раздался жалобный вопль и крики: "Сон в русскую ночь" в Театре им. Маяковского, реж. Петр Айду
Продолжая разрабатывать - но и развивать до некоторой степени - давно открытый и отработанный формат "звуковых ландшафтов", Петр Айду в "Сне..." конструирует, по-своему любопытно, и технически занятно, и не совсем бессмысленно на уровне содержательном, некую универсальную, бесконечную, вселенскую и вместе с тем вполне конкретную, узнаваемую - русскую, ага! - "ночь", в которой находится место и лирике, и юмору, и сиюминутному ужасу, и мыслям о вечном... которая длится всяко дольше века, по меньшей мере два столетия, конкретно 19-е и 20-е (в ней перекликаются, кроме насекомых, птиц, шелеста травы и плеска реки, голоса персонажей Булгакова и Пушкина, Шукшина и Платонова), размыкаясь в воображаемое будущее (в первую очередь через Шукшина) и уводя в подзабытое, но неизбывное прошлое (за это больше отвечают мотивы Платонова). Жанровая специфика аудиоперформанса не исключает опоры на литературные тексты, но заставляет вспомнить К.С.Станиславского с его лягушками и комарами в "Чайке" - здесь у Айду "героями" становятся как раз лягушки и комары, а книжные герои разной степени хрестоматийности и опознаваемости на слух составляют "звуковой фон" для них, сливаясь в негромкий и не всегда разборчивый, хотя в замысловатую партитуру оформленный гул. Для контраста и равновесия с поэтичным "космизмом" не хватает в чересчур благодушной композиции откровенной "хтони" в духе какого-нибудь Мамлеева, да и что за "русская ночь" без мамлеевских "шатунов"... это уже как будто и совсем не "русская" ночь! Сквозь и поверх обрывков сюжетного текста предлагается (и отчасти удается...) расслышать полифонию звуков природы, включая и "природное", исходящее от говорящих двуногих без перьев, которые тоже ведь являются частью вселенной. Лирика порой слегка отдает чуть ли не эротикой (поначалу всплывает диалог из рассказа Шукшина "Там, вдали..." - и поскольку героев во плоти не видно, а слышно только их пунктирный разговор "внутри" природного многоголосия, подробностям типа "я плавки не взял" это придает особой пикантности...), юмор уходит в детский наив (с похмельным дедом Наумом из рассказа опять-таки Шукшина "Космос, нервная система и шмат сала" тут ведет ребяческий голосок), но что характерно, кульминационным, наряду с вторжением булгаковской Маргариты в квартиру Латунского (эффектно используется препарированное фортепиано - ну а битые тарелки само собой разумеются!), эпизодом становится именно основанный на пушкинском мотиве кистеневский пожар-поджог из "Дубровского", озаряющий "русскую ночь" всполохами (мы их не столько видим, сколько слышим) огня, сжигающего и деревянные постройки, и заключенную в них человечью плоть - любящие барина крестьяне ведь подпалили домик со спящими внутри приказными! как это по-русски... Дерево, металл, керамика, вода и воздух (проходящий через всевозможные приспособления для звукоизвлечения и непосредственно через голосовые связки артистов-перформеров-музыкантов в неисчислимом разнообразии тембров), а также полиэтилен служат "инструментами" в ночной симфонии равноправно с театральными шумовыми машинами и предметами бытового обихода: граммофоном, телефонным аппаратом, пишущей машинкой... складываясь в хор и оркестр, масштабность и оригинальность которого преувеличивать, допустим, не следует - это всего лишь камерный экзерсис в ряду многих уже ранее апробированных Петром Айду сотоварищи, участники "Сна..." одеты (художник Катя Бочавар) в подобие униформы парашютистов, напоминающей лишний раз о символическом (но и небезопасном) соединении земли с небом, за час с копейками на сцене никакой сверхновой звезды не рождается, но по крайней мере "Сон в русскую ночь" дает, не будучи все-таки номинально спектаклем, повод для сколько-нибудь серьезного разговора... чего не скажешь о перегудовском "Евгении Онегине":
https://users.livejournal.com/-arlekin-/4869992.html