Женщины профессора Снейпа
Лондон, Лондон
Усилия, направленные на минимизацию энтропии, сводятся зачастую к привычке как можно чаще говорить правду, даже когда об этом не просили. Сказал правду - сложил на землю-матушку лишнюю тяжесть. Мэри-Сью не знает, трактовал ли таким образом проблемы энтропии и правды ее герой, но она-то думала именно так. И если не ошибалась в датах и фактах, старалась всегда писать только правду. Поэтому, когда профессор Нового университета в Будапеште сказал неожиданной посетительнице совершенно не понятую ею фразу о другой «сумасшедшей француженке» (или что-то в этом роде), он не солгал. Однако, как случалось с ним слишком часто, правды, пусть страшные, сказанные им, бледнели на фоне происходящего в данный момент и растворялись в пустоте. Взглянем же в глаза еще одной страшной правде.
Флер Делякур опередили.
***
...Лондон, Лондон. Рано или поздно всякий оказывается в нем, потому что каждый человек - остров, а разве есть остров более великий, чем Великая Британия? Никто не примется искать сердце этого острова в его университетах или под белыми меловыми лошадьми его холмов, - любой сначала обратится к Лондону. Поэтому давайте и мы вернемся в Лондон, с которым наша история связана давними связями.
Мы видели наших героев в Лондоне магическом и не вполне, хотя именно в этом городе грань между магией и обыденностью тонка, как нигде. В темном сердце Сохо начались лондонские приключения юного Фрэнка, в закоулках Ноктюрновой аллеи он приобретал свои волшебные палочки и мудреные ингредиенты для составов, в лондонском Министерстве магии менял власть, где-то неподалеку встречался с одним удивительно похожим на него актером и пил с ним виски, бродил по залам Британского музея с главным магическим «силовиком» и давним знакомцем - Джейкобом МакНамарой, да мало ли.
Прошло время. Профессор бывал в Лондоне у своего странного знакомого Генри Хэммондсворта, они катались по Темзе на кораблике, разговаривали о зеленой розе и прошлом, а потом смертельно ссорились и обменивались мощными метеорологическими ударами на малой площади. В Лондон Профессор приезжал за египтологом Квентин Шеппард, чтобы отвезти ее в библиотеку в Мортлейке. Приезжал Фрэнсис Деймон, а вернулся из Мортлейка тот, кого мы без особых объяснений всегда называли Профессором. В последний раз мы видели его в баре Хогз Хэд вместе с Неофитом, где они отмечали день рождения первого по возвращении с Великой войны, разговаривали о бессмертии, а потом катались на колесе обозрения. С бессмертием ничего не вышло. Война не закончилась. Но речь не о том. Воспоминания - не докука, а корень настоящего, питающий тянущиеся вверх ветви будущего. Позвольте же нам иногда вспоминать.
Дует ветер, летят капли дождя или снега, а Темза серая и огромная. Рождество не обещает быть белым, небо затянуто бурым полотном, и только вечнозеленые английские лужайки вечно зеленеют, вместе с алыми даблдэкерами даря взгляду лондонца или гостя столицы живые краски. Под мостом Ватерлоо на южном берегу Темзы находится один из наиболее тщательно охраняемых секретов Лондона - книжный развал. На этом открытом рынке можно найти все что угодно, и в этот момент, ища укрытия от снега и дождя, два-три человека бродят между книжными аллеями, пользуясь то ли эфемерным укрытием моста, то ли отсутствием толкотни. Одного из этих людей мы довольно хорошо знаем. Он остановился у края рынка, там, где книги не разобраны по темам, и, отгородившись от английской погоды зонтом, листает книгу в матерчатом переплете какого-то дымчато-серого цвета. Кажется, книга сумела его заинтересовать, потому что он идет к продавцу, закутанному в плед поверх непромокаемой куртки, и покупает ее.
Потом он идет прочь, погруженный в глубокую задумчивость, которая, тем не менее, не мешает ему вовремя остановиться, когда дорогу ему заступает человек, по-видимому, спустившийся с моста Ватерлоо.
- Лондон, - говорит человек, обращаясь к знакомому нам человеку с книгой.
- Кажется, так, - отвечает мужчина с книгой. - Вроде бы, этот город пока не переименовали.
***
Вглядимся в столь оригинальным образом вступившего в беседу человека внимательнее. Он одет в строгий деловой костюм и плащ - конечно же, London Fog. У него густые, коротко стриженые волосы и очень яркие глаза. Глаза голубые, а волосы медные, - сочетание столь броское, что человек с книгой, заинтересовавшись, замедляет шаг.
- Зачем вам зонт, Лондон, - продолжает человек с голубыми глазами и не ставит вопросительного знака в конце предложения, - на вас ведь не падает дождь.
Человек с книгой слегка хмурится:
- Оставив в стороне тот, сознаюсь, досадный факт, что вижу вас впервые, мадам, вынужден поинтересоваться, почему вы так странно меня называете и из чего сделали свой удивительный вывод об избирательном поведении дождя в моем случае.
Женщина в почти мужском костюме весело улыбается:
- Впервые видите? Вы меня? Но нет же, нет, это уже было, Лондон. Вы уже впервые видели меня на концерте в Барселоне, а потом впервые слышали меня по телефону, когда я позвонила вам в Лондон, а потом… потом вы приехали спасать Октава ко мне в Монако, и я - я тогда увидела вас как будто впервые, а вы, Лондон, вы-то меня уже меня видели. И выбрали. Затем, впрочем, мы впервые увиделись с вами в Америке.
- Вы, вероятно, чем-то расстроены, мадам, - вежливо отзывается человек с книгой, названный «Лондоном». - Я припоминаю, что, кажется, видел вас в каком-то фильме, но, если честно… вас довольно трудно узнать без волос, в полумужском костюме и с голубыми глазами, которые вам совершенно не идут.
Он пожал плечами и - видимо, из чувства солидарности - закрыл зонт. Словно дождавшись этого знака, дождь принялся утихать. Странная женщина нервно провела рукой по не успевшим еще промокнуть волосам, но ее собеседник был намерен закончить мысль:
- Ваша кинокарьера пошла на спад, и вы участвуете в какой-то телепередаче? Нас снимают скрытой камерой? - он демонстрировал чудеса догадливости. - Вам нужно бороться за рейтинги, и я должен сейчас попросить у вас автограф? Дайте же мне, пожалуйста, автограф, мадам: в этом случае я, по крайней мере, немедленно вспомню ваше имя. Или сценический псевдоним, которого не может не быть у знаменитой актрисы, столь успешно меняющей прическу, костюмы и цвет глаз.
Актриса по-прежнему не двигалась с места, не давая человеку с книгой пройти. В его глазах был базовый, фундаментальный холод, легкое раздражение и зрительское узнавание. Этот человек не помнил, что…
- Вам нравились мои волосы. И глаза. Вы говорили, что у меня глаза цвета виски.
- Not anymore, - пожал плечами человек и, наконец-то, обошел странную собеседницу.
Усилия, направленные на минимизацию энтропии, сводятся зачастую к привычке как можно чаще говорить правду, даже когда об этом не просили. Сказал правду - сложил на землю-матушку лишнюю тяжесть. Мэри-Сью не знает, трактовал ли таким образом проблемы энтропии и правды ее герой, но она-то думала именно так. И если не ошибалась в датах и фактах, старалась всегда писать только правду. Поэтому, когда профессор Нового университета в Будапеште сказал неожиданной посетительнице совершенно не понятую ею фразу о другой «сумасшедшей француженке» (или что-то в этом роде), он не солгал. Однако, как случалось с ним слишком часто, правды, пусть страшные, сказанные им, бледнели на фоне происходящего в данный момент и растворялись в пустоте. Взглянем же в глаза еще одной страшной правде.
Флер Делякур опередили.
***
...Лондон, Лондон. Рано или поздно всякий оказывается в нем, потому что каждый человек - остров, а разве есть остров более великий, чем Великая Британия? Никто не примется искать сердце этого острова в его университетах или под белыми меловыми лошадьми его холмов, - любой сначала обратится к Лондону. Поэтому давайте и мы вернемся в Лондон, с которым наша история связана давними связями.
Мы видели наших героев в Лондоне магическом и не вполне, хотя именно в этом городе грань между магией и обыденностью тонка, как нигде. В темном сердце Сохо начались лондонские приключения юного Фрэнка, в закоулках Ноктюрновой аллеи он приобретал свои волшебные палочки и мудреные ингредиенты для составов, в лондонском Министерстве магии менял власть, где-то неподалеку встречался с одним удивительно похожим на него актером и пил с ним виски, бродил по залам Британского музея с главным магическим «силовиком» и давним знакомцем - Джейкобом МакНамарой, да мало ли.
Прошло время. Профессор бывал в Лондоне у своего странного знакомого Генри Хэммондсворта, они катались по Темзе на кораблике, разговаривали о зеленой розе и прошлом, а потом смертельно ссорились и обменивались мощными метеорологическими ударами на малой площади. В Лондон Профессор приезжал за египтологом Квентин Шеппард, чтобы отвезти ее в библиотеку в Мортлейке. Приезжал Фрэнсис Деймон, а вернулся из Мортлейка тот, кого мы без особых объяснений всегда называли Профессором. В последний раз мы видели его в баре Хогз Хэд вместе с Неофитом, где они отмечали день рождения первого по возвращении с Великой войны, разговаривали о бессмертии, а потом катались на колесе обозрения. С бессмертием ничего не вышло. Война не закончилась. Но речь не о том. Воспоминания - не докука, а корень настоящего, питающий тянущиеся вверх ветви будущего. Позвольте же нам иногда вспоминать.
Дует ветер, летят капли дождя или снега, а Темза серая и огромная. Рождество не обещает быть белым, небо затянуто бурым полотном, и только вечнозеленые английские лужайки вечно зеленеют, вместе с алыми даблдэкерами даря взгляду лондонца или гостя столицы живые краски. Под мостом Ватерлоо на южном берегу Темзы находится один из наиболее тщательно охраняемых секретов Лондона - книжный развал. На этом открытом рынке можно найти все что угодно, и в этот момент, ища укрытия от снега и дождя, два-три человека бродят между книжными аллеями, пользуясь то ли эфемерным укрытием моста, то ли отсутствием толкотни. Одного из этих людей мы довольно хорошо знаем. Он остановился у края рынка, там, где книги не разобраны по темам, и, отгородившись от английской погоды зонтом, листает книгу в матерчатом переплете какого-то дымчато-серого цвета. Кажется, книга сумела его заинтересовать, потому что он идет к продавцу, закутанному в плед поверх непромокаемой куртки, и покупает ее.
Потом он идет прочь, погруженный в глубокую задумчивость, которая, тем не менее, не мешает ему вовремя остановиться, когда дорогу ему заступает человек, по-видимому, спустившийся с моста Ватерлоо.
- Лондон, - говорит человек, обращаясь к знакомому нам человеку с книгой.
- Кажется, так, - отвечает мужчина с книгой. - Вроде бы, этот город пока не переименовали.
***
Вглядимся в столь оригинальным образом вступившего в беседу человека внимательнее. Он одет в строгий деловой костюм и плащ - конечно же, London Fog. У него густые, коротко стриженые волосы и очень яркие глаза. Глаза голубые, а волосы медные, - сочетание столь броское, что человек с книгой, заинтересовавшись, замедляет шаг.
- Зачем вам зонт, Лондон, - продолжает человек с голубыми глазами и не ставит вопросительного знака в конце предложения, - на вас ведь не падает дождь.
Человек с книгой слегка хмурится:
- Оставив в стороне тот, сознаюсь, досадный факт, что вижу вас впервые, мадам, вынужден поинтересоваться, почему вы так странно меня называете и из чего сделали свой удивительный вывод об избирательном поведении дождя в моем случае.
Женщина в почти мужском костюме весело улыбается:
- Впервые видите? Вы меня? Но нет же, нет, это уже было, Лондон. Вы уже впервые видели меня на концерте в Барселоне, а потом впервые слышали меня по телефону, когда я позвонила вам в Лондон, а потом… потом вы приехали спасать Октава ко мне в Монако, и я - я тогда увидела вас как будто впервые, а вы, Лондон, вы-то меня уже меня видели. И выбрали. Затем, впрочем, мы впервые увиделись с вами в Америке.
- Вы, вероятно, чем-то расстроены, мадам, - вежливо отзывается человек с книгой, названный «Лондоном». - Я припоминаю, что, кажется, видел вас в каком-то фильме, но, если честно… вас довольно трудно узнать без волос, в полумужском костюме и с голубыми глазами, которые вам совершенно не идут.
Он пожал плечами и - видимо, из чувства солидарности - закрыл зонт. Словно дождавшись этого знака, дождь принялся утихать. Странная женщина нервно провела рукой по не успевшим еще промокнуть волосам, но ее собеседник был намерен закончить мысль:
- Ваша кинокарьера пошла на спад, и вы участвуете в какой-то телепередаче? Нас снимают скрытой камерой? - он демонстрировал чудеса догадливости. - Вам нужно бороться за рейтинги, и я должен сейчас попросить у вас автограф? Дайте же мне, пожалуйста, автограф, мадам: в этом случае я, по крайней мере, немедленно вспомню ваше имя. Или сценический псевдоним, которого не может не быть у знаменитой актрисы, столь успешно меняющей прическу, костюмы и цвет глаз.
Актриса по-прежнему не двигалась с места, не давая человеку с книгой пройти. В его глазах был базовый, фундаментальный холод, легкое раздражение и зрительское узнавание. Этот человек не помнил, что…
- Вам нравились мои волосы. И глаза. Вы говорили, что у меня глаза цвета виски.
- Not anymore, - пожал плечами человек и, наконец-то, обошел странную собеседницу.