Пора путешествий
Когда глав в книге становится очень много, иногда кажется, что книга уже вообще не про тебя, и живет она своей независимой от тебя жизнью. По своим законам. Это, в общем, жутковато, но увлекательно.
Немножко порасскажу.
Мир как-то перевернулся с ног на голову. Просто оттого, что я пролетела над Уэльсом и Ирландией, над облаками, под которыми блестела Атлантика. Она блестела, и это было видно в просветы между облаками. Потом появились острова и острова, ещё леса, по-настоящему дремучие. И в них осколки озер. Только из неба можно понять, сколько на свете островов. Например, если лететь из Турку над Ботническим заливом. Или вот если подлететь к Канаде. (Я так и подумала: ого, это ж Канада). Наверное, всем желающим в мире можно было бы выдать свой совершенно отдельный остров. Если подумать, совсем не так уж много людей хотят жить на своем отдельном острове, так что, наверное, останутся ещё и ничейные острова. И ещё я думала, как хорошо, что у меня внутри всегда есть географическая карта. В самолете совершенно четко осознаешь, что карты - они не просто так, а вон они там лежат внизу всеми очертаниями. И рельефами. Лично во мне это вызывает восторг и гордость.
Потом Сережка уговорил меня выпить коньяк, и дальше я помню только уже яркие и тусклые дорожки и островки огней; мерцающие миры, как подводный город в Звездных войнах. Наверное, я засыпала и просыпалась.
Вообще, ночью над цивилизованным миром, совершенно невероятным с этими несимметричными структурами огней, чувствуешь себя каким-то инопланетным демиургом.
А потом как-то вдруг уже был JFK, темнокожие люди в форменной одежде и надписи всеразличные.
Неба в этот раз было много по-настоящему. Восемь взлетов и восемь посадок, шесть аэропортов, объявления, кресла, самолеты за окнами, люди с чемоданами, стойки. Как у коммивояжеров и рекламных агентов. Любовь к небу выдержала настоящее испытание. Стала взрослее.
И четырнадцать часов в аэропорту, откуда нельзя выйти в город, после того как летел 10 часов, а потом ещё лететь и лететь - можно тоже переживать как приключение.
У меня была с собой новая книга Лу (спасибо за подарок!) и она здорово легла именно на эту поездку, и на мысли, и на перелеты, и на эти четырнадцать часов.
Америка для меня была: сначала корабли. И там, рядом с ними - леса и туманы Новой Англии, бредберривские дома с крыльцом и большим вязом на заднем дворе, краснеющие клены, долгий путь из утра в солнечный день, желтая полоса разметки.
Попадая в пространство по ту сторону , надо не растеряться - и тогда можно здорово много успеть и увидеть. В такое пространство можно попасть исключительно на самолете, и это факт. Ну, иногда ещё можно на очень плавной и быстрой машине. Но это уже вторично и вообще действует только лично для меня. Потому что у меня из техники - только велосипед, да и с тем мы прожили вместе ещё совсем недолго.
Ну так вот. Там были корабли. Мастерские с корабельными соснами. Кузница с кузнецом. Бухты канатов. Толстые чайки. И настоящие корабли и лодки, с мачтами и штурвалами.
Я ходила между ними с серьезным наверное видом (нельзя было растеряться), гладила старое дерево и приговаривала: бушприт, фок, бизань; ванты и шкоты пахли морем. Океан был за поворотом мыса, за деревьями и домами.
Потом и совсем в другом уже мире были самолеты. Декорациями к самолетам были: плоская равнина под жарким солнцем, пальмы, влажный, как тряпка, тропический воздух, стада рослых пикапов и траков. Самолеты были разные. Старички, с деревянными пропеллерами и жестяными боками, бравые US Air Force, хромой карлик Стелс, тупоносая гуппи-громила НАСА, всех цветов и всех размеров. После началось шоу, и в небе происходило что-то невообразимое и разное. Масштабная реконструкция событий Перл-Харбора, со взрывами, погонями и горящими самолетами. Мешал только радостный голос дядьки-ведущего. Потом провезли на грузовичке дедушек-ветеранов, чудом уцелевших в Перл-Харборе. Дедушки махали всем руками, и их приветствовали, как рок-звезд. Ещё было вот что: выход истребителя на сверхзвуковую скорость. Прямо перед глазами. Хлоп: и вокруг него распускается диковинный серый цветок. Неописуемо.
После самолетов мы бегали по кромке Мексиканского залива, тёплого, как парное молоко.
Ну, и после снова парусные лодки, и маяк, и глупые чайки, и катера. Маленький благоустроенный Кима.
Вот, что я имею рассказать.
Как можно понять, у меня было два выходных. Не о работе же и геополитической обстановке рассказывать.
Для меня теперь все это - как прочитанная книга, здорово написанная, так, что все картинки сами-собой встали перед глазами.
Кто бы мог подумать.
Потом я приехала, проспала двое суток, выкатила велосипед и стала по инерции передвигаться дальше. Просто, куда-нибудь по городу и ни о чем не думая. Хорошо бы ещё, если б не было бордюров и маршруток.
Выпал снег, и я поняла, что инерции совсем почти не осталось. Законы физики работают четко.
Осень - пора путешествий, писала японская девочка Тамико доброй финской волшебнице Янссон -сан. И ещё о том, что она научилась писать про снег в день, когда умерла её мама. И что когда пишешь, не надо думать о том, что считают другие, нужно быть наедине со своим рассказом и чувствовать себя по-настоящему одинокой.
Это понятно, но сложно.
Я думаю, что я тоже многому научилась. Но об этом, я думаю, не нужно.
Осень для меня закончилась.
Да здравствует ноябрь.
За сим кланяюсь.
Хотела положить картинок, но не кладутся. Может, попозже
Немножко порасскажу.
Мир как-то перевернулся с ног на голову. Просто оттого, что я пролетела над Уэльсом и Ирландией, над облаками, под которыми блестела Атлантика. Она блестела, и это было видно в просветы между облаками. Потом появились острова и острова, ещё леса, по-настоящему дремучие. И в них осколки озер. Только из неба можно понять, сколько на свете островов. Например, если лететь из Турку над Ботническим заливом. Или вот если подлететь к Канаде. (Я так и подумала: ого, это ж Канада). Наверное, всем желающим в мире можно было бы выдать свой совершенно отдельный остров. Если подумать, совсем не так уж много людей хотят жить на своем отдельном острове, так что, наверное, останутся ещё и ничейные острова. И ещё я думала, как хорошо, что у меня внутри всегда есть географическая карта. В самолете совершенно четко осознаешь, что карты - они не просто так, а вон они там лежат внизу всеми очертаниями. И рельефами. Лично во мне это вызывает восторг и гордость.
Потом Сережка уговорил меня выпить коньяк, и дальше я помню только уже яркие и тусклые дорожки и островки огней; мерцающие миры, как подводный город в Звездных войнах. Наверное, я засыпала и просыпалась.
Вообще, ночью над цивилизованным миром, совершенно невероятным с этими несимметричными структурами огней, чувствуешь себя каким-то инопланетным демиургом.
А потом как-то вдруг уже был JFK, темнокожие люди в форменной одежде и надписи всеразличные.
Неба в этот раз было много по-настоящему. Восемь взлетов и восемь посадок, шесть аэропортов, объявления, кресла, самолеты за окнами, люди с чемоданами, стойки. Как у коммивояжеров и рекламных агентов. Любовь к небу выдержала настоящее испытание. Стала взрослее.
И четырнадцать часов в аэропорту, откуда нельзя выйти в город, после того как летел 10 часов, а потом ещё лететь и лететь - можно тоже переживать как приключение.
У меня была с собой новая книга Лу (спасибо за подарок!) и она здорово легла именно на эту поездку, и на мысли, и на перелеты, и на эти четырнадцать часов.
Америка для меня была: сначала корабли. И там, рядом с ними - леса и туманы Новой Англии, бредберривские дома с крыльцом и большим вязом на заднем дворе, краснеющие клены, долгий путь из утра в солнечный день, желтая полоса разметки.
Попадая в пространство по ту сторону , надо не растеряться - и тогда можно здорово много успеть и увидеть. В такое пространство можно попасть исключительно на самолете, и это факт. Ну, иногда ещё можно на очень плавной и быстрой машине. Но это уже вторично и вообще действует только лично для меня. Потому что у меня из техники - только велосипед, да и с тем мы прожили вместе ещё совсем недолго.
Ну так вот. Там были корабли. Мастерские с корабельными соснами. Кузница с кузнецом. Бухты канатов. Толстые чайки. И настоящие корабли и лодки, с мачтами и штурвалами.
Я ходила между ними с серьезным наверное видом (нельзя было растеряться), гладила старое дерево и приговаривала: бушприт, фок, бизань; ванты и шкоты пахли морем. Океан был за поворотом мыса, за деревьями и домами.
Потом и совсем в другом уже мире были самолеты. Декорациями к самолетам были: плоская равнина под жарким солнцем, пальмы, влажный, как тряпка, тропический воздух, стада рослых пикапов и траков. Самолеты были разные. Старички, с деревянными пропеллерами и жестяными боками, бравые US Air Force, хромой карлик Стелс, тупоносая гуппи-громила НАСА, всех цветов и всех размеров. После началось шоу, и в небе происходило что-то невообразимое и разное. Масштабная реконструкция событий Перл-Харбора, со взрывами, погонями и горящими самолетами. Мешал только радостный голос дядьки-ведущего. Потом провезли на грузовичке дедушек-ветеранов, чудом уцелевших в Перл-Харборе. Дедушки махали всем руками, и их приветствовали, как рок-звезд. Ещё было вот что: выход истребителя на сверхзвуковую скорость. Прямо перед глазами. Хлоп: и вокруг него распускается диковинный серый цветок. Неописуемо.
После самолетов мы бегали по кромке Мексиканского залива, тёплого, как парное молоко.
Ну, и после снова парусные лодки, и маяк, и глупые чайки, и катера. Маленький благоустроенный Кима.
Вот, что я имею рассказать.
Как можно понять, у меня было два выходных. Не о работе же и геополитической обстановке рассказывать.
Для меня теперь все это - как прочитанная книга, здорово написанная, так, что все картинки сами-собой встали перед глазами.
Кто бы мог подумать.
Потом я приехала, проспала двое суток, выкатила велосипед и стала по инерции передвигаться дальше. Просто, куда-нибудь по городу и ни о чем не думая. Хорошо бы ещё, если б не было бордюров и маршруток.
Выпал снег, и я поняла, что инерции совсем почти не осталось. Законы физики работают четко.
Осень - пора путешествий, писала японская девочка Тамико доброй финской волшебнице Янссон -сан. И ещё о том, что она научилась писать про снег в день, когда умерла её мама. И что когда пишешь, не надо думать о том, что считают другие, нужно быть наедине со своим рассказом и чувствовать себя по-настоящему одинокой.
Это понятно, но сложно.
Я думаю, что я тоже многому научилась. Но об этом, я думаю, не нужно.
Осень для меня закончилась.
Да здравствует ноябрь.
За сим кланяюсь.
Хотела положить картинок, но не кладутся. Может, попозже