицу и нашедшая деньги вместо любви.
«Гроза» становится у Жолдака соперничеством двух сильных женщин. Кабаниха и Катерина одинаково влюбляются в молодого милиционера Бориса и готовы за него стереть друг друга в порошок. Они бегают из стороны в сторону, ударяясь лбами о стеклянную стенку, крича пронзительно «Боря! Боря!» и ревностно царапают друг другу лица. Тихон нисколько не интересуется ни женой, ни матерью, и мы постоянно видим кадры его бурных похождений по ночному городу в компании девиц лёгкого поведения. Ясно, что Кабаниху не волнует судьба её сына, что для неё не имеют никакого значения семейные устои, и она терроризирует Катерину только из ревности к Борису. Тем более что Борис отвечает её невестке взаимностью, мечтая убежать с Катюхой, как он её называет, куда-нибудь на край света.
Однако, как не парадоксально, Катерина Мироновой всё же близка героине Островского. Она мечтает о любви и свободе, не находя себе места в бездушно расчётливом современном мире. И с самого начала думает о самоубийстве, как о единственном выходе. Она садится перед телевизором, нервно куря, снова и снова просматривает один и тот же отрывок из фильма «Часы», когда Вирджиния Вульф - Николь Кидман, читая своё предсмертное письмо, заходит в реку в длинном платье, погружается всё глубже и глубже, и вот мы уже видим её тело, опускающееся под воду. Каждый раз, как это случается, Катерина улыбается, трясёт головой и дрожащими руками хлопает в ладоши. Ненадолго она перестаёт желать смерти, встретив Бориса. Она обнимает его страстно, прижимает к себе и со слезами на глазах повторяет «Отчего люди не летают, так, как птицы? Отчего люди не летают так, как птицы?». И на экране материализуются её фантазии - вдвоём с Борисом, держась за руки, они летят над Москвой, смеясь и издавая радостные вопли.
Но счастье оказывается недолговечным. Борис решает пожертвовать своей любовью ради материального благополучия. Он продаётся Кабанихе и забывает Катерину. Именно после этого она признаётся мужу в измене. Тот осыпает её жуткими ругательствами и жестоко избивает. Сразу же на экране появляются финальные кадры спектакля. Окровавленная Катерина идёт в сумерках по Крымскому мосту, доходит до его середины, уверенно перелезает через ограду и с широко распахнутыми глазами (её лицо показано крупным планом) прыгает в Москву-реку. Прыжок идёт в замедленной съёмке, и кажется, что Катерина не падает, а летит, на лице её - широкая улыбка, высшее блаженство полёта. Она погибла, но погибла на пике своей жизни, в момент величайшего счастья, не сумев предать свою любовь.
3 спектакля по «Грозе» явили 3 модели театра, как нельзя чётче показав все их противоречия - и между собой, и в структуре каждой из них. Жолдак не имеет ничего общего с Женовачом и Додиным, но все 3 режиссёра находятся в плену у самих себя - своих амбиций, идей, а самое главное, предыдущих спектаклей. «Гроза» Женовача местами почти неотличима от его «Битвы жизни» и «Захудалого рода», «Гроза» Додина - от «Жизни и судьбы и «Короля Лира», «Гроза» Жолдака - от «Кармен» и «Москвы. Психо». В современном театре почти каждый режиссёр обречён на нескончаемые самоповторы, цитирование собственных штампов, постоянное утверждение одного и того же. Добившись успеха, закрепив за собой определённый образ в глазах публики, он боится идти на риск, боится экспериментировать и стремится делать всегда именно то, что все от него ожидают, не желая обманывать зрителя и тем самым его удивлять. Именно поэтому так легко представить себе во всех подробностях, как будет выглядеть любая пьеса в постановке того или иного режиссёра. От такой предсказуемости театроведам становится скучно, и возможно, что скоро нам будет просто нечем заняться, кроме реконструкции несуществующих спектаклей.