Работа над ошибками
Данный текст начинал писаться как ответ на пост evgeniy_kondа " Противоречие социализма".
Однако вынужденная детальность разбора раздула материал до размера нескольких комментариев.
Кроме того особенность взглядов автора такова, что является достаточно распространённой среди блогеров левой ориентации - так что разбор полезно было сохранить отдельно - для вполне вероятных последующих ссылок.
Так что возможность комментирования я закрывать не буду (с учётом возможных поздних обращений), но заинтересованных лиц прошу обсуждать не здесь, а в первоисточнике.
Власть трудящихся через нетрудящихся - главное противоречие советской системы и всего "реального соц-ма"
В корне неверное утверждение - здесь смешали (и даже "взболтали") понятия из принципиально отличных (более того - антагонистических) систем.
Власть - это атрибут расслоённого (классового) общества - инструмент, с помощью которого привилегированная группа навязывает свои инструменты и правила всему социуму.
Управление же - это функция саморегуляции, которая может осуществляться и опосредованно всеми участниками - но только в относительно простых случаях. Сложные системы обычно выделяют специальные структуры под это дело - эффективности ради (специализация - как и с прочими рабочими, вспомогательными, защитными и другими функциями).
Понятное дело, что именно эти структуры являются оптимальными (в силу своих естественных особенностей) для "трансляции в социум" эксплуататорских тенденций, почему с началом формирования классового общества именно таким путём и осуществлялась: властные структуры узурпировали функции и организацию управления, "переформатировали" их под собственные надобности и в итоге настолько "вросли", что теперь "власть" и "управление" частенько попросту не различаются и считаются синонимами (в лучшем случае - разными сторонами (своеобразными "режимами работы") одного явления). Между тем, при мало-мальском внимательном рассмотрении сразу же всплывает изначальная целевая разнонаправленность этих вещей: задача управления - гармонизация разнородных процессов для оптимизации суммарной производительности всей системы (будь то общества, организма или любой другой). Власть же - как раз наоборот - максимально искажает нормальную деятельность почти всех составляющих ради гипертрофированного переразвития единичных отделов (вполне определённых: расслоённое общество - это, прежде всего, общество конкурентное - так что подобный дисбаланс порождается конкуренцией, конфигурируется во имя конкуренции и используется для конкуренции) - что именно управляющие функции сводит к минимуму (настолько, насколько это возможно при сохранении существования самой системы).
Подобная путаница имеет любопытные последствия в сознании (как общественном - так и отдельных людей):
1) Власть считается непременным атрибутом любой структурности, соответственно - для её гарантированного уничтожения требуется столь же гарантированная аструктурность ("анархический" подход). Обязательное снижение возможностей тут воспринимается как "неизбежное зло", а организация взаимодействия разных частей мыслится исключительно за счёт их высокой самосознательности (последний параметр действительно крайне значим - для любого варианта - но здесь он постулируется "как бы само собой" - без каких бы то ни было подкрепляющих и стимулирующих факторов).
2) Во власти как таковой нет ничего плохого, требуется "только" заставить оную использовать своё могущество на всеобщее благо ("демократический" подход - с системой "общенародного контроля", "сдержек и противовесов" и т.п.). На первый взгляд этот вариант куда лучше первого: он не отрицает "несовершенство" мира и предлагает вполне реальные механизмы для его исправления, принимает необходимость системности и т.д. С другой - идея изначально ущербна: попытка конверсии пулемёта в саксофон: теоретически (особенно с некоторыми переделками) можно "дуть в ствол" - но результативность такого подхода изначально более чем сомнительна. Так и тут: оставить конкурентно-эксплуататорско-расслоённую сущность, заставив её выполнять изначально чуждые функции во имя принципиально отличных целей - очевидный нонсенс. Кстати, это же относится не только к капиталистическим (либерального толка) идеологам ("демократия - дерьмо, но лучше человечество всё равно ничего не придумало"), но и некоторым марксистским, которые считают повышенный контроль и массовость участия достаточной гарантией "правильности власти" (а некоторые и вовсе заявляют, что "при социализме будет почти всё как при капитализме", но в силу неких обстоятельств "заработает" как надо). Обстоятельствами такими обычно мыслится всё та же сменяемость, повышенный контроль за действиями и строгость наказания в случае злоупотреблений (мимоходом - исторически все эти методы (и множество других) неоднократно внедрялись во всевозможных сочетаниях - что давало некий (временный) эффект, но с закономерным конечным результатом, вернее - его отсутствием).
Оба подхода - помимо упомянутого смешения понятий - сходится ещё в одном: их субъективизации. Даже тогда, когда не постулируется напрямую, что "злые человеки захватили власть на потеху своей чёрной душе" - из самой методики решения выплывает именно такой подход: воздействия (пусть даже вполне материальными средствами - но на именно личную сферу). Между тем марксизм опирается именно на объективные социальные процессы (хотя чрезмерное упрощение здесь тоже чревато грубейшими ошибками): т.е. реализация тех или иных социальных тенденций определяется не субъективными факторами (желаниями и стремлениями тех или иных слоёв - пусть даже и являющиеся выгодополучателями), а вполне объективными последствиями вполне материальных вещей (хотя некоторая доля субъективизма - как и в любой иной гуманитарной сфере - и обратных связей присутствует обязательно). Так что та или иная форма, которую примет социальная структура, как и определяющие её процессы (угнетение одних и стимуляция других) задаётся особенностями общественного производства и возникающих (при нём и для него) социально-производственных связей (базиса). И, соответственно, любая целенаправленная работа по изменению социального состояния подразумевает действия именно с этим базисом (любые другие - даже сколь угодно ресурсозатратные и интенсивные - окажутся предельно неустойчивыми при неизменности условий).
Так что основные противоречия советской системы (да и любой другой) никак не могут упираться во властные особенности - настоящие значимые причины куда как глубже.
нужен слой специально обученных людей, которые должны вообразить себе истинные интересы народа и действовать в соотв. с ними
Этот слой не "нужен" - а "желателен", в том смысле, что можно и обойтись - но с соответствующим неизбежным падением возможностей.
Про "вообразить" - смешно! Интересы закладываются (и задаются) именно в базисе, а не чьём-то воображении, и следование им вполне может быть и неосознанным (последний вариант очевидно не самый эффективный).
у выделенного слоя возникают собственные интересы
Это, опять же, зависит от системы. В организме тоже есть регулирующая (нервная) система, которая, в принципе, может "потянуть одеяло на себя" - но выигрыш от этого будет ничтожен: во-первых никаких особых возможностей от этого она не получит, а прочие системы - ослабит, что приведёт к очевидной слабости (а то и гибели) организма в целом. Так что здесь (как и в любой эгалитарной системе) превалирующие интересы - именно общие (а частные разрешаются за счёт этого общего выигрыша).
член партии должен быть рабочим и не может им быть
Здесь тоже путаница.
Будет член партии рабочим, или нет - никакого принципиального влияния на его деятельность не окажет (Ленин, например, не был - и что?).
Особая же роль рабочего класса - это: а) групповая (а отнюдь не личная) особенность, б) имеет исторический (а не абсолютный) характер.
а) Формулу "общественное бытие определяет общественное сознание" следует понимать именно в групповом смысле: она описывает разницу участия в общественном труде и проистекающую из него (в элитарных системах) объективную разницу в интересах. Этот объективный интерес может совпадать с частным мироощущением отдельных представителей класса - а может и отличаться, он может осознаваться - а может и оставаться неосознанным.
б) Тут немного сложнее (и объёмнее). В любой ОЭФ вся сложность и разветвлённость общественных взаимоотношений "накручивается" на центральную (осевую) линию противостояния главных классов-антагонистов. Причём это противостояние - не произвольное, а задаётся базовым уровнем средств производства и историческим этапом. Так рабовладение основывалось на прямом силовом принуждении (каковое потребовало усиления общественной структурности - весьма специфического, правда) на основе производящего сельского хозяйства с резким преобладанием ручного труда - т.е. фактически явилось надстройкой на постнеолитических сообществах, позаимствовав у оных как технологические (сельскохозяйственные) наработки, так и используя их в качестве источника для тех самых рабов (бродячие племена охотников - а не оседлых земледельцев - не могли обеспечить ни достаточное количество рабов, ни их квалификацию). Как только "рынки рабов" исчерпались - созрели условия для перехода к феодальным отношениям (эксплуатации на основе владения землёй). Последующее технологическое развитие открыло перспективу для перехода к промышленному производству - с соответствующей перестройкой общественных отношений. Но при любом раскладе первичное (запускающее и обосновывающее все прочие) изъятие производилось основным эксплуататорским классом (рабовладельцев, феодалов, капиталистов) у основного эксплуатируемого класса (рабов, зависимых крестьян, наёмных рабочих). Причём сами по себе и эти классы, и множество других существовали едва ли не изначально, но формы их конкретных проявлений и значимость менялись от формации к формации. Те же рабочие зарождались в качестве ремесленников ещё до расслоённого общества, пережили вместе с ним все пертурбации и приобрели определяющий вес уже при последнем (промышленном) способе производства (общим, кстати, и для капитализма, и для коммунизма). Обычно историческую значимость пролетариата связывают с его повышенной революционностью - и это верно, но только лишь отчасти (при прочих условиях его мнение - столь же радикальное - имело весьма малое значение при системах, опирающихся на натуральное хозяйство). Так что по-настоящему весомым пролетариат становится только лишь с того времени, как занимает место на вышеупомянутой центральной оси (сместив зависимых крестьян как основная угнетаемая страта, когда феодалов "отодвинули" капиталисты, а оброк и барщина заместились прибавочной стоимостью). Таким образом настоящая значимость пролетариата проявляется прежде всего в его месте в общественном производстве (место класса, угнетение которого и даёт буржуазии особые возможности воздействия на форматирование всего социума), а уже затем - его склонностью к переменам (основанной на том, что ему "нечего терять, кроме своих цепей"). Равно как и при последующих социальных преобразованиях его наличие и работоспособность обеспечивает сам промышленный базис нового (уже бесклассового) общества - а участие в партийных организациях и органах самоуправления лишь закрепляет этот (объективный) характер социальных процессов. Но такая (базово-промышленная) общность с одной стороны облегчает переход, с другой - усложняет: требует постоянного контроля за возможным откатом в случае реставрации эксплуататорских и конкурентных тенденций. Последнее же достигается усилиями всего эгалитарного (пусть ещё только формирующегося в качестве такового) общества, где надо изначально утвердить именно общность интересов всего социума, а не отдельных его слоёв (пусть даже выделенных не по принципу привилегированности, а по действительной значимости).
Так что настоящая историческая роль пролетариата заключается: 1) в том, что только при его активном участии и возможны кардинальные социальные преобразования (слом "хребта" старого - капиталистического - мира), 2) именно его влияние (групповое! - как "общая особенность", а не сумма частных мнений и интересов) - обеспечивает характер и содержание перемен. Но надо понимать, что - диалектически - изменения и заключаются в преобразовании в таком направлении, которое в итоге приведёт к отсутствию - как расслоения в целом, так и "особости" отдельных слоёв.
начиная с 20-х гг. должны предприниматься постоянные и тщетные усилия по увеличению доли в партии рабочих от станка
Даже оставляя "за скобками" неудачную формулировку - сам по себе процент "партийных рабочих" ни на что не повлияет (будут ли они сугубыми администраторами, или станут руководить по совместительству).
По старому диалектическому принципу "действительное развитие есть превращение в противоположность", так оно и шло: рабочая партия превратилась к 80-м гг. в антирабочую, что и положило конец социализму в СССР.
Что-то у вас не то с диалектикой: превращение в противоположность - отнюдь не является обязательным следствием, а уж тем более - результатом действительного развития.
В советское вр. указанное противоречие замазывали тем, что при определении социального положения упирали на происхождение (а не реальное положение), ну и не признавали возможность самого такого социального противоречия.
???
Социальное происхождение учитывалось - но совсем не в том объёме, как это подавалось в фельетонах и памфлетах: само по себе звание рабочего не только давало преференции - но зачастую усиливало и требования.
А противоречия (в том числе - и социальные) учитывались постоянно. Другое дело, что для настоящего их (противоречий) разрешения требуется не просто принятие одной из сторон - а новое качество, причём число возможных вариантов ответов - множество (а их правильность определяется только последующей практикой - уже сильно "постфактум").
Наиболее последовательны в этом современные "услуго-товарники" (из левых), записывающие всех управленцев в пролетарии.
Ну, а это - уже третье принципиальное заблуждение.
Относительно "услуга - это товар" или "не товар" - то здесь есть формальные показатели, позволяющее теоретическое решение и так, и этак - так что выбор будет зависеть от того, для чего именно будет использоваться.
Точно та же ситуация и с расширенной трактовкой пролетариата - таковая вполне допустима (как и любая другая классификация в зависимости от избранного принципа и критериев). Вот только функционально такое решение по-сути бессмысленно: от того, что кого-то запишут в птицы или рыбы - этот "новоизбранный" не полетит и не поплывёт. Так и тут: "зачисленные в пролетарии" не изменят ни своего места в общественно-промышленном производстве, ни своих групповых особенностей.
Что же до именно коммунистических преобразований, то они - в силу самого эгалитарного характера - должны производится всем обществом совокупно. И совсем не нужно "числиться" хоть пролетарием, хоть кем-то иным ради внесения вклада в это общее дело.
Однако вынужденная детальность разбора раздула материал до размера нескольких комментариев.
Кроме того особенность взглядов автора такова, что является достаточно распространённой среди блогеров левой ориентации - так что разбор полезно было сохранить отдельно - для вполне вероятных последующих ссылок.
Так что возможность комментирования я закрывать не буду (с учётом возможных поздних обращений), но заинтересованных лиц прошу обсуждать не здесь, а в первоисточнике.
Власть трудящихся через нетрудящихся - главное противоречие советской системы и всего "реального соц-ма"
В корне неверное утверждение - здесь смешали (и даже "взболтали") понятия из принципиально отличных (более того - антагонистических) систем.
Власть - это атрибут расслоённого (классового) общества - инструмент, с помощью которого привилегированная группа навязывает свои инструменты и правила всему социуму.
Управление же - это функция саморегуляции, которая может осуществляться и опосредованно всеми участниками - но только в относительно простых случаях. Сложные системы обычно выделяют специальные структуры под это дело - эффективности ради (специализация - как и с прочими рабочими, вспомогательными, защитными и другими функциями).
Понятное дело, что именно эти структуры являются оптимальными (в силу своих естественных особенностей) для "трансляции в социум" эксплуататорских тенденций, почему с началом формирования классового общества именно таким путём и осуществлялась: властные структуры узурпировали функции и организацию управления, "переформатировали" их под собственные надобности и в итоге настолько "вросли", что теперь "власть" и "управление" частенько попросту не различаются и считаются синонимами (в лучшем случае - разными сторонами (своеобразными "режимами работы") одного явления). Между тем, при мало-мальском внимательном рассмотрении сразу же всплывает изначальная целевая разнонаправленность этих вещей: задача управления - гармонизация разнородных процессов для оптимизации суммарной производительности всей системы (будь то общества, организма или любой другой). Власть же - как раз наоборот - максимально искажает нормальную деятельность почти всех составляющих ради гипертрофированного переразвития единичных отделов (вполне определённых: расслоённое общество - это, прежде всего, общество конкурентное - так что подобный дисбаланс порождается конкуренцией, конфигурируется во имя конкуренции и используется для конкуренции) - что именно управляющие функции сводит к минимуму (настолько, насколько это возможно при сохранении существования самой системы).
Подобная путаница имеет любопытные последствия в сознании (как общественном - так и отдельных людей):
1) Власть считается непременным атрибутом любой структурности, соответственно - для её гарантированного уничтожения требуется столь же гарантированная аструктурность ("анархический" подход). Обязательное снижение возможностей тут воспринимается как "неизбежное зло", а организация взаимодействия разных частей мыслится исключительно за счёт их высокой самосознательности (последний параметр действительно крайне значим - для любого варианта - но здесь он постулируется "как бы само собой" - без каких бы то ни было подкрепляющих и стимулирующих факторов).
2) Во власти как таковой нет ничего плохого, требуется "только" заставить оную использовать своё могущество на всеобщее благо ("демократический" подход - с системой "общенародного контроля", "сдержек и противовесов" и т.п.). На первый взгляд этот вариант куда лучше первого: он не отрицает "несовершенство" мира и предлагает вполне реальные механизмы для его исправления, принимает необходимость системности и т.д. С другой - идея изначально ущербна: попытка конверсии пулемёта в саксофон: теоретически (особенно с некоторыми переделками) можно "дуть в ствол" - но результативность такого подхода изначально более чем сомнительна. Так и тут: оставить конкурентно-эксплуататорско-расслоённую сущность, заставив её выполнять изначально чуждые функции во имя принципиально отличных целей - очевидный нонсенс. Кстати, это же относится не только к капиталистическим (либерального толка) идеологам ("демократия - дерьмо, но лучше человечество всё равно ничего не придумало"), но и некоторым марксистским, которые считают повышенный контроль и массовость участия достаточной гарантией "правильности власти" (а некоторые и вовсе заявляют, что "при социализме будет почти всё как при капитализме", но в силу неких обстоятельств "заработает" как надо). Обстоятельствами такими обычно мыслится всё та же сменяемость, повышенный контроль за действиями и строгость наказания в случае злоупотреблений (мимоходом - исторически все эти методы (и множество других) неоднократно внедрялись во всевозможных сочетаниях - что давало некий (временный) эффект, но с закономерным конечным результатом, вернее - его отсутствием).
Оба подхода - помимо упомянутого смешения понятий - сходится ещё в одном: их субъективизации. Даже тогда, когда не постулируется напрямую, что "злые человеки захватили власть на потеху своей чёрной душе" - из самой методики решения выплывает именно такой подход: воздействия (пусть даже вполне материальными средствами - но на именно личную сферу). Между тем марксизм опирается именно на объективные социальные процессы (хотя чрезмерное упрощение здесь тоже чревато грубейшими ошибками): т.е. реализация тех или иных социальных тенденций определяется не субъективными факторами (желаниями и стремлениями тех или иных слоёв - пусть даже и являющиеся выгодополучателями), а вполне объективными последствиями вполне материальных вещей (хотя некоторая доля субъективизма - как и в любой иной гуманитарной сфере - и обратных связей присутствует обязательно). Так что та или иная форма, которую примет социальная структура, как и определяющие её процессы (угнетение одних и стимуляция других) задаётся особенностями общественного производства и возникающих (при нём и для него) социально-производственных связей (базиса). И, соответственно, любая целенаправленная работа по изменению социального состояния подразумевает действия именно с этим базисом (любые другие - даже сколь угодно ресурсозатратные и интенсивные - окажутся предельно неустойчивыми при неизменности условий).
Так что основные противоречия советской системы (да и любой другой) никак не могут упираться во властные особенности - настоящие значимые причины куда как глубже.
нужен слой специально обученных людей, которые должны вообразить себе истинные интересы народа и действовать в соотв. с ними
Этот слой не "нужен" - а "желателен", в том смысле, что можно и обойтись - но с соответствующим неизбежным падением возможностей.
Про "вообразить" - смешно! Интересы закладываются (и задаются) именно в базисе, а не чьём-то воображении, и следование им вполне может быть и неосознанным (последний вариант очевидно не самый эффективный).
у выделенного слоя возникают собственные интересы
Это, опять же, зависит от системы. В организме тоже есть регулирующая (нервная) система, которая, в принципе, может "потянуть одеяло на себя" - но выигрыш от этого будет ничтожен: во-первых никаких особых возможностей от этого она не получит, а прочие системы - ослабит, что приведёт к очевидной слабости (а то и гибели) организма в целом. Так что здесь (как и в любой эгалитарной системе) превалирующие интересы - именно общие (а частные разрешаются за счёт этого общего выигрыша).
член партии должен быть рабочим и не может им быть
Здесь тоже путаница.
Будет член партии рабочим, или нет - никакого принципиального влияния на его деятельность не окажет (Ленин, например, не был - и что?).
Особая же роль рабочего класса - это: а) групповая (а отнюдь не личная) особенность, б) имеет исторический (а не абсолютный) характер.
а) Формулу "общественное бытие определяет общественное сознание" следует понимать именно в групповом смысле: она описывает разницу участия в общественном труде и проистекающую из него (в элитарных системах) объективную разницу в интересах. Этот объективный интерес может совпадать с частным мироощущением отдельных представителей класса - а может и отличаться, он может осознаваться - а может и оставаться неосознанным.
б) Тут немного сложнее (и объёмнее). В любой ОЭФ вся сложность и разветвлённость общественных взаимоотношений "накручивается" на центральную (осевую) линию противостояния главных классов-антагонистов. Причём это противостояние - не произвольное, а задаётся базовым уровнем средств производства и историческим этапом. Так рабовладение основывалось на прямом силовом принуждении (каковое потребовало усиления общественной структурности - весьма специфического, правда) на основе производящего сельского хозяйства с резким преобладанием ручного труда - т.е. фактически явилось надстройкой на постнеолитических сообществах, позаимствовав у оных как технологические (сельскохозяйственные) наработки, так и используя их в качестве источника для тех самых рабов (бродячие племена охотников - а не оседлых земледельцев - не могли обеспечить ни достаточное количество рабов, ни их квалификацию). Как только "рынки рабов" исчерпались - созрели условия для перехода к феодальным отношениям (эксплуатации на основе владения землёй). Последующее технологическое развитие открыло перспективу для перехода к промышленному производству - с соответствующей перестройкой общественных отношений. Но при любом раскладе первичное (запускающее и обосновывающее все прочие) изъятие производилось основным эксплуататорским классом (рабовладельцев, феодалов, капиталистов) у основного эксплуатируемого класса (рабов, зависимых крестьян, наёмных рабочих). Причём сами по себе и эти классы, и множество других существовали едва ли не изначально, но формы их конкретных проявлений и значимость менялись от формации к формации. Те же рабочие зарождались в качестве ремесленников ещё до расслоённого общества, пережили вместе с ним все пертурбации и приобрели определяющий вес уже при последнем (промышленном) способе производства (общим, кстати, и для капитализма, и для коммунизма). Обычно историческую значимость пролетариата связывают с его повышенной революционностью - и это верно, но только лишь отчасти (при прочих условиях его мнение - столь же радикальное - имело весьма малое значение при системах, опирающихся на натуральное хозяйство). Так что по-настоящему весомым пролетариат становится только лишь с того времени, как занимает место на вышеупомянутой центральной оси (сместив зависимых крестьян как основная угнетаемая страта, когда феодалов "отодвинули" капиталисты, а оброк и барщина заместились прибавочной стоимостью). Таким образом настоящая значимость пролетариата проявляется прежде всего в его месте в общественном производстве (место класса, угнетение которого и даёт буржуазии особые возможности воздействия на форматирование всего социума), а уже затем - его склонностью к переменам (основанной на том, что ему "нечего терять, кроме своих цепей"). Равно как и при последующих социальных преобразованиях его наличие и работоспособность обеспечивает сам промышленный базис нового (уже бесклассового) общества - а участие в партийных организациях и органах самоуправления лишь закрепляет этот (объективный) характер социальных процессов. Но такая (базово-промышленная) общность с одной стороны облегчает переход, с другой - усложняет: требует постоянного контроля за возможным откатом в случае реставрации эксплуататорских и конкурентных тенденций. Последнее же достигается усилиями всего эгалитарного (пусть ещё только формирующегося в качестве такового) общества, где надо изначально утвердить именно общность интересов всего социума, а не отдельных его слоёв (пусть даже выделенных не по принципу привилегированности, а по действительной значимости).
Так что настоящая историческая роль пролетариата заключается: 1) в том, что только при его активном участии и возможны кардинальные социальные преобразования (слом "хребта" старого - капиталистического - мира), 2) именно его влияние (групповое! - как "общая особенность", а не сумма частных мнений и интересов) - обеспечивает характер и содержание перемен. Но надо понимать, что - диалектически - изменения и заключаются в преобразовании в таком направлении, которое в итоге приведёт к отсутствию - как расслоения в целом, так и "особости" отдельных слоёв.
начиная с 20-х гг. должны предприниматься постоянные и тщетные усилия по увеличению доли в партии рабочих от станка
Даже оставляя "за скобками" неудачную формулировку - сам по себе процент "партийных рабочих" ни на что не повлияет (будут ли они сугубыми администраторами, или станут руководить по совместительству).
По старому диалектическому принципу "действительное развитие есть превращение в противоположность", так оно и шло: рабочая партия превратилась к 80-м гг. в антирабочую, что и положило конец социализму в СССР.
Что-то у вас не то с диалектикой: превращение в противоположность - отнюдь не является обязательным следствием, а уж тем более - результатом действительного развития.
В советское вр. указанное противоречие замазывали тем, что при определении социального положения упирали на происхождение (а не реальное положение), ну и не признавали возможность самого такого социального противоречия.
???
Социальное происхождение учитывалось - но совсем не в том объёме, как это подавалось в фельетонах и памфлетах: само по себе звание рабочего не только давало преференции - но зачастую усиливало и требования.
А противоречия (в том числе - и социальные) учитывались постоянно. Другое дело, что для настоящего их (противоречий) разрешения требуется не просто принятие одной из сторон - а новое качество, причём число возможных вариантов ответов - множество (а их правильность определяется только последующей практикой - уже сильно "постфактум").
Наиболее последовательны в этом современные "услуго-товарники" (из левых), записывающие всех управленцев в пролетарии.
Ну, а это - уже третье принципиальное заблуждение.
Относительно "услуга - это товар" или "не товар" - то здесь есть формальные показатели, позволяющее теоретическое решение и так, и этак - так что выбор будет зависеть от того, для чего именно будет использоваться.
Точно та же ситуация и с расширенной трактовкой пролетариата - таковая вполне допустима (как и любая другая классификация в зависимости от избранного принципа и критериев). Вот только функционально такое решение по-сути бессмысленно: от того, что кого-то запишут в птицы или рыбы - этот "новоизбранный" не полетит и не поплывёт. Так и тут: "зачисленные в пролетарии" не изменят ни своего места в общественно-промышленном производстве, ни своих групповых особенностей.
Что же до именно коммунистических преобразований, то они - в силу самого эгалитарного характера - должны производится всем обществом совокупно. И совсем не нужно "числиться" хоть пролетарием, хоть кем-то иным ради внесения вклада в это общее дело.